— Добрый день, Уве. Ты — не женщина, не поймешь. Мы ждем наших мужчин, ловим каждое их слово, чувствуем каждый флюид. Шведки стали другими — не ценят мужчин. Для них эмансипация стала иллюзией равенства с противоположным полом. — Потрясающие суждения. — Извини за лекцию, — пожалела об откровенности Анна. — Я тоже волнуюсь за Матвея. Все ли он сделал правильно в Москве? — Муж поступает так, как надо для достижения цели, а не как правильно. Запомни это, он же отныне твой товарищ. Такого не часто встретишь. — Еще бы, ведь мы отправляется вместе в Афганистан. Не каждый на месте Матвея согласился бы. Разведчик радостно обнял жену и энергично пожал руку шведу. Скрытую озабоченность могла бы заметить жена, но она окаменела от слов Стурстена о поездке мужа в Афганистан. Швед считал ее гуманитарной, но Анна знала, чем там занимаются «алехины». — Удачно съездил, проблемы решены, миссию поддержали нужные люди. Уве, отправил грузовики? — Как я мог без тебя? — Шучу. У шведов и русских много общего, даже в языке: мы взяли у вас слова «стул» и «торг», вы у нас «курва». А вот чувство юмора у двух народов разное — не поддается заимствованию. Так, когда отправка? — В среду, если епископ заплатит за транспортировку. — Хочешь, позвоню ему? — Нет, я с ним разговаривал, жду подтверждения оплаты. — Поедем к нам, обсудим прогресс? — Знаешь, Ритва хочет участвовать. — И правильно. Только пока ее нет, договоримся об одном условии. Обязательном. — Каком? — Простом. Ритва едет как журналист и в управление не вмешивается. — Согласен. А кто управляет миссией? — Гуманитарной частью — ты. Организационной — я. Вместе убеждаем Масуда соблюдать перемирие. По рукам? — По рукам. — Ждем вас на Эссинге в восемь. Степа выполнял функции мажордома с достоинством. Показав гостям комнаты, лучшие виды из окон и личные «сокровища», сын передал Уве и Ритву родителям. Шведы ему понравились, однако взглянув на Смера, он зарезервировал окончательное мнение. Благоволивший к женщинам и очаровывавшийся запахами их парфюмерии, пес не подошел к Ритве, хотя она пыталась завоевать его расположение. Мальчик, и раньше уважавший риджбека, после схватки с бандитами окончательно уверовал в его силу духа и тела. Раз тому не глянулась гостья, значит, с ней непорядок. Алехин-старший и сам отметил реакцию собаки: «Не доверяет девушке, чует неискренность». Аналитический центр РУМО США круглосуточно обрабатывал информацию и запросы в порядке приоритетности. В данный период разведуправление Пентагона сконцентрировалось на ОМП и на Афганистане. Тем утром, во-первых, поступило предложение военного атташе в Стокгольме использовать поездку в Панджшер шведского оперативника под журналистским прикрытием, во-вторых, пришло сообщение ЦРУ, что в адрес п/я 9817654 в Байкальске отгружена партия бумаги, на которой печатаются денежные знаки. Последнее составил резидент ЦРУ в Москве, встретившийся с агентом, работающим во внешнеторговом объединении «Интеркнига». Объединение выполняло контракт с Кабулом по печатанию афгани на «Госзнаке». Почтовый ящик подозревался в разработке биологического оружия. Наверх ушел доклад о возможности уточнить обстановку в 40-й армии в Афганистане, для чего предлагалось оснастить шведского шпиона спецтехникой. Начальник советского отдела РУМО разрешил передачу спецустройства через оперативника московской резидентуры. Выбор пал на «корреспондента», который хорошо знал оперативную обстановку в советской столице. Информацию по бумаге не стали направлять в форт Детерикс — военный центр биоисследований. Ее сочли неполной и непроверенной. К тому же источник из «Интеркниги» ранее не передавал серьезных разведданных, что резко снизило достоверность сообщения. Агентурными и техническими возможностями для проникновения на п/я в Байкальске РУМО и ЦРУ не располагали. Улица Вестербругаде пользовалась не лучшей репутацией в Копенгагене. В 1970-е тут сложился кластер порнозаведений: кинотеатров, салонов и чего похлеще. Затем разврат перекочевал на видео, а атмосфера распущенности и запущенности осталась. Она нисколько не смущала Карима Седерберга. Афганец работал в кафе рядом с Ратушей, где на высокой колонне стояли два бронзовых викинга. Как шутил коллега-официант, воины трубили в огромные рога, чтобы привлечь в столицу последнюю девственницу страны. Она что-то не приходила, как не появлялась и в жизни Карима. Тема секса очень волновала юношу, но не сейчас — велосипед нес его на встречу с местным представителем «хавалы». Первую неделю в датской столице пришлось непросто: спрятавшись в Кристиании — квартале, где обитала люмпенизированная публика, афганец не вписался в местный колорит. Его поколотили, пытались ограбить. Хорошо, хватило ума спрятать привезенные из Стокгольма деньги в личном шкафчике, который ему выделили в Королевском госпитале. В больницу пришлось наведаться из-за болей в ноге, усилившихся после избиения иранцами. Врач прописал процедуры и рекомендовал ездить на велосипеде как большинство датчан. В зале физиотерапии Карим встретил молодого араба, искалеченного в далеком Сомали. Тот и поведал про здешнего человека «хавалы». Заодно рекомендовал обратиться в «Датский центр реабилитации и исследования жертв пыток», чтобы самому не платить за процедуры. Идея была удачной, ибо афганец опасался пользоваться шведской медицинской страховкой, дабы полиция не засекла его персональный номер. Седерберг готовился к сегодняшнему визиту, меняя по 150–200 шведских крон на датские. В банке всякий раз не забывал ругать туристов из Швеции, которые часто платят в шведской валюте. И вот, с заветной тысячей крон, он прибыл на место. Внешне старый дом выглядел запущенным, хотя, когда после пароля, сказанного в домофон, Карим попал внутрь, квартира оказалась симпатичной и уютной. — Ас салям алейкум, саед! Хочу перевести денег отцу в Афганистан. Поможете, уважаемый? — С помощью Аллаха. Где живет? Какая сумма? — Отец бывает в Кабуле. Там есть «банкир» — Азар Тарик — я туда раз в три месяца отправляю. Сто пятьдесят долларов переведите, пожалуйста, на мое имя Карим Седерберг. — Сделаю. — Шукран джазиран, саед! — Расскажи про себя юноша. Может, чем смогу помочь или ты мне пригодишься. Афганец испытал приступ deja vu. Похожий «банкир», сходные замашки, аналогичное стремление влезть в душу. «Те же темные мысли о чужих деньгах и у меня, — признался сам себе. — Лучше забыть эту тему на год-другой. Пока надо пустить тут корни, освоить датскую кухню, особенно открытые сэндвичи — датчане кладут туда что угодно: от рыбы до свинины. С салатом и хлебной основой получается красивое блюдо на целую тарелку». Мечтая о любимом бизнес-проекте, Карим крутил педали по направлению к тихому пригороду, куда удалось перебраться из Кристиании. Глава 29. Паспорт 27 сентября Английский плащ, пропитанный воском, не сильно помогал против косого дождя. Финансы Матвея не позволяли шиковать в шведских магазинах, поэтому приобретать вещи хорошего качества удавалось редко. Тем досаднее ошибка с дождевиком — модный и внешне скромный атрибут британских помещиков банально промокал по швам. Смер, одетый в дешевую нейлоновую попону, дискомфорта не испытывал: «Разве это ливень? Вот в Африке у родственников тайфуны»! «Сааб», появившийся в конце улицы, первым услышал пес, увидел хозяин. — Доброе утро, Матвей! — Хей, Ларе! Что так рано? Девушка выгнала? Надо меньше в зале, больше в кровати тренироваться. — Надо поговорить. — Раз так срочно, пойдем, угощу кофе. Хлопоча на кухне Матвей, внутренне улыбался предсказуемости начинающейся партии под названием «Вербовка на идеологической основе с использованием компрометирующих материалов». Пауза затянулась, разведчик молчал, и старший инспектор вынужденно нарушил тишину. — Привез твой шведский паспорт. — Мой? — На имя Свен Свенссон. — Какое редкое сочетание! Фото приличное? — Вполне. Держи. Ты стал шведом. — С персональным номером советского гражданина Матвея Алехина? Оригинально! — Ты же понимаешь: это — только первый шаг. — Шаг к чему? — К дальнейшему сотрудничеству. Я тебе помогаю, ты — мне. — То есть, паспорт лично ты выдаешь. — Нет, не лично. Выдает Главное полицейское управление. — Управление целиком или его часть? Торквист понял, что наступил момент, когда маски будут сброшены. Не нравился шутливо-въедливый тон русского, однако разговор следовало довести до конца. — Служба государственной безопасности. — А я-то думал, министр иностранных дел приказал. — Не его компетенция. С нами имеешь дело, и мы рассчитываем на твое понимание ситуации. От тебя уже поступала оперативная информация и, мы надеемся, будет поступать и дальше. — Какая такая информация? Я Родину не продавал. — Хватит шуток, Алехин. Ты же передал данные по иранцу и по миссии в Афганистан. — Миссия совершенно открытая. Половина Стокгольма знает. — Не будешь же отрицать, что действуешь по приказу Москвы, а сам пользуешься нашей поддержкой?