— Я не могла по-другому, — прошептала я, глядя в такие родные глаза. Но в них больше не было место для меня, их сковал лед. Тэрон отпустил меня скривившись. — Ты не могла? — в его голосе сквозило презрение. — Себя-то слышишь? Ты могла, но не хотела! — Тэрон, прошу... — давясь слезами, я хотела донести ему, что он в опасности. — Не трогай меня! — от его рыка по спине прошел холодок. — Да послушай! Шон и Льюис хотят уничтожить тебя, стереть в порошок и лишить всего! Опереди их, они что-то ищут в старом офисе твоего отца, в Бронксе! — я злилась оттого, что Тэрон не хочет слушать меня. Он сел на пол и прижался головой к стене. Повсюду был хаос — разбитые и разбросанные вещи, словно по комнате прошел ураган. Я медленно подошла к нему и присела на корточки. Тэрон тяжело дышал, его глаза были закрыты. Осторожно, я положила свою ладонь поверх его. — Тэрон, — дрожащим голосом начала я, — прошу, выслушай. Я люблю тебя, правда. Мой поступок ужасен и ему нет прощения, и я здесь не за этим. Мне не нужно искупление, я лишь хочу предупредить тебя. Умоляю, пока не поздно, спаси себя. Если Льюис и вправду твой дядя, ты в огромной опасности. Все это время Тэрон слушал меня не перебивая. Он так и сидел, закрыв глаза, словно неживой. Но затем Тэрон сжал мою ладонь, рванул вперед и остановился в четверти дюйме от моего лица. — Убирайся, — прошептал он. — Я не хочу тебя видеть. Ни-ког-да. Последнее слово он отчеканил по слогам и разжал ладонь. — Во-о-он! — крикнул он так яростно, с неимоверным надрывом в голосе, до хрипоты. — Тэрон... — не знаю зачем, но я повторяла его имя, словно от этого что-то изменится. Я видела, как он сжимал кулаки, как ходили желваки на его лице. Злость и боль захлестнули Тэрона с головой, грозясь вырваться наружу, и смести все подчистую. — Уходи, Лия. И не возвращайся. Ты для меня мертва. Наступая на осколки, хрустевшие под моими туфлями, я выбежала из спальни. Тэрон прав — в этот вечер я умерла, как и наша любовь. Разбилась вдребезги, изрезав душу на части, оставив ее истекать кровью. Рано или поздно эти раны затянутся, но оставшиеся шрамы будут ныть всю жизнь, раз за разом напоминая о моем предательстве нам обоим. Глава 25. Билет в один конец Тэрон Я не знал, что бывает так больно. Лия ушла, и только тогда я смог по-настоящему позволить себе выплеснуть все эмоции. Нет, я не крушил все вокруг, ярость уже утихла. Я позволил себе слезы. Горькие, душащие слезы предательства. Сидя на полу, один, в пустой квартире я рыдал, как маленький ребенок, взахлеб. С самой первой встречи меня не покидало ощущение — Лия что-то скрывает. В ней была манящая тайна, загадка. Но я даже не представлял себе, что именно скрывается за этими волнующими зелеными глазами, за милой улыбкой и жарким шепотом в ночи. При мысли о ней меня скручивает, как от дикой боли. Хотя почему как. Мне действительно было больно. Сердце словно вырвали, а душу пропустили через мясорубку. Рука непроизвольно потянулась к осколку на полу. Я поднял его и провел большим пальцем по острому краю. Боль резанула, но недостаточно, чтобы привести меня в чувство. Этого мало. Я поднес осколок к запястью и надавил. Битое стекло вгрызалось в плоть, разрывая кожу. Боль оглушила, а затем все чувства обострились. Ярость и злость ушла, а вместе с ней и боль от предательства. Перед собой я видел лишь счастливое лицо Лии, ее улыбку и слова: «Я люблю тебя». — Я тоже тебя люблю, — прошептал я, покачиваясь, сидя на полу. Теплая кровь текла по руке, заливая все вокруг. Эмоции схлынули, в душе был только покой. И ее смех. Я распахнул глаза и посмотрел на рану. Она была глубокой, как и те, что терзали мою душу. Я не хотел себя убивать, напротив, это был единственный способ заставить меня жить. «Что же я творю?» — промелькнула слабая мысль в угасающем сознании. Пошатываясь, я добрался до кровати, пару раз наступив на осколки. Схватив рубашку, я оторвал от нее кусок и туго замотал руку. Холодный пот и озноб прошибал, во рту пересохло. Я с трудом добрался до ванны и распахнув ящик, судорожно принялся искать обезболивающие. Выпив сразу две таблетки, я залез в душ и включил его, а сам мешком рухнул на пол. Тугие струи воды барабанили по спине, я видел алые струйки, быстро стекавшие в слив. Белая ткань повязки пропиталась, став ядовито-красной. Вода становилась ярче, а я терял сознание. Мне нужна помощь, но кого просить? Шон предал меня. Мой дядя, которого я не видел больше двадцати пяти лет, хочет меня уничтожить. Любимая тоже предала меня, а мама... Моя милая мама слишком далеко, чтобы помочь. Да я и не хотел ее тревожить. Я не умру. Ни здесь и не сейчас. Я не знаю, сколько так сидел, в душе, омываемый водой. С большим трудом я смог подняться. Кровь перестала течь, липкая и холодная ткань причиняла дискомфорт. Я нашел в аптечке бинт, и прихватив его, направился в гостиную. Взяв бутылку с водкой, я размотал повязку и не глядя, от души плеснул на рану. Из меня словно вышибли дух. В глазах потемнело, я согнулся пополам, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Я испытывал адскую боль, но это все равно было чертовски мало, по сравнению с тем, что причинила мне Лия. И ради этого стоит жить. Ради нашей любви. Я ведь был счастлив, с ней, не зная ничего. При мысли о Лии в груди заныло. Разбитое сердце все еще тянется к ней. Опершись о стол одной рукой, я с горла пил водку, заглушая физическую и душевную боль. — Черт, просто так я тебя не отпущу, — рыкнул я и принялся бинтовать рану. Алкоголь не пьянил, словно эта была вода. Видимо, адреналин глушил его. Мне на самом деле было глубоко плевать, кто и что хотят сделать с компанией и мной. Я не верил, что Шон способен на это, несмотря на наши разногласия. А вот дядя, Льюис... Я его совершенно не знал. Только небольшие урывки детских воспоминаний. Он появлялся раз в год, на мой день рождения. Дарил подарки и пропадал. Отец недолюбливал его, но он был частью нашей семьи. Последний раз я его видел тогда, в семь лет. Они сильно разругались, и отец прогнал его. Черт, узнать бы, что случилось в тот день, двадцать шесть лет назад. Только двое помнят события минувших дней — мой дядя, жаждущий власти и мама. Она сейчас на отдыхе во Франции, но попытаться стоит. Взяв телефон, я набрал ее, но в ответ услышал лишь долгие гудки и автоответчик: «Вы позвонили Норме Дэвидс, я сейчас не могу ответить, но вы можете оставить мне сообщение...» Где-то в глубине души я был рад, что она не взяла трубку. После смерти отца ей было очень тяжело, и она только-только начала приходить в порядок. Я сам разберусь с Шоном, Льюисом и... Лией. *** Идя к Тэрону, я знала, что не вернусь. Сумка с документами, деньгами и самым необходимым была спрятана в камере хранения, куда я и направлялась. Такси неспешно везло меня на центральный вокзал. Там легко затеряться, не привлекая к себе внимания. Получив багаж, я переоделась в туалете, прямо на вокзале. Штаны, куртка, кроссовки и капюшон, под который я спрятала волосы. Теперь я выглядела как типичный турист, приехавший в Нью-Йорк. Вдали от Тэрона мне стало легче. Слезы не душили меня, а мысли были чище. Сердце дико болело, словно его вырвали из груди. Теперь это боль со мной навечно, нужно привыкать. Но я знала, что поступила правильно и что у меня осталось еще одно дело. В кассе вокзала я купила билеты в четырех разных направлениях, чтобы запутать Льюиса. Но уезжать я никуда не собиралась. Мне нужно в Бронкс. Не знаю, что я собралась искать, но не без этого никуда не уйду. Если Тэрон не хочет себя защищать, это сделаю я. Ближе к полуночи я была на месте. Погода испортилась, сильно похолодало и небо вместо привычного темно-синего цвета, было блеклым, грязно-серым. Я остановилась, устремив голову вверх. Холодный воздух обжигал легкие. Следом я почувствовала невесомые, колкие прикосновения. Распахнув глаза, увидела их — пушистые снежинки, летящие на меня. Они таяли, стоило им соприкоснуться с кожей, оставляя после себя мокрые капли. Под утро снег укроет город пушистым одеялом, и растает к обеду, будто его и не было. Вместе с ним из Нью-Йорка и жизни Тэрона исчезнет Эмилия Чейз. Я чувствовала непоколебимую уверенность — сегодня все изменится. Наша встреча с Тэроном не случайна, я благодарна судьбе за то, что она свела нас. Пусть наша любовь закончилась так же быстро, как и началась, но я никогда ее не забуду. Обмотав руку тканью, я разбила окно и дернула защелку. Уже не было смысла скрываться. Перегнувшись через раму, я оказалась внутри. Осколки стекла хрустнули под моими ногами. На секунду мне показалось, что я ошиблась. Но реальность оказалась куда прозаичнее — внутри все было перевернуто. Пол устилали листы бумаги. Шкафы, коробки и столы были вывернуты, все их содержимое вынули и перетряхнули. Второй раз — это не совпадение. Стены старой типографии скрывают что-то очень важное. Свет фонаря выхватил кучи истоптанных документов, пустые полки шкафов и столы с выдвинутыми ящиками. Интересно, Льюис с Шоном нашли то, что искали? Опыт подсказывал, что нет. Даже если я подорвала доверие Льюиса, он не мог знать наверняка, что я собираюсь бежать, раскрыв Тэрону правду. Он бы мне сообщил, в любом случае. Значит, «это» все еще здесь. Скинув капюшон, я принялась за дело. Навряд ли что-то важное скрывали бы на виду. Я застыла на месте, соединяя факты воедино. Отец Тэрона и его дядя что-то не поделили, и спустя много лет последний пытается заполучить компанию Тэрона. В этом ему помогает Шон — предавший друг. Но каковы мотивы Льюиса? Прошло так много времени. Есть только одно, что способно годами подпитывать человека — месть. Навряд ли маленький мальчик мог сделать что-то ужасное. А значит, это старая обида между двумя братьями. Настолько, что Льюис выжидал много лет, прежде чем приступить к изощренному плану. «Месть — это блюдо, которое подают холодным» — вспомнила я расхожую фразу. Если бы я знала, что искать... Это может быть чем угодно, при этом еще и чертовски хорошо спрятано. Я огляделась, думая с чего начать. Нужно было заранее отыскать старые фото этого здания, план. Знать бы, как все выглядело внутри лет тридцать назад. Беглый поиск в интернете не дал результата, несколько фотокарточек снаружи здания — это все, что нашлось. Я бесцельно бродила, простукивая стены и полы, залезая в каждую щель и дыру, но тщетно. Время неумолимо бежало, а я не продвинулась ни на шаг. Нет, я так просто не сдамся. Я должна спасти Тэрона, после всей той боли, что причинила ему. Дюйм за дюймом я обследовала здание вдоль и поперек, но ничего не нашла. Надежда таяла так же стремительно, как снег, укрывающий город. «Я знаю слишком мало», — зло пнув коробку, подумала я. И Льюис тоже. Как и Шон вместе с Тэроном. Никто, кроме Питера Дэвидса, отца Тэрона, не знает правды. А может все это фарс? И мы охотимся за призраком? Звон стекла вывел меня из оцепенения. Я резко развернулась, ища источник шума. Как в замедленной съемке я увидела летящую бутылку с зажигательной смесью. Край тряпки, торчавший из горлышка, уже горел. Прочертив дугу, бутылка разбилась вдребезги, ударившись о пол. Горючая жидкость разлилась, мгновенно вспыхивая. Черт, вокруг одна бумага! Огонь разгорался быстро, захватывая все больше и больше площади. Я устремилась к выходу, но прямо передо мной взорвалась еще одна бутылка. Словно нападавший знал, куда следует бросать. Я еле успела отпрыгнуть в сторону. «Это ловушка, я в западне», — скользнула лихорадочная мысль, пока я пыталась укрыться от огня. Он уже вовсю полыхал, распространяя чадящий смог и жар. Разбросанные документы были отличным топливом. Еще дважды или трижды я слышала звон стекла и яркие вспышки пламени. Кто-то очень не хотел, чтобы я выбралась отсюда живой. Пригнувшись и закрыв рот рукой, я пыталась пробиться в коридор, чтобы попасть в другую часть здания и выбраться. Но огонь распространялся слишком быстро, пожирая все вокруг. Передо мной упала балка, отрезав путь. Глаза невыносимо резало от дыма, я едва могла дышать. Удушливый запах распространялся, выжигая остатки кислорода. Я упала на пол, помня, что внизу больше шансов не задохнуться от угарного газа. Большой металлический стол, который мало-мальски мог защитить от огня — за ним я и спряталась. «Черт, я здесь сдохну», — думала я, глядя на языки пламени, пожирающие здание. Мне нужно выбраться. Дышать было все тяжелее, черный дым заполнил все вокруг, а жар был такой, что казалось, одежда вплавится в кожу. Сознание уплывало, и я замахнулась, врезав себе пощечину. От вспышки боли мысли стали яснее. Я выглянула из своего убежища, ища взглядом разбитое окно, откуда пришла. Было сложно, но я нашла его. Внизу поблескивали осколки. Мне нужно пробежать, открыть окно и вылезти. Задача чертовски сложная, когда все вокруг буквально полыхает.