– Не трогай серьги. Мой голос звучит мощно и властно – по-королевски. – Можешь снять всё остальное, но серьги оставь. Три дешевых стекляшки, по одной на память о каждом из братьев. Они никогда меня не покинут. – Этот цвет тебе идет. Я разворачиваюсь и вижу служанок, склоненных в одинаковых поклонах. А над ними возвышается Кэл. Хорошо, что макияж скрывает румянец, разлившийся на моем лице. Принц делает быстрый жест, и горничные спешат покинуть комнату, как мыши, убегающие от кота. – Я, типа, еще не до конца привыкла к вашим королевским церемониям, но, кажется, вам не стоит находиться тут. В моей комнате, – говорю я, стараясь придать голосу как можно больше надменности. В конце концов, именно по вине Кэла я впуталась в эту кошмарную историю. Он делает несколько шагов ко мне. Я инстинктивно пячусь и наступаю на подол собственного платья. Теперь я либо застыну неподвижно, либо упаду. Не знаю, что предпочтительней. – Я пришел извиниться. Сделать это на публике было нельзя… – Он замолкает, заметив мое смущение. На щеке у него дергается мускул, когда Кэл окидывает меня взглядом. Возможно, он вспоминает отчаявшуюся девочку, которая пыталась залезть к нему в карман не далее чем минувшей ночью. Леди Титанос совершенно на нее не похожа. – Прости, что втянул тебя в это, Мэра. – Мэриэна. У этого имени даже вкус какой-то неправильный. – Меня так зовут, помните? – Мэра – вполне уместное сокращение. – Сомневаюсь, что во мне есть хоть что-то уместное. Кэл изучает меня, и моя кожа горит под его взглядом. – Как тебе нравится Лукас? – наконец спрашивает он, любезно отступив на шаг. Это охранник из Дома Самоса, первый приличный Серебряный, которого я встретила здесь. – Да ничего себе. Вдруг королева сместит его, если узнает, что он был добр ко мне? – Он хороший человек. Родные считают Лукаса слабым, потому что он недостаточно строг, – добавляет Кэл, и его глаза слегка темнеют. Как будто ему известно это ощущение. – Но он будет служить тебе усердно и верно. Я об этом позабочусь. Как мило. Он приставляет ко мне доброго тюремщика. Но я прикусываю язык. Что толку огрызаться в ответ на великодушие принца? – Спасибо, ваше высочество. В его глазах вспыхивает прежнее пламя, а на губах появляется улыбка. – Ты знаешь, как меня зовут. – А вы знаете мое имя, не так ли? – с горечью спрашиваю я. – И откуда я взялась. Он чуть заметно кивает, словно устыдившись. – Вам придется позаботиться о них. О моей семье. Лица родных возникают у меня перед глазами. Они уже так далеки… – Обо всех моих родственниках. Не оставляйте их, пока сможете. – Ну конечно. – Он подходит на шаг, сокращая расстояние между нами, и повторяет: – Прости. Это слово эхом отзывается в моей голове, пробуждая воспоминание. Стена огня. Удушливый дым. «Прости, прости, прости». Кэл поймал меня. Помешал мне сбежать из этого ужасного места. – Вы извиняетесь за то, что лишили меня единственного шанса спастись? – То есть миновать Стражей и охрану, выбраться из замка, пройти через лес, вернуться в деревню и сделать так, чтобы королева не выследила тебя лично? – уточняет Кэл, отметая мои обвинения. – Помешать тебе было лучшим, что я мог сделать для тебя и твоей семьи. – Я бы удрала подальше. Вы меня не знаете. – Я знаю, что королева разорвала бы мир на части, разыскивая девочку-молнию. – Не надо. – Это прозвище причиняет мне больше боли, чем вымышленное имя, к которому я еще не привыкла. «Девочка-молния». – Так меня зовет ваша мать. Он горько смеется. – Элара мне не мать. Она мать Мэйвена. Взглянув на его сжатые губы, я решаю не настаивать. – О… – Это всё, что я могу сказать, очень тихо. Слабое эхо быстро замирает под сводчатым потолком. Я вытягиваю шею, осматривая свою новую комнату – в первый раз с той минуты, когда меня привели сюда. Она красивее, чем всё, что я когда-либо видела. Мрамор и стекло, шелк и перья. Комната залита тускло-оранжевым светом. Приближается ночь. Моя жизнь тоже движется к закату. – Сегодня утром я проснулась одним человеком, – бормочу я, обращаясь скорее к себе, чем к Кэлу, – а теперь должна стать совершенно другим. – Ты справишься. Я чувствую, как он делает еще один шаг ко мне; жар его тела наполняет комнату, так что мою кожу словно покалывают иголочки. Но я не смотрю на Кэла. И не буду. – Откуда вы знаете? – Потому что ты должна справиться. – Он прикусывает губу и обводит меня взглядом. – Этот мир настолько же опасен, насколько красив. Люди, которые не приносят пользы, которые совершают ошибки… их убирают. Тебя могут убрать. «И уберут. Когда-нибудь». Но это не единственная опасность, которая меня ждет. – Значит, та минута, когда я ошибусь, станет последней? Кэл молчит, но ответ я читаю в глазах принца. «Да». Я тереблю серебряный пояс на талии, затягивая его потуже. Будь это сон, я бы проснулась. Но это не сон. Всё происходит на самом деле. – А как же я? Как же… – Я вытягиваю руки и сердито смотрю на них. – Как же… это? Кэл улыбается в ответ. – Я думаю, ты поймешь. Он тоже вытягивает руку. На запястье я вижу странное приспособление, нечто вроде браслета с двумя металлическими концами, от которых сыплются искры. Вместо того чтобы сверкнуть и исчезнуть, искры сияют всё ярче и превращаются в алое пламя, испускающее жар. Я вспоминаю: «Кэл – истребитель, он управляет теплом и огнем. Он принц – и весьма опасный». Но пламя исчезает так же быстро, как появляется, остается лишь ободряющая улыбка Кэла и гудение камер. Где-то спрятанные, они вечно следят за всем. Стражи в масках, которых я вижу краем глаза, служат постоянным напоминанием о моем новом положении. Я почти принцесса – я обручена со вторым из самых завидных холостяков в королевстве. И я – сплошная ложь. Кэл давно ушел, оставив меня наедине с охранниками. Лукас не так уж плох, но остальные молчаливы и суровы. Они избегают моего взгляда. Охранники и даже Лукас – это тюремщики, приставленные для того, чтобы держать меня в заточении в собственном теле, от природы Красном, но скрытом серебряной занавесью, которую нельзя отдергивать. Если я ошибусь, если хотя бы оступлюсь, то умру. И из-за моей ошибки умрут другие. По пути на банкет я мысленно повторяю историю, которую королева вдолбила мне в голову, – красивую сказку, которую она собирается рассказать придворным. Эта история проста, ее легко запомнить, но тем не менее от нее меня мутит. «Я родилась в прифронтовой полосе. Мои родители погибли во время атаки на лагерь. Красный солдат нашел меня среди обломков и отнес домой, жене, которая всегда мечтала о дочери. Я выросла в деревне под названием Подпоры и ничего не знала о своем происхождении и способностях до сегодняшнего утра. Теперь я вернулась на свое законное место». От этой мысли мне тошно. Мое законное место – дома, с родителями, Гизой и Килорном. Но не здесь. Стражи ведут меня по лабиринту коридоров на верхний ярус дворца. Замок Солнца, как и Спиральный сад, представляет собой сочетание камня, стекла и металла – сплошные изгибы, которые плавно идут под уклон. За каждым поворотом – алмазное стекло, за которым открываются захватывающие дух виды на город, долину, реку, лес. С высоты я вижу вдалеке холмы, о существовании которых не подозревала. Они темнеют на фоне заходящего солнца. – Верхние два этажа занимают королевские апартаменты, – говорит Лукас, указав на пологий спиральный коридор. Солнце сверкает, как огонь, отбрасывая на нас пятна света. – В зал мы поднимемся на лифте. Сюда. Лукас останавливается рядом с металлической панелью на стене. Она тускло отражает нас; когда он помахивает рукой, панель отъезжает в сторону. Стражи вместе с нами заходят в железный ящик без окон, залитый резким светом. Я заставляю себя глубоко дышать, хотя на самом деле мне хочется поскорей выскочить из этого гигантского железного гроба.