– Сейчас они дети, но однажды Элиза превратится в красивую девушку, а Аларис, увы, навсегда останется обезображен. Пусть попробует сам добиться ее внимания. Не надо, чтобы девочка чувствовала себя связанной. Иначе она захочет освободиться чисто из чувства противоречия. Мало кому из девушек нравится вынужденный брак, да еще когда жених с такой специфической внешностью. Пусть она сама выберет его. Или будет вольна сделать другой выбор. Я все объясню Аларису, когда он подрастет. – Это… Так мудро, – тихо произнесла Мелиса. – Вы заботитесь о чувствах моей дочери больше, чем о чувствах внука. – На самом деле и о его чувствах тоже. Быть отвергнутым девушкой, с которой его ничего не связывает, куда легче, чем быть отвергнутым обещанной невестой. Но он, в свою очередь, тоже сможет отменить договор, если поймет, что брак не принесет им счастья. Родители Элизы какое-то время молчали, мысленно взвешивая все «за» и «против», а потом одновременно кивнули. – Но как же они познакомятся так, чтобы Элиза ничего не заподозрила? Это должен быть совершенно естественный повод. – Я знаю как. – По лицу Ванессы скользнула хитрая улыбка, оставившая Мелису и Кайла в недоумении. Они пока и предположить не могли, что задумала бабушка Алариса. …Элиза мирно спала в своей кровати. Время от времени она чихала: запахом гари пропитались ее волосы и даже, кажется, кожа. Но девочка была совершенно счастлива, хотя еще не вполне понимала, что такое счастье. Аларис не спал, не мог уснуть: какое-то чудесное чувство теснило грудь, заставляя слезы наворачиваться на глаза. Хотя он ведь мальчик, он не должен плакать! И Ал сердито тер лицо, заставляя слезы уйти. Он тоже не знал, что это щемящее чувство и есть счастье. Счастье, когда кто-то остается с тобой рядом, хотя мог просто убежать. Счастье, когда кто-то смело встает на твою защиту. «И я всегда буду защищать тебя, Элиза. Всегда буду защищать!» – думал он, глядя в потолок. Глава 18 – О, Аларис… Я взяла его лицо в ладони, вглядываясь в такие знакомые черты, и силилась вспомнить хотя бы что-то из своего раннего детства. На секунду мне показалось, что я вижу тоненького темноволосого мальчика, который замер в кресле, прижимая к груди толстую книгу. Он смотрел на меня удивленно и в то же время с надеждой. Но на самом ли деле я вспомнила его или вообразила теперь, после подробного рассказа, понять было невозможно. Так или иначе, это все правда. Я его невеста. Подумать только… Я вспомнила нашу первую встречу после стольких лет и закусила губу. Он наклонился ко мне, чтобы помочь открыть дверь, а я шарахнулась в сторону. Аларис внешне оставался совершенно спокоен, но уверена, что внутри у него все перевернулось. «Не нужно меня бояться», – так он сказал. Маленькая Элиза никогда бы так не поступила, а я… Вик! О боги. Мой жених стал свидетелем того, как я милуюсь с другим, и ничего не мог сделать. Страшно представить, что он чувствовал при этом. – Ал… Ты ведь не просто так стал куратором моего курса, да? – догадалась я. Он кивнул и поцеловал кончики моих пальцев. Вот, значит, каков был план бабушки – что может быть более естественным, чем стать куратором первого курса, на который поступила учиться его невеста. Присмотреться к ней, понять, каким человеком она выросла, и попытаться потихоньку наладить отношения. Вот только я едва все не испортила. – Ал, ты тогда приехал в наш замок, чтобы отказаться от меня? – спросила я мгновенно осипшим голосом, сообразив теперь, о каком договоре шла речь. – Да, Элиза. Я был уверен, что сделаю тебя несчастной. Не хотел, чтобы ты связала свою жизнь с человеком, который тебе неприятен… Даже сейчас ему трудно было произнести эти слова, будто на секунду прошлое вернулось и я увидела Алариса, который понял, что его невеста ему не достанется. Тот поцелуй в щеку, который на самом деле был для меня предвестником настоящего чувства, для Алариса стал чем-то вроде прощания. Он думал, глупый, что я никогда не смогу его полюбить. И этот поцелуй пробудил дремлющую страшную силу… Но последней каплей стал поцелуй с Виком у костра. Что же я натворила! Если бы я только могла отмотать все назад! Я ухватилась за его ладонь, прижала ее к своей щеке, словно хотела каждой клеточкой тела ощутить: вот он, мой любимый, он жив, он рядом. – Я твоя навсегда, – прошептала я. – С договором, без договора. Неважно. Я надеялась, что он поймет. Потянула край покрывала, так, что оно снова поползло с плеча, но Аларис поцеловал мою обнаженную ключицу, отчего у меня внутри все испуганно и сладко сжалось, и положил свою руку на мою, останавливая. – Элиза, стой… Однако, увидев, как задрожали мои губы, принялся целовать и гладить. Он провел по моим волосам, откидывая их со лба, по голым рукам, покрывшимся мурашками. Наши губы слились в поцелуе, который становился все более требовательным и горячим. Я вся подалась навстречу, но Аларис замер, глядя на меня, осторожно прикоснулся указательным пальцем к губам, очерчивая их контур. Я видела, он запрещает себе продолжать. Ал тяжело дышал, и я точно знала: он хочет большего, но сейчас не позволит себе этого. – Элиза… Знаешь, как все происходило бы, не случись этих событий? Я качнула головой, говорить уже не могла. – Я был бы твоим куратором все шесть лет. Если бы ты даже узнала, что я твой назначенный жених, и полюбила бы меня, все, что мы смогли бы себе позволить в это время, – танцевать иногда и держаться за руки. И поверь, это не так уж плохо. – Нет, не плохо… – прошептала я, представив. Как тогда, на горе Воздушников, когда он держал меня за руку. «Не оборачивайтесь, Элиза»… Никто бы не узнал, кроме нас. Но у нас была бы эта маленькая и сладкая тайна. Один танец на балу – куратору позволено это. Прикосновение рук, когда никто не видит. Букетик полевых цветов в кувшине на моем столе. Никто бы не узнал о нашей любви, никто бы не догадался, но я бы каждый день засыпала и просыпалась счастливой. – Когда бы ты закончила обучение, мой дед, Ричард Вайс, как глава рода, обратился бы к твоему отцу, напоминая о договоре между нашими семьями. Нам бы разрешили официально встречаться. Могло бы пройти еще несколько месяцев, прежде чем мы вступили бы в брак. Замечательных месяцев, когда бы я впервые тебя поцеловал. Мы поженились бы не раньше чем через семь лет. Я вспомнила, как мы с Аларисом поцеловались впервые и как на следующий день его мучили угрызения совести: «Ты моя студентка, а я твой куратор». Вспомнила и рассмеялась. – Не выдержал бы, – мягко сказала я и потерлась носом о его ладонь. – Мы оба не выдержали бы. Но то, что Аларис говорил мне сейчас, не было лишено смысла. Браки у аристократов – дело долгое и обстоятельное. Предвкушение иногда слаще обладания. Молодым дают время привыкнуть друг к другу. Прежде должны научиться общаться души, а лишь потом тела. Хотя… Я даже сейчас чувствовала, как мне жарко под покрывалом, как хочется откинуть его, притянуть Ала к себе. – Разве мы не должны спасти мир? – спросила я, ощущая, как заливаюсь краской. – Все изменилось, у нас нет семи лет. У нас нет даже семи недель… – Но семь дней у нас точно есть. – Но директор… Ал нахмурился, по лицу прошла судорога боли, будто он только сейчас вспомнил о событиях этой ночи и о том, что мог быть уже мертв. И ведь наверняка его еще мучают порезы, а он ни словом, ни взглядом не дал понять, что они его беспокоят, хотя после наших объятий на рубашке снова выступило немного крови. – Директор подождет, – сказал Аларис, в его голосе прорезались жесткие интонации. – Я согласился с тем, что моя жертва необходима, но никто не давал ему права приносить в жертву тебя. – Нет, нет… – Я поцеловала его ладонь, заговорила сбивчиво: – Это не жертва. Ты же знаешь. Если это спасет твою жизнь… Всех нас… Я все равно твоя, сейчас или потом… Я вспомнила взгляд Террана Аквидуса: конечно, он понял, на что я намекала. И мне вдруг сделалось не по себе от того, как он на меня смотрел. Знает ли он, что я на самом деле невеста Алариса? Едва ли. Но он готов был отправить меня в постель куратора и в итоге сломать мне жизнь. Невольно я закуталась в покрывало. Аларис заметил и ласково поцеловал меня в краешек губ. – Семь дней, – тихо сказал он. – Никто их у нас не отнимет. * * * Мне казалось, что наш разговор с Аларисом продолжался вечность: мой мир перевернулся за это время, всё изменилось вокруг. Я вошла вчера в эту комнату, ни на что не надеясь, но отчаянно желая спасти того, кого любила. А сейчас, когда я тихонько выскользнула в коридор, до краев была наполнена счастьем, даже боялась идти быстро, словно оттого, что потороплюсь, могу расплескать его. Я думала, что опоздала на занятия, и очень удивилась, когда поняла, что все спят. Осторожно ступая, прокралась в свою комнату и сидела, улыбаясь, точно наелась сладостей: внутри было так хорошо, так нежно. Казалось, руки Алариса все еще согревают меня, а поцелуи горят на губах. Сидела, пока не услышала в коридоре шум шагов: водники готовились к занятиям. Тогда и я поднялась, начала собираться, действуя словно во сне. Положила в сумку «Историю магии», хотя сегодня не было лекций по этому предмету. Я вспомнила об этом, но учебник так и не вынула, мне было все равно. В какой-то момент я уронила сумку на пол и замерла, прижав кончики пальцев к губам. Он любит меня. Он целовал меня. Через неделю я полностью буду принадлежать ему. Может быть, я бы так и стояла посреди комнаты, глупо хихикая, но внезапно в дверь заколотили, ручка запрыгала, точно кто-то с той стороны неистово пытался попасть внутрь. Я даже испугалась, но тут услышала голос Ароники: – Элиза! Элиза, открой! Тим жив! Зараза такая! Я его убью! – Логика! – поддакнул Аронике Бадлер. – Присоединюсь, пожалуй! Я распахнула дверь, и мы обнялись все втроем. Я уже знала, что наш неугомонный друг выжил, но было таким облегчением снова услышать это. – Когда он вернется? – Не раньше чем через пару дней, все же твари серьезно его порвали. Если бы не мастер Вайс… Элиза, с тобой все хорошо? У тебя щеки пунцовые! – Все хорошо, – пробормотала я, утыкаясь подруге в плечо, чтобы спрятать горящее лицо. Мастер Вайс. Мой мастер Вайс. Никто не должен знать, что он мой жених, и как бы ни хотелось – поделиться с Ароникой этой тайной, придется молчать. – И еще одна приятная новость, – встрял Бадлер. – Толстяка Вариса убрали. Мастер Вайс снова наш куратор. Говорят, пока в лаборатории затишье. Чего-то выжидают, вот нам и вернули нашего куратора. Я знала, почему затишье и чего все выжидают. И тут же из счастливого расслабленного состояния меня бросило в холод: директор дал нам отсрочку, очень короткую, всего семь дней. А если после этого купол останется висеть над Академией, то… – Элиза, ты точно здорова? – заволновалась Ароника. – Теперь ты побледнела, будто привидение увидела! Может, тебе лучше сегодня не ходить на занятия? – Нет, нет, все хорошо. – Я упрямо покачала головой. Мастер Вайс ждал свой курс в вестибюле первого этажа. Все такой же сдержанный и молчаливый. Я невольно улыбнулась, вспомнив, что считала его ледяным изваянием, лишенным чувств. Мои однокурсники до сих пор продолжали немного опасаться куратора, хотя постепенно уважение и искренняя симпатия вытеснили страх. Они поняли, что мастер Вайс бывает строг, но при этом всегда справедлив, что за каждого своего подопечного готов биться до последнего не только с бестиями, но и с преподавателями, доказывая, что его студенты могут лучше, заставляя магистров исправить балл на более высокий. Я видела, как светлеют лица однокурсников, когда они видят своего куратора, как они тянутся к нему, стараясь подойти ближе и перекинуться хотя бы парой слов. Смотрела и бесконечно гордилась моим мастером Вайсом. Мог ли ты подумать, любимый, что когда-нибудь люди перестанут видеть твои шрамы и научатся видеть твою душу? – Элиза, а ты почему не здороваешься? – прошептала Ароника, подтолкнув меня к Аларису. – Какая ты иногда невоспитанная бываешь!