– Во времена гонения Теней сюда закрывали… – голос его стал тише. – Адептов. – Адептов, которые были Тенями? – догадываясь, уточнила я. – Да, – хрипло ответил он. – Именно так. – Зачем? – у меня голос дрожать начал. – Разве Теней сразу не уничтожали? Ректор вздохнул. И судя по тому, насколько неторопливо и тихо начал говорить, ему совсем не хотелось мне это рассказывать. – Здесь запирали тех, которые… Вернее, на которых… Делали опыты. – Опыты на Тенях? – изумленно воскликнула я, враз охрипнув. – На адептах! – Такое время было, – едва слышно сказал ректор. Резко сказал, порывисто, стараясь закрыть тему. У меня щеки вспыхнули. Громко застучал пульс в висках. На секунду даже голова закружилась. – Время, когда проводили опыты на подростках? – тяжелым языком спросила я. – На молодых, еще не созревших драконах? Герцог остановился. Повернулся ко мне. И без того уставший взгляд стал тяжелым, свинцовым. – Леди Аяна, – тщательно подбирая слова, сказал герцог. – Я понимаю вашу злость. Но тогда не было разницы, ребенок, старик, женщина, борьба шла против всех Теней. На войне нет возраста. Я все это понимала. Вот только Тень стонала от того горестного чувства, что тянулось сквозь многолетие через ржавые решетки камер запахом страха и боли. – И для чего же на них делали опыты? – я провела взглядом по очередной двери. Ректор отвернулся и направился дальше по коридору. – Высшие магистры института создавали артефакт, способный убить Тень либо сделать ее недееспособной. – Жрущий разум! – прошептала я, догоняя герцога и вспоминая артефакт, который нам показывала декан Гайери. Перед мысленным образом встал каменный цветок с ярко-лиловым окрасом и кроваво-красными жилками на листьях. Так вот откуда его необычный цвет. Он не мог быть другим, созданный на крови, боли и мучениях. Мои мысли прервал Реймонд. – Это было давно. Даже стены забыли события тех дней. Тень во мне горько усмехнулась. «Стены не забывают. Отпечатки прошлого остаются. Следами когтей несчастных адептов. Сажей на камнях, от пламени мучимых подростков. Запахом застаревшей смерти». Драконица все это видела и чувствовала. Мне казалось, что внутри словно проворачивается какой-то огромный вал, вытягивающий из недр родовой памяти тяжелые и очень жуткие воспоминания. Я не хотела их знать. Не желала видеть. Но вот уже перед глазами вставали лица ребят, бледные, испуганные, глядящие на меня сквозь решетки пустыми серыми глазами. И я вижу в них боль и мольбу. Непонимание, почему они здесь? Чем они провинились? Я шарахнулась в сторону, останавливаясь у стены, и призрачные силуэты растаяли. Герцог оглянулся. – Что с вами, Аяна? – Нет, нет, – торопливо зашептала я. – Просто здесь жутко. Реймонд вздохнул. – Да, не лучшее место. Ощущения в нем тяжелые. Мы им уже давно не пользуемся, и я надеюсь того, что здесь происходило, больше не будет. – А как же Звона? – напомнила я. – Еще один адепт в камерах академии. – Это ненадолго, – быстро ответил лорд Реймонд, удаляясь по коридору. – Над Звоной не проводят опыты. Она отвечает за свои преступления. Я догнала ректора и пошла прямо за его спиной. – Она точно виновна? Вы уверены? Нет хуже, чем быть обвиненной в преступлениях, которые не совершала. – Странно, что именно вы сомневаетесь в ее вине, – усмехнулся герцог. – Я провел внутреннее расследование. Выяснили, что это именно она привезла острохок в институт. Звона отравила учебники и привела вас к ним. Заставила воспользоваться. Вам нужны еще доказательства? Я покачала головой. – Я не сомневаюсь в ее причастности, но я не уверена, что Звона сама все это придумала и сделала. – Намекаете, что ею кто-то руководил? – Да. Может, ей угрожали? Ректор остановился. Я, идущая слишком близко, врезалась в него. Потерла лоб. Герцог оглянулся. – Будьте осторожнее. Мы пришли. Я оглянулась. Реймонд протянул руку и поджег еще один факел, на стене. Я увидела, что мы находимся в более широком помещении. Здесь были камеры без глухих железных дверей, а под решетками. Он повернулся к той, рядом с которой мы находились, и негромко произнес: – Адептка Звона Раданеш, к вам пришли. Из темноты камеры в неясный свет факелов подступила девушка. Я охнула, в первый момент не узнав ее. И без того худенькая друидка стала похожа на собственную тень. Глаза впали, потемнели, обретя мутно-болотный цвет. Растрепанные волосы висели паклями. Тоненькие ручки были похожи на кости мертвеца. Свет факела бликами освещал ее кожу, ставшую бледной с синим оттенком. – Богини! – не сдержала я возгласа. – Герцог Лейн, что вы с ней сделали? – Это не мы сделали, – ответил Реймонд. – С момента, как Звона попала сюда, она отказалась от еды и воды. Если не верите, спросите ее сами. Правда, я не думаю, что она хоть что-то вам скажет. Собственно, как и нам. Я оставлю вас, но буду недалеко, позовете, когда наговоритесь. В последней фразе я услышала насмешку. Тонкую такую, словно он вслух сказал: не надейтесь, ничего она вам не скажет. Лейн ушел тихо. Исчез в полутьме, унеся свой факел. И в помещении разом стало значительно темнее. Один огонек не мог разбавить здешнюю тьму. Я осталась стоять у решетки, смотря на ту, которая еще недавно весело и задорно рассказывала о себе и своей семье. О братьях, о друидах, о жизни в лесу и была уверена, что на все воля Творца. – Звона, – тихо позвала я. Она подошла ближе, ухватилась руками за решетку и осела вниз. Уткнулась лицом в железные прутья и тонко завыла. В глазах стояла мрачная пустота. И в нее было жутко смотреть. – Звона! – я присела напротив нее, придвигаясь ближе. – Звона, ты меня слышишь? Она резко вскинулась и, высунув руки из-за решетки, попыталась схватить меня. Я шарахнулась, вскочив, ударилась головой о горящий факел, тот качнулся и потух. В темноте я четко увидела, как глаза друидки вспыхнули алым. – Ты из Легиона! – воскликнула я. Тут же призвала Тень, отыскивая в себе огонь, и заново зажгла факел. А когда развернулась обратно к решетке, очередной раз шарахнулась. Звона стояла вплотную к ней, прижимаясь всем телом и скалясь. Я побоялась приблизиться. – Что с тобой произошло здесь, Звона? Ты ведь была милая и добрая. Откуда столько ненависти к нам? Звона, я знаю, что ты все это сделала, но все в группе, и я тоже, считаем, что на тебя воздействовали. Не может быть в тебе столько ненависти. Я помню, как мы встретились. Можно сыграть любую роль, но нельзя смотреть при этом на мир так открыто. Твой взгляд тогда был открытым. Ты не желала мне смерти. Ты хотела мне помочь, именно поэтому приходила и просила покинуть академию. И потом вернулась, я только сейчас поняла твои слова. Ты не угрожала, ты хотела предупредить. Ты сокрушалась, что я не послушалась и тебе пришлось отравить Лейлу. Ты не хотела этого, ведь ты не злая. Не можешь быть злой. Просто скажи, кто и как на тебя давил? Мы достанем их, тебя оправдают, и ты сможешь вернуться в академию, стать лекарем, как и мечтала. Просто скажи. Взгляд друидки изменился. В нем появилось понимание и глубокое сожаление. Она тоскливо усмехнулась и отступила во тьму камеры, не произнеся ни слова. – Звона, скажи! – закричала я ей. В ответ мне была тишина. Я стояла еще минут десять, девушка больше не появилась. Я медленно вышла в коридор. Лейн стоял, облокотившись о стену. – Она ничего не сказала, – тихо произнесла я. – С момента, как мы арестовали ее, друидка не произнесла ни слова, – в тон мне проговорил Лейн. – Я и не надеялся, что она заговорит с вами. – Она все это не сама сделала, – сокрушенно покачала я головой. – И я надеялась, что Звона скажет, но… – Она ничего не скажет, – уверенно произнес ректор. – Она или очень боится, или слишком привержена идее уничтожения Тени. Я посмотрела в лицо герцога. В дрожащем свете факелов особенно четко стало видно его усталость, морщины у глаз, их тусклый цвет. Ректор словно постарел за короткий срок. Мне было больно смотреть на него и страшно за все, что происходит в институте. – Сколько их еще таких, как Звона? – надрывно спросила я. – Кого мне бояться? Кому доверять, лорд Реймонд? Он повесил факел на стену. Подступил ко мне и обнял. Порывисто, крепко, закапываясь пальцами в мои волосы и уткнувшись лицом в затылок. – Вы не одна, – зашептал он горячо. – Просто знайте это. Да, есть те, кому вы поперек горла. Но, поверьте, многие за вас. Я видел это там, на границе Шайрохоских лесов. Я за вас, Ая! Я всегда буду с вами! Сказал это очень тихо. Прижал мою голову к груди и начал целовать волосы.