В 19ХХ году закончил московскую Специализированную школу № 7 с углубленным изучением английского. После школы поступил в МГИМО на юридический факультет. Отучился там до второго курса, затем пришел в армию. Служил в танковых войсках, в инженерной части, где получил опыт работы с информационными системами и сложной электроникой (!). После службы продолжил обучение в МГИМО, окончил его с отличием. После института получил приглашение на работу в Министерство иностранных дел РФ, но устроился в охранно-розыскное (!) предприятие «Альфа». В 20ХХ подписал контракт с Интерполом. Последние операции в Интерполе, в которых он был задействован: 1. Освобождение заложников во Франкфуртском соборе (вошел в него под видом добровольного заложника, предложив себя в обмен на женщину с ребенком, после чего обезвредил лидера нападавших, что фактически привело к остановке теракта (!). 2. Розыск младшего сына семьи Карридо (список Форбс-50), пропавшего в 20ХХ году. Обнаружив, что парень входил в преступную группу и сам организовал свое «похищение», сдал его полиции. 3. Поиск и обезвреживание серийного убийцы Маньяни. За выполнение операций 1 и 3 был представлен к награде, но по личной просьбе Исаева его участие в данных операциях не разглашается. Единоличник. Известно, что не любит работать в команде. Однако при выполнении заданий берет всю ответственность на себя. Вот это и постарайтесь использовать». «Отлично... Какого черта мне не сказали, что у Исаева «Кавасаки»? Или Чудотворец здесь пролетел? — окрысился Евгений. — Но если эта скользкая и, судя по досье, многогранная тварь нырнет в пробку на мотоцикле, мы стопроцентно его потеряем». Все эти мысли пронесли в его голове за долю мгновения. А может, просто время пошло быстрей? — Звеньевой, я не понял вас. Повторите приказ, — ожил в динамике вкрадчивый голос второго ведомого. «Да к такой-то матери!» — Слушай сюда и слушай внимательно. Вместо со вторым ведомым снимайтесь с парковки и немедленно перекрывайте Исаеву выезд на МКАД. Съезд на него слева от «Лейпцига». Номер мотоцикла «объекта» ... — белорус перевел глаза вниз, пытаясь разглядеть плашку с цифрами. Но ему помешал шлагбаум. Проклятая красно-белая полосатая палка, как на грех («Или по расчету «объекта», а?») маячила прямо перед табличкой с номером мотоцикла. В этот момент между Андреем и белорусом закончились все игры в гляделки. Исаев надел шлем, застегнул застежку под подбородком. И едва труба шлагбаума поехала вверх, как Андрей, крутанув ручку газа, сгорбился над рулем, резко взял вправо и, стрелой пролетев зазор пешеходного перехода, устремился в сторону «Лейпцига». — Мать твою, сволочь, скотина поганая ... — белорус перешел на отборный мат, наблюдая за тем, как «Кавасаки», в мгновение ока оторвавшись от них, превратился в серебряную каплю ртути. Но Исаев на свою беду все-таки отправлялся туда, где его ждали. — «Объект» пошел в вашу сторону. Отрезайте его от кольцевой и гоните в центр, на Ленинский. Там светофоры, и там он от нас не уйдет, — рявкнул в динамик Евгений. В принципе, белорус редко когда терял лицо. Но сейчас у него были все причины для этого. «Кто готовил операцию, какой идиот? Почему меня не предупредили, что в гараже у Исаева находится такая подстава?» — Давай, — Звеньевой подтолкнул водителя, и тот, стиснув челюсти, пришпорил двигатель «Ауди». Тот же маневр мгновенно выполнила и вторая машина. То, что Исаев рвется на МКАД, где нет светофоров — это Евгений рассчитал верно. Андрей как раз выходил на съезд, когда перед носом его «Кавасаки» затормозил «БМВ». Спустив ногу вниз, Андрей метнулся на «акуле» левее. Но там его подрезал второй «БМВ». Взвизгнули покрышки машин, оставляя на сером асфальте жирные черные следы. На мгновение глаза Исаева встретились с холодными глазами мужчины в костюме. Взгляд, в котором были тьма, злорадство и ощущение собственного превосходства. «Как же я сразу тебя не разглядел?» — ужалило Андрея. Доля секунды, и он поймал взгляд второго водителя. Но во взгляде англичанина не было ничего, кроме спокойной констатации факта, что они выиграли этот раунд, а «объект» его проиграл. Но не совсем. Одновременно с этим в голову Исаева свалилась другая мысль: «Так кто из вас командует операцией? Ты, тот, что в костюме или ты, что в плаще?» Однако по своему опыту Андрей знал, что лидер группы обычно не сидит за рулем, поскольку за рулем можно только вести машину и выполнять приказы, а не отслеживать выполнение всей операции. «Значит, командование над вами осуществляет другой человек. И, по всей видимости, он находится в одном из двух «Ауди». Или я ошибаюсь?» Это крутанулось в мозгу Андрея, но тут же пропало. Повернув руль мотоцикла, Исаев, защищая обзор на номер своего «Кавасаки», сместился вправо. Дав газ и лихо обогнув выскочивший из переулка темно-красный автомобиль «Жигули», Андрей рванул туда, куда его гнали — в сторону Ленинского проспекта, спиной ощущая, как в «хвост» ему успели пристроиться «Ауди». «Ха! Поплыл», — Евгений осклабился. Чувство первой победы над этим чудо-гонщиком приятно согрело душу. Чуть позже Евгений поймет, где он просчитался. Это случилось уже на пятой минуты гонки, когда «Кавасаки», заложив новый вираж, молниеносно юркнул под дугу моста, взял влево и выскочил между рядами под разворот, ведущий к МКАДу. Звеньевой и его люди, не предусмотрев подобный финт, замешкались всего на пару секунд. Но это дало Исаеву нужную фору, и «Кавасаки», набирая скорость, уверенно полетел вперед. Скорость, гонка, натиск, напор, игра на опережение — это всегда мощный выброс адреналина Скорость, гонка, натиск, напор, игра на опережение — это всегда мощный выброс адреналина. Но известно, что огонь, который горит в два раза ярче, сгорает в два раза быстрей . Свой выброс адреналина Андрей подавил, когда увидел глаза убийцы. В своей жизни Исаев видел подобный взгляд всего один раз, но навсегда запомнил его и точно знал, что стоит за ним. Память о том, что живет в человеке с подобным взглядом, он носил на себе. Перечеркивающий правую сторону его грудной клетки шрам от первого и единственного в его жизни ранения, от которого мало кто выживает. Как не выжила и трехлетняя Энди. «...— Энди? Это странное имя, Таня. — Казалось, это было сто лет назад. Словно в другой жизни он стоял в палате госпиталя Вашингтона, и, улыбаясь, держал свою дочь на руках. Девочка, его первенец, улыбнулась в ответ и вдруг крепко обхватила жаркими пальчиками его указательный, точно просила: «Не покидай меня». — Энди — это уменьшительное от Андреа. Я назвала дочь твоим именем. Грейсон не знает об этом. Но ему понравилось имя Энди. — Женщина грустно усмехнулась, а у него впервые сорвалось с языка: — Таня, не отбирай ее у меня. Возможно, что отец из меня пока никакой, но дай мне шанс. — Андрей, нет. Не прости, — покачала головой женщина. — Я не могу. Когда Грей принял меня вместе с моей беременностью, у него была всего одна просьба: отцом ребенка должен быть он и только он. Грейсон не может иметь детей. Я и так нарушила данное ему обещание, позвонив тебе и дав посмотреть на дочь. Просто я посчитала, что так будет правильным для нее. — Таня, — помолчав, осторожно начал он, — а тебе в голову не приходило, что я могу за нее бороться?