- Да не за что, - пожал плечами тот. - Куратор часто тебя хвалит. Это заявление заставило ее искренне удивиться. Мор ее хвалит? Видимо, тогда, когда ее нет поблизости. Как же все эти разговоры о том, что она не готова для практического задания? Но услышать это все равно оказалось приятно. Пусть и от Дина, а не от Мора напрямую. - Вот уж не сомневаюсь, что он ее хвалит, - неожиданно хмыкнул Петр, продолжая недовольно поглядывать на меня. - Вопрос только, в чем именно она хороша. В его словах послышался грязный намек. В первый год обучения Хильда слышала подобное довольно часто, но с тех пор, как Мор резко изменил свое отношение к ней, слухи и сплетни на их счет сошли на нет. Хильда считала, что все уже и думать про это забыли. А Петр, оказывается, не забыл. Или просто до сих пор не мог простить ей их последнего свидания? Она, конечно, была в тот вечер несколько резка в выражениях, но только потому, что не терпела хамства в свой адрес, даже если оно выражалось опосредованно. Например, через отношение к боевикам. Или через грязные намеки. Хильда наклонилась к Петру и, доверительно понизив голос, поинтересовалась: - Мне показалось, или ты действительно напрашиваешься на то, чтобы я разбила тебе нос прямо посреди завтрака? Петр недовольно поджал губы, Дин прыснул в кулак, а Ларс повернулся к Хильде, как будто она его вдруг заинтересовала. - А ты дерзкая, - заметил он, улыбаясь. - Люблю дерзких и уверенных в себе. Всего на мгновение он скосил глаза на Валери, лицо которой мрачнело с каждой секундой, но Хильда успела это заметить. И сразу поняла: этот паршивец знал, что Валери к нему неравнодушна. Впрочем, для этого не требовалось быть семи пядей во лбу. Смутило ее другое: он явно пытался столкнуть их, демонстративно заигрывая с ней в присутствии Валери. Хотя знал обеих минуты полторы. Зачем? - Осторожнее, Ларс. Не перебегай дорогу куратору Мору, - Петр все никак не унимался. - Он мужик серьезный, на твое происхождение не посмотрит. Хильда демонстративно привстала, как будто собираясь обойти стол и все-таки ударить его, но Петр тут же примирительно вскинул руки. - О, прости, я не подумал, что не стоит говорить об этом вслух. - Не можешь мне напомнить, как тебе удалось год назад уболтать меня на те три свидания, что у нас были? - она брезгливо поморщилась, глядя на него. - Вот кого я не боюсь, так это вашего Мора, - заметил Ларс таким тоном, словно его пытались напугать кухаркой. - Если бы не мой отец, он бы сейчас в охране где-нибудь работал, а не в Академии. Хильда тут же забыла про Петра и навострила уши. Она слышала отголоски этой истории и не совсем понимала, что именно могло связывать семью Фарлаг с Мором. С чего вдруг министр образования помог уволенному из Легиона следователю? - Так это правда? - удивился Дин. - Он ваш протеже? - Протеже - громко сказано, - Ларс поморщился. - Он вроде как оказал услугу старшему сыну отца, за что и потерял работу. Отец его так отблагодарил. - Старшему сыну отца? - удивленно переспросила Хильда. - Первый раз слышу, чтобы так называли старшего брата. По лицу Ларса прокатилась едва заметная судорога. Видимо, оно пыталось неприязненно скривиться, но он сумел удержаться. - Найт - сын от первого брака отца, братьями в полном смысле этого слова мы никогда не были. Сказав это, Ларс, судя по всему, потерял аппетит, потому что внезапно встал, сдержанно со всеми попрощался, отлевитировал поднос с едва начатым завтраком к стойкам для грязной посуды и быстро ушел. Вслед за ним ушел и Дин. Меньше минуты спустя Валери тоже пробормотала, что ей пора. В итоге Хильда осталась наедине с Петром. Выглядел он при этом не очень довольным: очевидно, она помешала какому-то важному для него разговору. - Что ты на меня так смотришь? - с вызовом поинтересовался он. Его вопрос заставил Хильду очнуться от скачущих в голове разрозненных мыслей: она и не заметила, что все это время сверлила его взглядом. - Петр, что ты задумал? - спросила она напрямик. - Я печенкой чую, что ты что-то задумал. На его губах появилась самодовольная ухмылка. - Скоро узнаешь, Сатин. Все узнают. Это будет лучшая итоговая работа для кандидата в следователи. Меня вполне могут зачислить в Легион досрочно. С этими словами он поднял поднос и тоже покинул столик. Хильда посмотрела на свои тарелки, бросила взгляд на часы и невозмутимо принялась за завтрак. Полноценный завтрак, как и другие приемы пищи, был ей необходимы, если она хотела, чтобы мышцы хотя бы немного росли. Поэтому она ела независимо от наличия аппетита, который после разговора окончательно пропал. Тем не менее она осилила практически все, что набрала, а потом поторопилась на лекцию по Теории создания артефактов. И словно в насмешку в этот раз профессор рассказывал им о создании подслушивающего артефакта. Глава 6 Несмотря на то, что шла уже вторая неделя сентября, на побережье погода оставалась почти летней. На пике дня яркое жаркое солнце прогревало песок на пляже пусть и не до раскаленного, но до вполне обжигающего состояния. Еще теплая вода залива так и манила окунуться, и лишь прохладный и порой чересчур резкий ветер напоминал о приближении более прохладной поры. Последние месяцы Тара Фарлаг предпочитала не обращаться в русалку, но на берегу проводила немало времени. Надев светлую широкополую шляпу, под которой прятала от солнца лицо, она гуляла по мокрому песку у самой кромки воды, позволяя игривой волне время от времени обнимать босые ступни. Она набирала полную грудь солоноватого воздуха, иногда останавливалась, все-таки поднимала лицо к солнцу, закрывала глаза и прислушивалась к ленивому плеску и усыпляющему шороху морской воды, пытаясь уловить отголоски песни океана, какой она слышала ее, становясь русалкой. Но ее человеческому уху та песня была недоступна, и она скучала по ней каждый день, каждую минуту своей жизни. Однако рисковать ребенком Тара не хотела. Она до сих пор до конца не понимала, что происходит с ее телом во время превращения. Куда деваются ноги и откуда берется покрытый крупной, ярко-зеленой чешуей хвост. Почему остывает кровь и почти перестает биться сердце, как ей удается не дышать часами. Объяснить ей никто не мог, ведь других русалок в этом мире не существовало, а знания магов о ее виде были исчезающе малы. Поэтому в тот день, когда она узнала о своей беременности, Тара сняла браслет, помогавший ей превращаться, и убрала его подальше, чтобы не испытывать соблазна. На всякий случай. Прожила же она как-то первые двадцать лет своей жизни исключительно в человеческом обличии! Проживет и девять месяцев беременности. Тем более, что оставалось уже меньше половины. Конечно, к тому моменту, как она родит, наступит зима и море станет совсем холодным, но Тара еще в прошлом году выяснила, что в обличии русалки для нее комфортна любая температура. - Тара! Муж как всегда окликнул ее с приличного расстояния. Тара улыбнулась сама себе, услышав его голос, но не обернулась. Найту пришлось окликнуть ее снова. - Я прекрасно знаю, что ты меня слышишь. Подойди ко мне. Пожалуйста. Он сделал ударение на последнем слове, и тогда Тара все же обернулась, озорно улыбаясь ему. Найт стоял в самом начале пляжа, ближе к большому трехэтажному белому особняку, в котором они жили, чем к морю. Он позволил себе зайти на песок, бросив где-то ботинки и подвернув штанины светлых брюк, чтобы не испачкать их, но к воде он никогда не приближался. - Почему бы тебе не подойти ко мне? - громко предложила Тара, продолжая улыбаться. - Тара! В его голосе слышалось осуждение, смешанное с раздражением и неловкостью. Он засунул руки в карманы брюк и склонил голову набок, демонстрируя нетерпение. Тара рассмеялась. Она ничего не могла с собой поделать: ее ужасно забавлял тот факт, что муж боится воды и старается контактировать с ней только в виде душа. И угораздило же его жениться при этом на русалке... Она вздохнула и пошла к нему, мысленно прощаясь с морем до вечера. Недовольное выражение на лице Найта сменялось улыбкой с каждым шагом, что она делала в его сторону. Они были женаты уже больше года, и еще чуть дольше Тара не «пела» ему свою русалочью песню, которой снимала головную боль, когда он был проклят. Первые несколько месяцев она вглядывалась в его лицо с тревогой, боясь однажды увидеть по глазам, что он охладел к ней. Но то ли он действительно влюбился в нее по-настоящему, то ли русалочий приворот срабатывал раз и навсегда, только Найт Фарлаг смотрел на нее все с тем же обожанием, что и в тот вечер, когда делал ей предложение. - Что такого срочного случилось? - поинтересовалась Тара, оказавшись рядом и быстро поцеловав его в небритую щеку. - У нас гость, - лаконично сообщил Найт, беря ее за руку и вместе с ней направляясь обратно к дому. - Хочет видеть нас обоих и уже ждет в гостиной. Тара только удивленно приподняла брови и ускорила шаг. Гости у них бывали не так уж часто, поскольку ни она, ни Найт не имели широкого круга друзей, любящих свалиться на голову без приглашения. Сами они к себе приглашали тоже не очень-то часто, поскольку пока в основном предпочитали общество друг друга. Однако этого гостя Тара всегда была рада видеть. - Профессор Норман! - воскликнула она еще с порога просторной светлой гостиной, в которой их дожидался ее бывший преподаватель. Он в этот момент стоял у неработающего в честь пока еще достаточно теплой погоды камина, разглядывая небольшие портреты в рамках, расставленные на широкой каминной полке. Когда Тара окликнула его, он как раз держал в руках портрет ее «матерей»: русалки, которая ее родила, и женщины, которая ее вырастила. Их обеих уже не было в живых, поэтому этот портрет был Таре особенно дорог. Норман поставил его обратно на каминную полку и шагнул навстречу хозяевам. Его лицо как всегда почти не выражало эмоций, но глаза улыбались. Тара протянула ему руку для приветствия, и он почтительно склонился, целуя тыльную сторону ладони, чем очень смутил молодую хозяйку. Когда Норман выпрямился и выпустил ее руку, она странно махнула ею, как будто прогоняя непрошенную мысль, а потом сделала еще один шаг к нему, чуть приподнялась на носочках и быстро поцеловала в щеку, заставляя его губы все же дрогнуть в улыбке. - Я очень рада снова видеть вас, профессор Норман, - с чувством сказала она. И это было абсолютной правдой. Именно благодаря ему и его жене Тара познакомилась со своим будущим мужем. Тогда она обратилась к Норманам с просьбой о довольно серьезном одолжении. Они ее почти не знали. Их связывало только то, что Тара один год была студенткой Нормана. Никаких оснований помогать ей у них не было, но они все-таки это сделали. За что Тара была благодарная им и считала себя обязанной до конца жизни. - Я тоже рад видеть вас в добром здравии, госпожа Фарлаг, - мягко ответил Норман. У него были свои причины испытывать нежные чувства к Таре, и в них, конечно, не было ничего романтического. - Мне кажется, вы уже называли меня Тарой, - она нахмурилась. - Мне кажется, я уже предлагал вам тоже называть меня по имени, - в тон ей парировал он. - Но вы упрямо держитесь за обращение «профессор Норман». - Может быть, она просто ждет момента, когда сможет называть вас настоящим именем? - поддел его Найт, подходя к ним ближе и обнимая Тару за плечи. Норман выразительно приподнял бровь. - Я все еще считаю, что мое возвращение к прежнему имени никому не пойдет на пользу. - А зря, - Найт криво улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону кресла. - Старая аристократия была бы в восторге. И несомненно вас поддержала бы. Хотите что-нибудь выпить? Виски, коньяк? Норман опустился в предложенное кресло, бросив мимолетный взгляд на большие часы, висевшие на стене. - Я думаю, в это время дня наиболее уместен будет чай, - заметил он. Найт тоже посмотрел на часы, усаживая жену на диван, стоявший напротив кресел, и согласно кивнул. Он жил по собственному графику, порой засиживаясь в лаборатории до глубокой ночи, порой наоборот ложась и вставая очень рано. В отсутствии привязки к какому-либо рабочему расписанию были и свои прелести, и свои сложности. Одной из сложностей было размытое восприятие дня. Он отдал соответствующие распоряжения и только после этого присоединился к жене на диване. И хотя Норман не поддержал разговор на тему своего возвращения к прежней личности, Найт все равно повторил, уже более убедительно: