Женщина, которую он любил, следила в оптический прицел арбалета, как Радека у земли подхватили люди Давида и, прикрывая собой, буквально продернув его через проем стены, довели до ближайшего «Хаммера». Участилась стрельба. Фигурка сняла еще одного, вскинувшего оружие, пришпилив его стрелой за рукав к стене, рядом с которой он находился. Потом в наушник она услышала отрывистый голос Давида: — Все, отходим! В эту секунду к «Хаммеру» устремилась группа охранников в бронежилетах. Это был тюремный спецназ — силовики, устраняющие любые вооруженные конфликты и акции неповиновения. — Руки за голову! Считаю до трех. «Это их старший». Она прижала к плечу арбалет, выбирая место для выстрела. «Куда бить?» Но корпус мужчины был защищен, открытой была только шея. На секунду ей представилась стрела, пропоровшая его вену. «Так я убью его. Я не могу. Я — так — не могу!» — Три... две... одна... Норма! — Выстрелы спецназа, на этот раз точечные, легли прямо в мишени, и на земле остались лежать двое наемников, убитых настоящими, а не резиновыми пулями охранников. «Две смерти за одну человеческую жизнь». — Она не заметила, как из ее глаз хлынули слезы. Зато в этот момент она вспомнила фразу, которую однажды бросил ей Зверь: «Ты, Элизабет, никто иная, как плачущий убийца». Тем временем, придя в себя, остальные охранники уже поднимались с земли. Подавив гнев (Кох буквально поклялся ей, что не допустит силовиков в периметр побега), раскаяние («Тех людей убили, и до конца жизни это теперь только моя вина») и глухое, совсем не похожее на счастье чувство, что дело, тем не менее, сделано, фигурка закинула на плечо арбалет и съехала с песчаной насыпи. Безрадостно понаблюдав за тем, как недра «Хаммера» заключили в себя спасенного Радека, фигурка пригнулась и побежала к деревьям, где оставила свой седан. Она ехала по шоссе, держа курс только вперед. У нее были при себе документы, подтверждающие, что она работала на Интерпол. Через час ее ждала встреча с Радеком. *** Давид сдержал свое обещание. Велев привести русского в божеский вид (отмыть от грязи и переодеть в нормальную, цивильную одежду), Давид привез Радека в дом, снятый ею на побережье Лозанны. Но прежде, чем пустить ее к Радеку и оставить их наедине, Давид отвел ее в сторону: — На два слова, Элене. — Что ты хочешь? — она устало на него посмотрела. Деньги на его счет были переведены, и для нее их с Давидом история закончилась. — Во-первых, ты заплатила мне на полмиллиона больше. Зачем? — он испытующе заглянул ей в лицо. — Это не для тебя. Это ты отдашь семьям тех, убитых. У этих мужчин ведь были семьи, дети? — Ясно. Да, у них были семьи, но... — Давид на секунду замешкался и все-таки дотронулся до ее плеча, на удивление мягко. — Но ты думаешь, мои люди не знали, на что они шли? Она молча отстранилась. — Хорошо, я им передам. За это тоже спасибо. — Теперь он помолчал. — Но вообще-то я другое хотел сказать. Я твой должник, Элене. И если тебе вдруг когда-нибудь понадобится моя помощь, ты знаешь, как разыскать меня. — Мне ничего не нужно. — И тем не менее! — Мужчина повысил голос. — Я серьезно тебе говорю, я твой должник. И если тебе вдруг потребуется... — Хорошо, — вздохнула она. — Прощай, Давид. — Нет, «до свидания». Я не прощаюсь, Элене... или как там тебя? — он неожиданно улыбнулся. Странно, но у него была совсем неплохая улыбка. Еще с минуту он смотрел на нее, точно пытался запомнить, удержать в памяти ее лицо, а потом он ушел. Давид был прав: он и она еще встретятся. Но это будет всего только раз и уже при других обстоятельствах. А пока, заперев за ним дверь, она вернулась в комнату. — Ну здравствуй, Лиз! — Радек качнулся к ней, обвил рукой ее талию и вдохнул ее запах. Запах, ближе которого у него не было. Она уткнулась в его плечо («Живой!») и прошептала: — Здравствуй. Они не знали, что в эту минуту Кох входил в одну из камер «Орбе». Прикрыв за собой дверь, Альфред приблизился к заключенному: — Ты интересовался русским? — Мужчина кивнул, не сводя с него странного, будто мертвого взгляда. — Так вот, час назад твой русский друг совершил побег. Сколько ты дашь мне за сведения, которые помогут тебе найти его... и одну милую девушку? К тому моменту Элене перевела ему третий транш, и Коха уже ничего не держало. Заключенный внимательно посмотрел на него, словно что-то прикидывая. «Неужели он понял, что я помогал готовить побег? — сердце Коха испуганно ухнуло, но тут же утешил себя: — Да нет, невозможно!» Между тем заключенный поднялся и подошел к нему ближе, почти вплотную. Кох трусливо попятился. Мужчина протянул руку: — Мобильный. Закрытый канал для звонка. И — да, — он вскинул левую бровь, — назови сумму, которую ты хочешь за информацию. — Слав... — Он попытался поцеловать ее, но Лиза отстранилась. Порывшись в нагрудном кармане куртки, она протянула Радеку хорошо знакомый ему металлический ключ, — вот, возьми. Это от тайника в Чехии, который ты заложил по моей просьбе... помнишь? Деньги, паспорт и то, что потребуется тебе, чтобы исчезнуть, уже там. Я отвезла. Теперь вот что. — Делая вид, что не замечает ставшее настороженным выражение его лица, она шагнула к шкафу и, распахнув створку двери, достала дорожную сумку. — Здесь комплект сменной одежды, еще один паспорт, наличные и две банковских карты. Через... — взгляд на часы, — двадцать минут мы должны расстаться. Мне придется уйти.