– Ещё не успела, – призналась Эвелина, с трудом вспоминая, куда она его закинула. Она всегда очень небрежно относилась к своим документам. – Хорошо, что я тебя предупредила! А то получила бы двойку, когда Дайн обнаружил бы тебя в твоей собственной комнате. Так что с утра, в девять часов, ты просыпаешься и быстренько бежишь прятаться. – А куда? – резонно поинтересовалась она. – Куда угодно. Только прятаться можно только поодиночке, – тяжело вздохнула Лира. – Дориат уже начинает ревновать. Ему почему-то кажется, что Дайн всех девушек будет ещё и лапать! Ну, когда они будут в бессознательном состоянии. – Наверное, он судит по себе, – вырвалось у Эвелины. Ей тут же захотелось пойти и прибить этого парня. Она кинула на неё острый взгляд полный подозрения. – Ты думаешь? – задумчиво спросила она. – Да ничего я не думаю! – взорвалась Эвелина. – Откуда же я знаю? Я вообще в мужчинах плохо разбираюсь. – Поэтому-то у тебя и нет никого. Ты же такая хорошенькая и такая одинокая. Очень странное сочетание. У тебя в детстве была какая-то травма? – Да, упала головой вниз из окна… Десять раз подряд. – Серьёзно? – Лира подошла и пощупала её голову. – Да шучу, конечно же! Слушай, у меня что, шутки тупые? Почему я должна постоянно пояснять, когда я шучу, а когда нет? – Просто у тебя странное чувство юмора – не обижайся! – Пусть моё чувство юмора обижается, – улыбнулась Эвелина. – Тогда до завтра, – ответно улыбнулась аристократка. Правда, улыбка её была вялой. – Дориат устраивает вечеринку завтра вечером, после испытания. – На которой мы обсудим, как правильно всовывать вампирам осиновый кол в задницу! – хмыкнула Эвелина. – А зачем в задницу? – заинтересовалась Лира. – Что, помогает? – От чего? – Ну, от вампиров? Я слышала, что некоторые умники пытались всунуть кол в сердца некоторых вампиров. Правда, живыми этих умников больше никто никогда не видел. – Вот как вредно заниматься самообразованием! – заметила Эвелина. – Ладно, кыш, я спать буду. – Так спи! Можно подумать, я тебе мешаю! – Нет, помогаешь! Серьёзно, Лира, я понимаю, что ты ужасно боишься завтрашнего испытания, но лучше иди за утешениями к Дориату. Она зевнула и начала демонстративно раздеваться. Лира вздохнула, бросила на неё укоряющий взгляд и сбежала. Эвелина провалилась в сон. Глава 43 Ей не пришло ничего лучше в голову, как спрятаться в комнате вампира. Она вскочила, глянула на часы – девять. Мороз невольно пробежал по коже. Её руки дрожали, пока она одевалась. Эвелина выбрала штаны, рубашку и свитер. А также кроссовки – в них удобно бежать. Хоть и понимала, что в беге не слишком сильна. Когда-то в школе злые садисты-физкультурники заставляли бедных учеников наматывать круги вокруг стадиона – и она прибегала последней, и ей ставили тройки из жалости. Эвелина выбежала из комнаты, едва успев кое-как умыться. Сразу увидела, что студенты разбегаются как тараканы. У всех перепуганные лица. Короче, паника в чистом виде. Она прокралась к его комнате и увидела, что учитель даже забыл закрыть двери. Она юркнула внутрь и кинулась в ванную – вспомнила, что забыла принять душ. Сердце громко стучало, руки дрожали, но в обморок пока не падала. Эвелина вдруг реально представила, что Дайн её покусает как в каком-нибудь ужастике. Караул! Спасите! Но она любила его, и готова была это пережить. Пусть убьёт, если хочет. За эти последние месяцы он вовсе перестал обращать на неё внимания. Как она не ловила его взгляды, как не старалась завести беседу – в ответ лишь холод. Словно флиртовала с морозильником. Помывшись, девушка нашла в его ванной шёлковый халат, который и надела. У Дайна было тепло – ярко горел камин, создавая у неё почему-то новогоднее ощущение праздника. Эвелина наколдовала себе мандарин и шампанского. Думая: умирать, так с музыкой! Ей стало интересно, сколько студентов доживёт до конца года? Острая жалость сжала сердце – она подумала про Лиру. Та так и не стала сильным магом, хотя способности у неё были неплохие. Эвелина вспомнила тот момент, когда на неё стали обращать внимание симпатичные парни даже из светлого отделения – наверное, там считалось признаком «крутости» встречаться с ведьмой. В другом случае она бы с ума сошла от радости, не то чтобы ей так уж сильно надоела собственная невинность, но всё же… Хотелось ощутить любовь. Но когда чья-то физиономия тянулась поцеловать, она ясно представляла лицо Дайна. И отталкивала незадачливого ухажёра, который с искренней обидой на лице впечатывался в стенку. Эвелина ждала вампира и ждала, замирая от малейшего шороха. Потом всё-таки заснула. Кажется, каким-то образом у неё получилось успокоительное шампанское. Ей подумалось, что надо бы запомнить, как она колдовала – на нервной почве и не такие шедевры могут получиться. – А, вот где ты, – голос Дайна раздался над её ухом. Эвелина поморщилась и попыталась залезть под подушку, но её убрали. – Вставай. – Угу, – она протёрла глаза и уставилась на него. – Мне следовало догадаться, где ты будешь прятаться. Эвелина пристально рассматривала его: он выглядел как обычно, только губы были ещё более алыми, а глаза отливали еле уловимым кровавым блеском. У неё появилось ощущение, что перед ней не Дайн, а какая-то жуткая тварь в его шкуре. – Почему ты так на меня смотришь? Их глаза встретились, она задрожала. – Скорее кусай, иначе я умру от страха! – прошептала девушка, вжимаясь спиной в мягкую, тёплую постельку. Она ощущала, что её руки и ноги становятся ватными – она была полностью в его власти. Эвелина почти не могла пошевелиться. Она чувствовала себя беспомощным больным ребёнком. – Я обязан это сделать, – он наклонился над ней с печалью на красивом лице. Теперь он выглядел таким, как прежде. Словно душа снова вернулась в тело, заняв место злобного демона. Он медленно наклонялся над ней как врач над телом больного. С состраданием, искривившем красные губы. Эвелина увидела, как растут два клыка. Ну, совсем как в фильмах! Ничего нового она не увидела – это было даже красиво… Как пара клыков у сексуального Тома Круза и Бреда Питта в «Интервью с вампиром». Оцепенение буквально приковало её к кровати, как парализованную. – Ты меня убьёшь? – прошептала она деревенеющими губами. Он только усмехнулся. Жестоко и печально одновременно. Тоже мне клоун в трауре! Её охватила злоба, она застонала. – О, как же я мечтаю дать тебе по морде! Только дай мне придти в себя! Эвелина постепенно скидывала с себя оцепенение, как тяжёлую одежду в воде, это было нелегко, она чувствовала, что всё равно не успеет. – Молодец, – прошептал он, – другим вампирам ты сможешь оказать сопротивление. – Что, ещё кто-то должен придти? У тебя что, вечеринка? А я в качестве вина? Его губы коснулись нежной шеи. Боли не было. Даже наоборот. Это было очень приятно, словно они занимались сексом. Эвелина обвила его шею руками и привлекла к себе. Его волосы упали на её лицо, закрыв чёрной вуалью от действительности. И она окунулась в мир чистого, незамутнённого наслаждения… Слабое воспоминание: он отрывается от неё, берёт на руки и несёт. Куда-то вниз по лестнице. Она почти не осознаёт, что происходит вокруг, погружаясь в беспамятство. На её губах блаженная улыбка. Она в его руках, как безвольная резиновая кукла. Ей показалось, что она умирает. Слабый голос доносится словно из другой реальности: – Все? На сегодня все, Дайн? Ты закончил с практикой для студентов? Это был голос директора. Эвелина с трудом открыла глаза и увидела стоявшего рядом директора. Его глаза были полны сочувствия. Рядом с ним находилась женщина в белом – либо ангел, либо врач. Или работница морга. Её лицо – словно размытое светлое пятно. Эвелина ощутила, как её осторожно укладывают на жёсткое ложе. Она каким-то образом видела себя сверху – её душа начала отлетать? «Куда? Вернись, сука!» Зато она видела, что рядом лежат другие подростки, неподвижные и бледные. Трупы? Рядом с ней лежала Лира де Кэль. А рядом с ней Дориат. Даже в подобном состоянии он ухитрялся держать её за руку железной хваткой. Душа вернулась на место, когда бедному телу сделали болезненный укол. «Почему когда Дайн кусал меня, не было так больно?» – подумала она в отчаянье. Она вскрикнула и попыталась оттолкнуть врача. Лицо врача обрело чёткость перед наконец-то открывшей глаза Эвелиной. И та узнала Зарю, которая кидала взгляды, полный отвращения, на невозмутимого Дайна.