Они сидели возле камина. — И все же, не понятно… — Оля вновь вынула удостоверение… — Это что, липа? Дед покосился на корочки: — Что за выражения? Скажем так, документы прикрытия. Однако, исполнены по высшему разряду. И, в случае необходимости, на запрос из Министерства Обороны придет ответ с подтверждением, что в «оружейке» соответствующей части взамен выданного оружия находится карточка — заместитель, владелец которой убыл в служебную командировку. Все как полагается. Хотя… если будут всерьез копать, концы, конечно отроют, только всерьез никто этим заниматься не станет, потому как… — Он не закончил, только махнул рукой, отметая саму возможность такого варианта. — Липа она должна липой пахнуть. Оля фыркнула и вернулась к изучению пистолета. — Но почему именно этот? — вновь поинтересовалась неугомонная помощница. А он — особый. — Его Павлу Анатольевичу сам Лаврентий Берия подарил. — Ой, это который… тот самый? — передернулась Оля. — Знаешь, я давно никого не осуждаю, хотя и восхищаюсь редко. Но, как человек, который имел доступ к документам и свидетелям, могу сказать: — Не ангел был, да. Но то, что творили в годы гражданской войны сами «безвинные жертвы, не для нормальных людей». Какая там инквизиция. Упыри. Да их, собак-людоедов, нужно было отстреливать. — Не мне судить… — Растеряно произнесла Ольга. — Но ты же сам мне говорил, что не правильно так. Михаил Степанович осекся, растеряно шмыгнул носом, но ничего не ответил. Махнул рукой, и вышел. Пошла спать и Оля. Занятия проводил ежедневно. По два часа в день. Изучение основ теории и практические занятия дед вел по-своему. Он коротко и доходчиво объяснял, что нужно делать. И почему. — На прямых ногах только ковбои в вестернах стреляют, и то в плохих. Ноги должны быть полусогнуты. И никак иначе. Запомни. Стрелять придется не в тире… И в тебя будут стрелять. Потому стоять по стойке смирно, а тем более выцеливать, никто не позволит. Дед усмехнулся: — Не пугаю. Но в зачетных стрельбах я сам на том конце тира засяду. И такую тебе дуэль устрою. Мама не горюй. Оля прицелилась в стоящий на полочке подсвечник: — Ну не могу я тебя, дед, понять. То ты меня отговариваешь, то сам все сделал, чтобы «Рембо в юбке» воспитать. — До Рембы тебе пока далеко, — добродушно сковеркал слово дед. — Еще попотеть придется. А про оружие так скажу: — Коли я тебя в эти игры втянул, то и отвечаю за тебя. Кстати, — он поднялся и с некоторой даже торжественностью произнес: — Раз у нас что-то вроде команды, то нужен тебе и позывной. И быть тебе, как бывшей актрисе… или, может, сама придумаешь? Ты это серьезно, Степаныч? — Я на шутника похож? — А у самого, какое прозвище? — Оля хитро глянула на командира. Дед помялся: — Смеяться не станешь? — он погладил затылок. — «Тор» у меня позывной был. Бог войны у скандинавских народов. — Ну, вот, — едва заметно насупился старик. — Это я сейчас такой, пень трухлявый. А в молодости о-го-го был. Блондин, два метра ростом. Про остальное умолчу. Не для девичьих ушей. — Я же не со зла, — поправилась Оля и вдруг призналась. — А раньше, в той, прошлой жизни, у меня в театре тоже типа прозвище было. И это дико злило. Все звали меня не по имени, а просто — Травести. Ну, это такое амплуа. — Оленька. Дед, конечно, дикий, но не настолько. Надо-же, Травести, — он вдруг растеряно, совсем по-детски, улыбнулся. — Знаешь, я видно совсем старый стал. Какие-то позывные затеял. Давай эти глупости для кино про Бонда оставим. А прозвище твое я запомню. Если не будешь меня слушать — стану дразнить. Стреляла Оля много. И в неподвижную мишень, и по силуэту, всплывающему в различных углах коридора. Постепенно она начала понимать, что имел в виду дед, говоря об интуиции. — Нутром должна чувствовать. А для того, представь, что в средней точке, чуть выше пупка, аккурат в солнечном сплетении, у тебя центр. И все движения твои идут из этой точки. Представила, и теперь делай все, что до того делала, но контролируя ощущение. А когда привыкнешь, попробуй выстрелить, помня об этом чувстве, — Михаил Степанович потер переносицу, на которой остались следы от тугих очков. — Сложно? Не думай. Просто делай. И по шажочку дойдешь к цели. На работе все было по-прежнему. Делами ее никто особо не загружал. Памятуя о родственных отношениях с владельцем предприятия, задевать тоже опасались. Да и как подкусить своенравную девчонку, которая не держится за свое место? Но, к слову сказать, поводов для претензий Оля старалась не давать. Она добросовестно исполняла все, что ей поручали, не спорила, не пререкалась. Постепенно ее начали воспринимать как обычного работника. А вечерами начиналось мучение. Михаил Степанович ежедневно задавал десятки самых невероятных, вопросов. Порой непонятно было, что хочет выяснить старый разведчик. Наконец спросила в лоб. Дед помолчал: — Никакого недоверия. Там, на той стороне, тоже не дураки сидят. Уверен, проверяют тебя. Да так, что ни в жизнь не догадаешься. Этому их учили, и опыт имеют. Поняла? Оля улыбнулась: — Смешно. Будто в детскую войнушку играем… Однако игры закончились куда скорее, чем она ожидала. Глава 11 Случилось это в пятницу. Предпраздничный день ознаменовался небольшим «корпоративом». И, как не пыталась Оля избежать этого мероприятия, пришлось участвовать. Как водится, после торжественной части народ слегка расслабился. Приняв на грудь, как говорят сатирики, по сто пятьдесят «с прицепом», служащие чуть ослабили тормоза. Разговоры крутились вокруг нескольких моментов. Личности главного инженера и внедрения последнего заказа в производство. Если по поводу первого пункта все однозначно выразились с некоторым максимализмом, но в целом верно, назвав суетливого живчика козлом, то по второму возникли противоречия. Сидящий рядом паренек, явно стремился произвести впечатление, но отчего-то вызвал у Оли чувство стойкого отвращения. Подвыпивший технолог хотя и не наглел, но в ухаживаниях был настойчив. Оля собралась было урезонить заводского Казанову, однако, услышав последние слова, передумала. Благосклонно улыбнулась, приняв из рук кавалера фужер шампанского, непринужденно поддержала беседу аккуратно переведя ее на производственные вопросы. Попав в свою стихию, специалист, польщенный вниманием очаровательной соседки, расцвел. — Я в который раз спрашивал: — Ну, где мозги? — он косо глянул на сидящего поодаль начальника отдела снабжения. — Гаврилович, зачем мы такой порошок берем? Из него и штамповку делать сложнее. — Какой порошок? — Оля пригубила из своего фужера. — Да штамповочный. Силумин-магниевый. Для корпуса стакана, — технолог добавил мудреный термин. Мы испокон веку в Подольске заказывали. А этот, бог знает, откуда притащили. И зачем? — Я к главному инженеру… к новому. Ну, с ним понятно, он еще не в курсе дела… Так ты послушай специалиста… — паренек возбужденно махнул рукой. — А он меня, в три слова послал. К- козел. Ну, не при даме… — технолог плеснул себе, не предлагая спутнице, и затянулся сигаретой: — Оленька, а вы не танцуете? Оля сжала губы, чтобы не улыбнуться: — Валера, извини, устала, лучше посижу. Ты так интересно рассказываешь, — она чуть хлопнула ресницами. — А что дальше? Впрочем, кокетничать было излишне. Специалист по материалам и без того был готов рассказать ей хоть всю таблицу Менделеева, а если бы попросила, и Брадиса. Он принял загадочный вид и добавил, склоняясь к уху: — Наполнитель в полтора раза дороже. Я случайно в бухгалтерии фактуру видел. Не поверишь. В полтора. А самое главное, — понизив голос до шепота, добавил технолог, — у меня анализатор сегодня стоял свободный. Ну, я от нечего делать заготовку по частотам «прогнал», и обалдел. Эти корпуса «звенят». Ты можешь представить? Конечно не во всем диапазоне, но ведь сам факт… На пятисот пятидесяти трех Мегах к примеру… Я случайно, крутанул, а она как заверещит… А ведь это основная частота станций обнаружения. Так думаю, бракованный наполнитель ему втюхали, и ручку позолотили? — высказал предположение говорливый инженер. — Вон он, сидит, хапуга, — распаленный спиртным обличитель ткнул пальцем в недруга. Оля глянула на заместителя директора по снабжению. Полноватый, с благостно-постным лицом доброго дядюшки, тот усиленно ухаживал за экономистками. Опущенный узел цветастого галстука, криво висящий под двойным подбородком, придавал ему вид пожилого клоуна. Но тут снабженец поднял глаза, видимо, почувствовав чужой взгляд, и словно хлестнул плетью. Острый волчий прищур, и ни тени всегдашней веселости. Оля улыбнулась и показала на стоящую возле коммерсанта вазочку с икрой: — Будьте добры… Толстяк услужливо подскочил, выполняя просьбу, расцвел в ответной улыбке. — Извольте! — А он не так прост, как кажется. И еще порошок этот. Да, уж, поистине день открытий чудных. Но, пожалуй, на сегодня хватит, — Одернула себя Оля, вспомнив наставление Михаила Степановича. — Я скоро… — Оля поднялась и направилась в туалет, в надежде, что за время ее отсутствия ухажер-технолог поменяет направление атаки. Вернулась и с радостью отметила, что навязчивый кавалер исчез. Сжевав для приличия бутерброд с подсохшей икрой, осторожно выбралась из-за стола, неторопливо двинулась к выходу из зала. Громкий крик услышала на полпути к гардеробу. — Что случилось? — окликнула Оля бегущего по лестнице энергетика. — Валерка в цехе с лестницы упал… — выдохнул проносясь мимо. Она, не сумев связать сказанное со своим недавним собеседником, уточнила у принесшего страшное известие гонца: — Какой… Валерка? — Да технолог, Господи… — со слезами в голосе произнесла идущая следом Мария Ивановна. Профсоюзная активистка, как и полагается, оказалась в курсе всех новостей. — На верхотуру зачем-то полез и сорвался… — она промокнула скупую слезу. — Молоденький ведь совсем… Что сейчас будет? — тут же сменив тон на озабоченно деловой, добавила табельщица. — Теперь проверками замордуют… Оля сжала губы, направилась к дверям. К счастью, оставленная на стоянке машина завелась сразу. Двигатель заурчал, набирая обороты прогрева. Наконец, стрелка термостата достигла зеленого сектора. Ожидая, пока греется двигатель, набрала знакомый номер. Михаил Степанович внимательно, не перебивая, выслушал ее сбивчивый рассказ про гибель технолога, про странный наполнитель. — Слушай меня внимательно. — Произнес он, когда Оля закончила. — Тебя вычислили. Не дергайся, езжай домой. Я попытаюсь что ни будь придумать. Оля удивленно поглядела на замолчавший телефон, отпустила рычаг тормоза, и направила машину к выезду со стоянки. На запорошенном снежком крыльце появился какой-то человек. Он пристально глянул вслед отъезжающему автомобилю и приложил к уху трубку телефона. Полупустые улицы вечернего города позволяли ехать быстро, однако, занятая размышлениями о произошедшей трагедии, Оля ехала не спеша. Поэтому, когда на перекрестке ее тормознул гаишник, не расстроилась. «Проверит документы, да отпустит…» — привычно потянулась она к сумочке. — Здравствуйте, командир взвода ДПС, капитан… — неразборчивой скороговоркой пробормотал офицер, и протянул руку к окошку: — Документы, пожалуйста… — Нарушаем… гражданочка, — доброжелательно констатировал он, заглядывая в салон. Впрочем, взгляд не задержался на эффектной блондинке, а скорее просканировал наличие посторонних. — И куда гоним? — продолжил ДПСник. — Пройдите в машину, — он развернулся и, не дожидаясь ее, зашагал к притаившейся у обочины патрульной «девятке». Ольга хмыкнула и выбралась из теплого салона. — Что пили? — без подготовки огорошил второй, сидящий за рулем милицейского экипажа, патрульный. Прокуренный салон, грязные панели, куча смятых купюр, лежащих прямо на «торпеде»… — Так, будьте добры набрать воздуха в грудь. И дунуть вот сюда, в трубку. — Протянул он ей приборчик.