Я уже приготовилась к сопротивлению: Аларису придется потрудиться, чтобы запихнуть меня в подводный корпус, но он неожиданно рассмеялся. – Нет, не сейчас. Просто поплаваем, а заодно я научу тебя новым боевым заклятиям. Не против? Конечно, я была за, ведь главное – мы будем рядом. Все время забываю, каким въедливым наставником может быть мой жених. Если он сказал «научу», то не успокоится, пока у меня не начнет получаться. А заклятие, которое преподают только на четвертом курсе – «заклятие водяного капкана», – было слишком сложным для моих пока скромных магических сил. Мы ушли по воде к противоположному берегу, туда, где нас не могли увидеть, расположились в центре небольшой заводи и приступили к занятию. Мне надо было создать водяной пузырь и накрыть им Алариса целиком. Будь на его месте бестия – она бы просто утонула, задушенная колпаком. Алу опасность не грозила, потому что он был водником. Но еще и потому, что мой пузырь едва достиг его колен, хотя вокруг были воды озера, дарующие мне силы. – Какая я неумеха… – расстраивалась я, правда, втайне надеясь на то, что, оценив мои возможности, Аларис тренировку свернет. Не тут-то было. Он подбадривал меня, терпеливо объяснял снова и снова, но все же не отступил, пока у меня не получилось сносное подобие водяного пузыря. – Фух! Ура! – выдохнула я, когда Ал, подняв бровь, будто в задумчивости, потом все-таки кивнул и улыбнулся. – А что теперь? Вместо ответа Аларис, стоящий на поверхности воды, мгновенно провалился на дно, подняв вокруг фонтан брызг. Я моргнула, не понимая, и тут увидела его руку, что махала мне, приглашая следом. Рассмеялась и словно по ступенькам опустилась на дно озера, туда, где уже поджидал жених. Мы едва видели друг друга в темной воде, мы не могли разговаривать, но нас, магов-водников, это не пугало. Я видела сначала лишь тень Алариса, но вот ощутила его теплое прикосновение руки, а потом и губ. Мы кружились на месте: медленное течение подхватило нас, покачивая, почти как в вальсе. Я прижалась своим носом к его – показалось, что это забавно, а он потерся о мою щеку своей. Это было так по-детски, так мило. Может быть, когда я была малышкой, я делала что-то похожее? Целовала ли я его с младенческой непосредственностью? Требовала ли ответных поцелуев? Память озарила короткая вспышка. Вечер. Игры меня утомили, и я прилегла на диван. Мальчишка, чьего лица я не вижу, но теперь точно знаю, что это был Аларис, сел рядом. Я подвинулась и положила голову ему на колени, устроившись с комфортом и не думая о том, что могу его стеснить. Любой другой девятилетний мальчишка тут же спихнул бы со своих колен прилипчивую девчонку, но Ал сначала щекотал меня, заставляя визжать от восторга, а потом замер, положив свою ладонь мне на спинку. Кажется, я так и уснула… Мы еще какое-то время вальсировали в подводном течении, а потом поднялись и встали на водной глади. Я чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей, усталости как не бывало. Казалось, сил хватит на то, чтобы не спать до утра, но я понимала, что вечер второго дня, скорее всего, закончен. – Домой? – спросила я, смирившись. – Да, Элиза. Но завтра новый день. Он легко коснулся уголка моего рта указательным пальцем, точно хотел, чтобы я улыбнулась. Я улыбнулась. Мне на самом деле было хорошо. Аларис оказался прав: предвкушение пленяло. Заставляло сердце биться чаще, заполняло нежностью всю душу без остатка, и даже во сне я помнила о том, как сильно его люблю. Энергия, которой я сейчас зарядилась, требовала выхода, поэтому я, наплевав на безопасность – благо до входа в корпус всего несколько десятков метров, – решила их пробежать. Вот только лодыжки у меня слабые, все время подводят. Я вечно подворачиваю то одну ногу, то другую. В последний раз это случилось летом, когда я удирала от Вика, и не был бы мой друг на самом деле отличным парнем, все могло закончиться печально. Вот и сейчас я наступила на камешек и вскрикнула, почувствовав, как боль пронзила сустав. Аларис тут же оказался рядом, присел на колени и осторожно дотронулся до ноющей лодыжки. – О, какой мужчина передо мной на коленях, – пошутила я, превозмогая боль, хотя ступню словно обожгли кипятком – даже слезы выступили на глазах. – Шутить будем позже, – серьезно ответил он и подхватил меня на руки. Пятикурсник, дежуривший в холле, привстал при виде куратора. – Мисс Илмари подвернула ногу, я окажу ей необходимую помощь, – процедил Аларис в ответ на вопрошающий взгляд и понес меня прямиком в свою комнату. Не успела я опомниться, как уже лежала на постели, на таком знакомом покрывале. С покрывалом нас связывало очень тесное знакомство, да… Почувствовала, что краснею. Ал не обратил внимания на мое смущение. Он тихонько, стараясь не потревожить больную ногу, расстегнул и снял сапожки, а потом весьма бесцеремонно засунул руки мне под юбку и принялся снимать чулки. Его пальцы, коснувшиеся обнаженной кожи, заставили меня вздрогнуть, хотя Аларис думал лишь о том, чтобы помочь. – Распухает… – буркнул он себе под нос, аккуратно ощупывая косточку. – Ничего, сейчас, маленькая… Я уже почти не ощущала боли, разве что совсем немного. Я млела от его прикосновений, от его заботы и нежных слов. Лежала такая расслабленная, разве что не мурлыкала. Но то, что я такая тихая, его еще больше разволновало. – Голова кружится? Ал положил ладонь мне на лоб. – Так, сегодня остаешься ночевать у меня, под присмотром. Потерпи, девочка… Сделаем компресс… У меня есть отличная мазь, через пять минут станет легче… Он заговаривал мне зубы, стараясь уменьшить боль, как я совсем недавно, когда смазывала его раны. Это было так трогательно, что я, расчувствовавшись, шмыгнула носом. Аларис бережно намазал мою щиколотку прохладной мазью, наложил тугую повязку. Сразу стало легче – боль прошла. Хотя сустав еще немного ныл, я знала, что уже смогу наступить на ногу, если захочу. Вот только я не хотела. Я не собиралась никуда уходить сегодня ночью. Я зевнула, делая вид, что устала. – Помоги мне раздеться, – попросила я Алариса. – И не надо на меня так смотреть. Не буду ведь я спать в одежде? Ал улыбнулся. – Да, это было бы неудобно. Подожди… Он выудил из ящика чистую рубашку, помог мне переодеться в нее. Лицо оставалось серьезным, будто он никогда прежде не видел меня обнаженной. Я перекатилась к стене, забралась под одеяло, тихонько лежала, глядя на Алариса, и думала о том, что когда-нибудь это станет нашей привычной жизнью. Мы будем каждую ночь засыпать в одной постели, прижавшись друг к другу холодными зимними вечерами. Может быть, даже станем сражаться за одеяло, стараясь укутаться поплотнее. Хотя нет, Ал сдастся без боя, а потом будет мужественно мерзнуть. А летом я буду ворчать, жалуясь на жару, и выскальзывать из его горячих объятий. Но после все равно прильну к нему, обниму и усну на его груди. И каждый, каждый день буду бесконечно счастлива… – Спи, моя девочка. Он наклонился и коснулся моих губ целомудренным, нежным поцелуем, и я послушно закрыла глаза. Ал долго не ложился. Я видела, что он сидит за столом и что-то быстро пишет, наверняка составляет план занятий для своих бестолковых первокурсников. Он несколько раз перечеркивал написанное и начинал заново, но, видно, так и не закончил начатое: по его напряженным плечам я поняла, что он недоволен результатом. Аларис хотел скомкать лист, но передумал, кинул его в ящик стола и запер ящик на ключ. А потом ушел в душ. Я позавидовала: у кураторов душ прямо в апартаментах, а не один на крыло. Я слышала отдаленный шум воды, хотела встать и присоединиться, но лень было покидать теплую постель. Аларис лег рядом – старался не беспокоить, думая, что я уже сплю. Он вытянулся, заложив руки за голову, и размышлял о чем-то, глядя в потолок. Из-под опущенных век я любовалась его торсом, его упругими мышцами живота, его профилем. Какой он красивый! – Ал, поцелуй меня! – то ли попросила, то ли потребовала я. – Еще не спишь, маленькая? Он хотел поцеловать меня в кончик носа, но я ухватила его за шею, притянула, заставляя поцеловать по-настоящему. Аларис, застигнутый врасплох, выдохнул мне в губы, застыл на мгновение, упираясь руками в подушку, застонал, отвечая на поцелуй. Так застонал, что я на секунду испугалась, подумав, что ему больно. Наши тела соприкасались тесно-тесно – единственной преградой стала ткань рубашки. Она мне мешала. Я хотела чувствовать его целиком, чувствовать кожей. Я заерзала, избавляясь от одежды. – Помоги, – зашептала, чуть не плача от невозможности ощутить его каждой клеточкой тела. – Элиза… Не надо… Я не выдержу… И снова поцелуи. Опьяняющие, сводящие с ума, его язык скользил у меня во рту, как если бы мы уже были едины… Я выгнулась дугой, неосознанно разводя колени, подчиняясь инстинкту. Я больше не в силах была сдерживать жар, сжигающий меня. И Ал… Он тоже больше не мог… Мы застонали одновременно. Я вцепилась ему в плечи, задрожала, и он тут же остановился, покрывая мое лицо поцелуями, лаская, шепча что-то нежное, а потом начал двигаться очень медленно, и я постепенно снова открывалась навстречу. Это было прекрасно. И страшно. И немного больно. Но все равно прекрасно. И я не жалела ни секунды, что пошла до конца. – Я люблю тебя, – шептали его губы. И каждое движение, каждый вздох, каждый поцелуй говорили то же самое: «Я люблю тебя, я бесконечно сильно тебя люблю». * * * Мы потом долго лежали обнявшись. На разговоры не осталось сил, да и так все было понятно без слов. Ал гладил мою руку и время от времени касался губами моих век и щек. Было так хорошо, уютно, сладко. Но все же я нет-нет да поглядывала на окно, завешенное прозрачным тюлем, пытаясь разглядеть, произошли ли изменения. Ведь мы сделали все как нужно, и купол обязательно должен пасть. Но за окном разливалась ночная темнота, невозможно было что-либо разглядеть, и я позволила себе не волноваться до утра. Я закрыла глаза и задремала, а потом вдруг почувствовала, что Аларис осторожно освободил свою руку и тихонько, стараясь не потревожить, поднялся. – Ты куда? – встрепенулась я, почему-то испугавшись. – Не уходи, пожалуйста. Аларис наклонился и легко, бережно поцеловал меня в губы. – Я очень скоро вернусь, Элиза. А потом… У нас будет одно дело. – Ночью? Вместо ответа я получила еще один поцелуй, и Аларис ушел, оставив меня в полном недоумении. Он вроде бы не выглядел встревоженным, когда уходил, но вчера волновался, когда писал что-то… Кстати, где этот лист? Сон как рукой сняло. Наверняка это всего лишь список нерадивых первокурсников, запустивших занятия, – как тут не переживать? Но теперь и я не успокоюсь, пока не увижу эти записи. Ящик стола оказался заперт на ключ. А ключ? Я задумалась и вспомнила, что Ал положил его в карман, а теперь ушел в этих брюках. Я подергала ручку, но замок был крепким – он не поддастся, если я попытаюсь его выломать. Оставалось одно… Любопытство всегда было моей слабой стороной, на какие только поступки оно не толкало меня прежде. Вот и стол в папином кабинете весьма недолго хранил секреты от любознательной девочки. Стыдно признаться, но я научилась вскрывать несложные замки обычной шпилькой. Правда, сколько ни заглядывала, в документах отца никогда не удавалось обнаружить ничего интересного: расписки, договора, записи по поводу снабжения отряда – скука! Но сейчас, стоя у запертого на ключ ящика, я поняла, что мое умение наконец-то пригодится. Вот только… Где взять шпильку? Перед тем как отправиться в Академию, я подстригала волосы чуть ниже плеч и носила их распущенными или же забирала в пучок. И сейчас в прическе не было ни шпильки, ни заколки – ничего, что можно использовать. Закусив губу, я зашарила руками по столу. Чувствовала себя ужасно, почти предательницей. Подглядывать за любимым, пытаться разузнать его тайны. Да что с тобой, Элиза? Лучше спроси его прямо – он ответит! «Нет, не ответит!» – почему-то со всей ясностью поняла я. И он не стал бы запирать на ключ расписание занятий. Под руку попался моток мягкой проволоки, которой сшивали бумаги. Если свернуть такую жгутиком, может получиться!