– Что это значит? – Это значит, что сначала они внедряют устройство, а затем передают твоему мозгу информацию о том, что необходимо забыть, – объяснила она. – Чем-то похоже на гипноз. Сила внушения и тому подобное, – Йоханссон выдавила на ватный тампон какую-то мазь и приложила к его шее. – Получается, сам бы я это сделать не смог. – Нет, – ответила она. – Это невозможно. – Вся эта ситуация невозможна, – пробормотал он. – Три дня назад я считал себя профессором европейской истории, проживающим с детьми в Бронксе. А теперь оказывается, что я агент ЦРУ, который был убит в бою в попытке раскрыть террористический заговор. Как такое вообще может быть? – У нас всех есть прикрытие, Кент, – пожала Йоханссон плечами. – Для большинства людей в этом мире, я являюсь сертифицированным бухгалтером из Балтимора. Я даже могу заниматься твоими налогами. Мы хорошо обучены. Мы ведем две жизни. Так было всегда. – Но у меня оставались бы пробелы в памяти, – покачал он головой. – Раз я был здесь в качестве Кента, то где же был в этот момент Рид? – Твой разум сам заполняет их, – просто сказала она. – Наш мозг – нечто совершенное. Мы думаем с точки зрения реальности. Ты вроде был где-то, но мозг заполнил все детали сам, – она разорвала бумажную упаковку и достала свежий пластырь. – Это похоже на то исследование по страховым случаям, которое провели много лет назад. Компания опросила с десяток свидетелей аварии, задав вопрос о цвете шляпы водителя. Всего пара человек действительно запомнила его, но ни один не сказал «я не знаю». Их мозг заполнил пробел деталями и каждый был уверен в своей памяти. Страховая компания получила пять разных ответов. – Выходит, ты говоришь, что у меня проблема не только с воспоминаниями Кента, но также и воспоминания Рида могут быть не настоящими? «Боже, – подумал он. – Это последнее, что мне сейчас нужно – начать сомневаться в том, в чем был уверен». – У меня нет ответов на все. Я говорю лишь то, что слышала, – она прижала пластырь к ране на его шее и разгладила края кончиками пальцев. Ее руки были теплыми. Что-то внутри него снова зашевелилось. Он заметил, что она наклонилась к его плечу, глубокий вырез ее майки образовал тени между грудями. Возле уха он ощутил мягкое дыхание. – Эти видения... Там было что-то обо мне? – спросила она, стараясь придать голосу обыденность. – Не совсем, – откровенно признался он. – Я лишь знаю, что ты была частью моей команды. Вероятно, даже... другом. – Вот так? – Вот так. Прости. Я не знаю почему, но каждый раз, когда в моей памяти всплывает твой образ, видение тут же улетучивается и появляется ужасная мигрень, которая длится около минуты. – Хм... – она выпрямилась и прикусила нижнюю губу, явно задумавшись. – Возможно, это побочный эффект от того, как они вырезали подавитель. Не уверена, что это хорошо для твоей головы. Надеюсь, вскоре пройдет. Я бы очень хотела, чтобы ты вспомнил меня, – тихо добавила она. Несколько секунд они молча смотрели на белый кафельный пол. Затем Йоханссон прочистила горло и сказала: – Снимай штаны. – Что? – Снимай штаны, – указала она на его джинсы, которые были измазаны кровью. Видимо, супер-клей, который он использовал, чтобы закрыть ножевое ранение на бедре, не выдержал. – Ох. Да, хорошо, – Рид снял свою куртку, а затем и джинсы, бросив их в ванную. Затем он снова сел на унитаз, а Йоханссон присела на полу рядом, изучая рану. – Супер-клей, Кент? – посмеялась она. – Ладно, давай вернемся к Парижу. Иранцы в подвале. Что с ними произошло? Как ты выбрался? – Убил их, – он внимательно следил за любым физическим проявлением ее реакции, но ничего не произошло. Она была равнодушна. – Мне понадобится пинцет, – пробормотала она. – Что потом...? – Потом я пошел в бар, – и он рассказал ей о встрече с Юрием, поездке на машине в Бельгию и побеге с объекта Отца. – Знаешь, – слегка улыбнулась она, – когда я услышала про это, моя первая мысль была о тебе. Перед глазами словно вывесили баннер «Кент Стил». – А как ты узнала об этом? – поднял он бровь. – Прочитала в интернете, – ответила Йоханссон. «Она прочла о взрыве виноградника и подумала обо мне? Странно». – Я не видел здесь компьютера, – заметил Рид. – С телефона. Боже, ты становишься параноиком, – закатила она глаза. «Не говори ей о Ридижере», – прошептал внутренний голос. Только Амон и ЦРУ в курсе случившегося. Если она сообщит тебе эту новость, значит, все еще работает на них. – Ладно, откуда ты узнал, как добраться сюда? – спросила она. – Увидел фонтан в Бельгии, – солгал он, пока она вычищала супер-клей из его раны при помощи пинцета. – Это вызвало видение. – Странно, – произнесла она. – Ты бы не знал, что я здесь. – Я лишь знал, что здесь находится конспиративная квартира. Кстати, что здесь делаешь ты? – Как я уже сказала, живу, – ухмыльнулась она. – Вы с Ридижером так решили, – объяснила она. – Мы были на операции и собирались в Милан. Вы двое подписали пятилетнюю аренду под именем какого-то богача из Калифорнии. В отчете вы отметили расход как использование бронетранспорта и боеприпасов. – Хорошо, – медленно произнес он. – Я имел в виду, почему ты вообще здесь? Ты же сказала, что отправилась на поиски того, что искал я. – Думаю, ты не помнишь те дни, – тихо сказала она. – Ты кое-кого искал, члена Братства... – Братства? – Так мы называли их. Группу террористов. «Сказать ей про Амон? Нет. Пока не стоит. Сначала проверь, что известно ей самой». – Ты нашла его? – спросил Рид. – Нет, – ответила Йоханссон, не скрывая разочарование в голосе. – Этот парень просто призрак. – Что в нем такого? – нажимал Рид. – Для тебя? Он был зацепкой. Для меня? – она ненадолго замолчала. – Он один из тех, кто убил тебя. – По всей видимости, это не совсем так, раз уж я здесь... ох! – прошипел он, когда она вытащила последний кусочек клея из раны. – И как долго я считался мертвым? – Хм... – она снова прикусила губу и подняла взгляд к небу. – На следующей неделе будет уже девятнадцать месяцев. – Девятнадцать месяцев, – задумчиво повторил он. Странно, что она знала дату его смерти вплоть до недели. Подозрение, что они были не просто коллегами или друзьями, росло, – Я был на задании, точнее, мы были на задании, – продолжил он. – План действий этого Братства прорабатывался... пару лет, может больше. Что тебе известно о нем? – Лишь то, что мы вместе обнаружили, – пожала она плечами, прочистив рану на бедре. – Напомни. – Хорошо, – вздохнула Йоханссон. Она достала еще одну упаковку пластырей из шкафа и открыла ее. – Чуть больше двух лет назад АНБ перехватило подозрительные письма. Они были отправлены в адрес одного инженера из Ирана, проживающего в Вирджинии. Сам парень был чист, чего не скажешь о письмах. Он пытался поговорить с братом, объяснить, что этого не стоит делать, умолял вернуться домой, но его ответы были лишь полны угроз и всякой чепухи по поводу «смерти во имя Аллаха». Мы подключились и отследили IP, который привел нас в Испанию… – Ритц в Мадриде, – задумчиво произнес Рид. – Чемодан с бомбой. В голове снова мелькнуло видение: «Ты выламываешь дверь и ловишь предполагаемого террориста. Мужчина бежит к пистолету, лежащему на тумбочке, но ты оказываешься быстрее. Ты выворачиваешь его запястье... Позже Ридижер сообщает, что слышал щелчок аж из коридора. Хватается за живот». – Да, – произнесла Йоханссон, аккуратно прижимая пластырь к его бедру. – Ты был тем, кто убил его. Парень был молод и сильно перепугался. Он был «кротом» для исламистских радикалов, которые только что вступили в Братство, но мы этого еще не знали. Он выдал нам всего два имени, пару своих коллег. Это заняло немного времени, но мы смогли отследить их до взлетно-посадочной полосы в Загребе... – Пытавшихся сесть на самолет, – Рид видел это тоже, как они с Моррисом гнались за двумя иранцами по взлетной полосе. – Правильно... – медленно сказала Йоханссон. – Ты уверен, что потерял память? Кажется, тебе все известно. – В парижском подвале они спрашивали меня об этих местах, – объяснил Рид. – Что-то всплыло в памяти. Но, как я сказал, все слишком размыто и запутано. «Но сейчас картина складывается». – В общем, – продолжила она. – Те двое оказались крепкими орешками. Мы пытались, можешь мне поверить. В голове мелькнуло еще одно видение. Он уже вспоминал это, когда пытал Отца. «Бункер ЦРУ. Пленник, привязанный к столу под небольшим уклоном. На голове мешок. Льется вода. Без остановки. Пленник вырывается с такой силой, что сам себе ломает руку...» Рид потряс головой, чтобы прогнать этот ужас из мыслей. – В конечном итоге, сам самолет дал нам следующую подсказку, – сказала Йоханссон. Прочистив рану, она уселась на полу напротив него, подтянув колени к груди. – Он принадлежал одному холдингу, зарегистрированному в Тегеране. Немного порыскав, мы обнаружили корпорацию, занимавшуюся отмыванием денег. Владельцем был богатый шейх... – Мустафа. «Знаешь, Шейх... Свист пули звучит одинаково на всех языках», – он лично произнес это в бункере ЦРУ в Марокко. – Верно. Он финансировал иранцев, которые перенаправляли деньги Братству. Отсюда мы и узнали о них и именно тут они и допустили ошибку. Шейху было, что терять и он быстро раскололся. Он выдал нам имена, места, даты... – Но они оказались ложными, так? – перебил Рид. – На самом деле шейх не владел никакой ценной информацией. – Некоторые вещи были абсолютно неактуальны. Братство узнало, что мы добрались до шейха и быстро обрубили все связи, – продолжила Йоханссон. – Мы лишь постоянно натыкались на холодные тела, сужая круг возможных зацепок. Становилось все хуже. Этот первый парень с чемоданчиком в Мадриде? Кто-то добрался и до него. Член Братства умудрился проникнуть в бункер и убить его, – покачала она головой. – Я имею в виду, что парень уже успел поделиться с нами той малой информацией, которой владел. Но они все равно пришли, чтобы убить. Так рисковать, чтобы заткнуть всего одного... Это безумие. – А двое остальных? – спросил Рид. – Те пилоты из Загреба?