— Фадеев в курсе? — Нет, но скоро будет. По сути это означало карт-бланш для Петрова («Вов, если шеф придет с этим к тебе, ты не подставляешься. Либо валишь все на меня, либо говоришь ему только то, что сам слышал, что знаешь»). Во-вторых, у Петрова был какой-то невероятный дар доставать из, казалось бы, самого безнадежного свидетеля максимально подробное описание подозреваемого. Происходило это примерно так: — Ну так как все-таки выглядел этот мужчина? — А я помню? — собеседник уныло пожимает плечами. — Я видел его неделю назад. — И он был афроамериканцем. — Да вы что? — смеется свидетель. — У него была обычная славянская внешность. — И лицо смуглое, как у южанина. — Да нет, говорю же, обычное. Белый он. — Альбинос? — Да нет, — свидетель морщится, — ну такой, знаете, бледный, словно он без солнца годами сидел. — И волосы у него русые? — Ну, наверное, — свидетель задумчиво чешет в затылке. — Слушайте, ну я честно не помню. — А может, он блондин, как и я? — Петров был светловолосым. — Нет, это точно. Они у него гораздо темней. — Как у вас? — Да нет. У меня, жена говорит, как раз нормальные русые волосы. А у того они с рыжиной. — То есть он ярко-рыжий, как морковка? — Да нет, скорей уж, как мой спаниель. У нас с женой кокер, — свидетель смущается, — коричнево-рыжий такой. Вот я и подумал тогда, что у того мужика волосы с ним цветом похожи. И из сумбурного, на первый взгляд, диалога шаг за шагом вставали ясные, точные и точечные черты подозреваемого. Овал лица, форма носа, линия подбородка и губ, цвет кожи, глаз и волос. Далее так же, на примерах, формировались рост, вес и осанка. Потом из глубин памяти свидетеля поднимались на свет речь, жесты и тембр голоса подозреваемого. А дальше начиналось то, что Исаев искренне считал верхом детективного искусства. За сухим словесным портретом появлялся абсолютно живой человек с присущими ему особенностями. И Вовка, который в принципе не умел рисовать, выдавал такой фоторобот, что у тех, кто смотрел на изготовленное им изображение, даже вопросов не возникало, кого надо искать. Но если начать рассуждать о том, насколько хорошим оперативником был тогда сам Андрей, то его секрет, пожалуй, заключался всего в одной вещи. В свое время Фадеев, заметив, как его крестник умеет «слышать» людей и «фотографировать» их в своей памяти, заставил того побарахтаться в каждом направлении сыска. Так у Андрея возникло то, что называется вИденье, от английского «vision». (К сожалению, в русском, при всем богатстве этого языка настолько емкого слова нет.) Через много лет, когда Фадеев доверил Исаеву сначала отдел, затем департамент, а потом и полфирмы, Андрей стал подбирать людей не под себя, а так, чтобы каждый из них (дознаватель, сыщик, криминалист) знал в своем профессиональном отрезке на порядок больше его. И все-таки ближе всех к Исаеву по опыту, хватке и по характеру был только Владимир Петров. — Ладно, блокнот и ручку давай, — вздохнул Вовка. — И пареньку этому, почтальону Ване звони. Будем надеется, — взгляд на часы, — что нам повезет, и он окажется дома. Им повезло. Ваня снял трубку уже на третьем гудке. — Привет, Иван, это Андрей, — начал Исаев. — Ты меня помнишь? — Забудешь вас, — снисходительно усмехнулся Ваня. — Ну как, вы Лизу нашли? — А ты что, опять где-то видел ее? — моментально «включил маячок» Андрей. — Да нет. Просто я решил, что раз вы звоните мне, то... ну... — и Ваня смутился. «То ты мог бы попробовать вымутить из меня встречу с ней? Ну что сказать, вот и еще один поклонник у нашей Лизы нашелся», — невесело пошутил про себя Исаев. И вслух: — Вань, а мне опять нужна твоя помощь. Тут ко мне... — взгляд на Петрова, — одноклассник Лизы из Киева прилетел. Так вот он говорит, что Лиза не может выглядеть так, как ты мне ее описывал. — Чего, чего? — возмутился Ваня, и в эхолове телефона что-то мягко стукнуло. Видимо, Иван отложил на диван ноутбук или книжку. — Он вообще говорит, что Лиза не брюнетка, — нажал на самолюбие почтальона Андрей. — Врет, — рассердился Ваня. — Тогда... — («Прости меня и за это, Ваня.») — может, ты с ним поговоришь? А то я никак не могу его убедить, что он не прав. Кстати, его Владимир зовут. — А по профессии он кто?