— Я, честно, ничего не понимаю… — Оля протянула руку к догоревшим углям. — Но это, в принципе, неважно. — У тебя есть план? — Есть, Оля. Оказался между молотом и наковальней, значит нужно стать частью того или другого. И тогда есть возможность уцелеть. И мне более по нраву стать на сторону власти. Хотя бы потому, что… Ну, не важно. Они надеются использовать меня в качестве болвана. У болвана в карточном раскладе есть еще одна роль. И как бы им не столкнуться с джокером. — Операция с приобретением завода — дело нудное, у нас с тобой будет время обсудить все детали. Но это только в том случае, если ты согласна в этом участвовать. Я тебя не уговариваю. Ты можешь вернуть свое настоящее имя и исчезнуть. Денег я дам. Авось и не отыщут. Осядешь где-нибудь и забудешь все, как страшный сон. — Михаил Степанович, ты это оставь. К чему это все? Я с тобой. И закончили. — Оля хитро улыбнулась, смахнула с пальцев золу. — Вот этого я и боялся. Да, понимаю, что жить по-прежнему ты не сможешь. И знал, что ответишь именно так. — Ладно, пойдем пить чай, — приземленно усмехнулся дед. — Нельзя относиться ко всему серьезно. Так можно и с катушек съехать. И под конец чаепития, без перехода, как о чем-то малозначительном, обмолвился: — Оля, с утра нам нужно съездить в одно место. — Ну-у… — Оля расстроенно вздохнула. — А я только собралась в лес сходить. И куда это? — Так документ твой получать. — Обронил Михаил Степанович, и, выходя, добавил: — Ну и еще одно дельце будет. Узнаешь. — Что? — спросила, не подняв головы от бумаг, женщина, когда Оля заглянула в комнату. — Паспорт. — Первый что ли? — оторвалась служащая от бумаг. — Поздновато ты, девочка, другие, вон, сразу бегут, а ты до восемнадцати дожидалась… Хозяйка кабинета отыскала ее «несгибайку». На картонном бланке Оля увидела свое фото. — Подпиши здесь, — ткнула пальцем регистраторша. — И вот тут. — Поздравляю. — Она протянула Оле пахнущий свежей краской паспорт. Оля с удивлением прочитала чужую фамилию. Однако вывела свою новую подпись «О», две буквы и завиток. — Замечательно, — глянул на красную корочку Михаил Степанович. — Пошли, внучка, — он загадочно улыбнулся в усы, — еще в одно место заскочим и домой. Чур, не смеяться. Она заинтересованно вскинулась: — Ты так подготавливаешь, куда мы? — Сейчас узнаешь. Ты, кстати, машину водить умеешь? Оля кивнула: — Ага, у Петьки была. «Королла» старенькая, пропил. — И ладненько. Главное умеешь. А права мы сейчас заберем. В ГАИ все произошло невероятно быстро и буднично. В кабинете, где сидел задумчивый капитан, было тихо. Офицер глянул паспорт и вынул из большого картонного конверта пластиковый квадратик с ее цветной фотографией. — Михаилу Степановичу привет. И счастливого пути, — привычно попрощался служивый, отдавая Оле права. Оля ошарашенно показала права ожидающему в коридоре старику: — И все? — А ты правила, и вождение хотела сдавать? Оля, это все ерунда. Поверь, можно знать правила назубок, ездить как Шумахер, и все равно поймать пьяный «Камаз». Он вдруг нахмурился, прислушиваясь к чему-то, и закончил: — А когда пора придет, тогда и на пустой трассе. Ну, не будем о грустном. — А вот теперь самое неприятное. Для меня, по крайней мере, — он скривился и вздохнул. — Неужели к зубному? — Оля глянула на плетущегося позади нее старика. — Если бы не договор треклятый, ни в жизнь бы не согласился. Ох, эти уж мне условности., - Михаил Степанович вновь стариковски захекал. — Имидж, понимаешь, будем менять. Жигуленок отъехал от здания городского ГАИ и, кашляя глушителем, пополз вдоль проспекта. Наконец Дед припарковал машину возле неприметного здания и кивнул спутнице: — Пойдем. Оля с удивлением прочитала на вывеске: «Fashion for self-made man». Ей стало интересно: — Михал Степаныч, сюда? — Сюда, сюда. Чтоб ему… Навстречу спутникам из глубины элегантно обустроенного помещения вышла не менее стильная дама. — Желаете что-то посмотреть? — обманутая затрапезным видом старика, она, тем не менее, отметила, что спутница деда не так проста, как он. И потому вела себя корректно. К тому же давно прошли времена диких девяностых, когда встречали по одежке… — Жаль, но ничего не поделаешь. — Я хотел бы, так сказать, поменять имидж. Правда, чуть отстал от моды. Но мне этого и не нужно. Подберите все в одном стиле. Пусть будет консервативно, но не из прошлогодней коллекции. Костюм лучше всего серый, от этой цветовой гаммы и будем исходить. Оля с удивлением наблюдала за преображением. И хотя на фоне торчащих волосиков и пегой бороденки все эти наряды смотрелись несколько дико, она увидела, как начал исчезать старик. Он не горбился. Взгляд приобрел снисходительную вальяжность. Так хороший актер, проведя по лицу рукой, одевает новую маску. И теперь она с удивлением сообразила: «Какой он старик. Подтянутый моложавый джентльмен, а не пенсионер в очках с перемотанной изолентой оправой». Костюм в английском стиле, голубая сорочка, галстук в тон. Завершало образ мягкое шерстяное пальто. Следом на прилавок легли туфли и перчатки, все очень солидных фирм. Дед протянул продавцу карточку: — Я, пожалуй, переоденусь у вас. Клиент, потративший двести тысяч рублей, мог позволить себе и не такой каприз. В салоне модельной стрижки дед чуть было не сорвался. Кхекнул, но выправился. Короткий ежик и гладко выбритые щеки преобразили. А когда вместо старых очков он вынул из замшевой коробочки другие в невесомой позолоченной оправе, Оля восхищенно выдохнула: — Это вы? — Увы, Оленька. Нет больше деда. Кончился. Эх, кабы не нужда, фиг бы меня в эту сбрую заставили влезть. Михаил Степанович остановился возле автомобиля, погладил мятое крыло: — «Жаль менять». — Михаил Степанович. Мне даже и неловко спрашивать. А сколько вам лет? — Не удержалась Оля. — А у тебя в паспорте сколько написано? — Привычно захихикал он, однако, сообразив, что переигрывает, ответил серьезно. — Человеку столько, на какой возраст он себя чувствует. Он включил поворот и тронул машину. И вдруг наперерез Жигулям из потока движения вывернул джип. Машина подрезала «копейку» и встала. — И что это значит? — Оля сердито уставилась в тонированное стекло: — Сейчас узнаем. — Всмотрелся в лицо водителя Михаил Степанович. — Одно из двух, или у человека нет мозгов, или они есть. Дверь джипа распахнулась, и наружу выбрался плотный паренек. Он неловко прикрыл дверь и шагнул к чуду советского автопрома. Однако агрессии в его действиях не чувствовалось. — В чем дело, молодой человек? — дружелюбно улыбаясь, спросил Михаил Степанович. — Ох, ты. Обознался. Человека одного ищу. Жигуль у него похожий. — Знакомый? — все так же бесстрастно уточнил Михаил Степанович, признав одного из тех здоровяков, которые не так давно пытались вытрясти у него деньги. — Да нет, поговорить хотел… — придерживая одну руку другой, хмуро отозвался парень. — Извиниться. Рука у меня… Сколько по врачам ни ходил, ничего. Извелся. Даже у гадалки недавно побывал. Вот она и посоветовала. Прощения попросить у всех, кого обидел. Может и отпустит. Вот я и решил. — Даже так? — удивился Михаил Степанович. — Ох, сомневаюсь я, что от чистого сердца. Ну, да ладно, и то хорошо. Считайте, извинения приняты. Я понимаю, иногда крутизна зашкаливает. Это ничего, по молодости, бывает. — Он протянул руку и нажал пальцами на предплечье собеседника. — Вот и все. Ты меня тоже извини. Это я погорячился. Но уж больно вы с приятелем нахально себя вели. Ладно, езжай и будь здоров. — А то ведь рука, она опять онеметь может. — С улыбкой закончил он. Мир спецслужб полон тайн, недосказанности, хитросплетения интриг, и порой самые простые явления и события имеют двойное, а то и тройное дно. Михаил Степанович, в который раз пытался выстроить алгоритм проработки ситуации и в который раз упирался в недостаток объективной информации и геометрическую прогрессию возможных вариантов. «Что мы имеем на сегодняшний момент? — решил он зайти с другой стороны: — Желание и попытку некой группы лиц установить контроль над периферийным заводишком, помимо всего прочего изготавливающим системы наведения для ракет пусть и востребованных, но не являющихся супер секретом и сверхоружием. Обычное тактическое вооружение. И с чего ты взял, что все это затевается с каким-то дальним прицелом? Наличие контракта. Так не будь контракта, не было бы и продукции. Глубокая маскировка? Не такая уж она и глубокая. Тогда что тебе навеяло эти афинские страсти? Интуиция? Дело хорошее, однако, штаны не сошьешь. И умножать сущности можно до бесконечности. Стоит допустить одно неверное предположение, и забредешь в такие дебри… — Личности участников? Это, конечно, довод, однако… Мало ли какая может быть причина?» «Вот что, — скомкал он очередной листок, исчерченный стрелками и кружками. — А не подергать ли мне тигра за усы? Пусть рявкнет, тогда и послушаем. А вдруг, тигр-то тряпочный? Главное, не переборщить и не раздразнить сверх меры…» Глава 7 Выполнение задуманного Михаил Степанович решил не откладывать в долгий ящик.