Некогда один парень в Подпорах сказал, что я та еще кокетка – я сумела выманить у него сносную пару ботинок. – Вы ведь понимаете, какое место я занимаю, не так ли? Скоро я буду принцессой, а благосклонность принцессы – очень ценная вещь. И потом, Красным крысам нужно преподать урок. Болезненный урок. Свиноглазый тупо моргает, раздумывая над моими словами. Джулиан стоит у меня за плечом, готовый взяться за дело, если мне понадобятся его способности. Две секунды – и Свиноглазый кивает и машет остальным. – Мы дадим вам пять минут. Мое лицо болит от широкой улыбки. Впрочем, это пустяки. – Большое спасибо. Я у всех вас в долгу. Стражи шагают прочь единым строем, шаркая ботинками. Как только они достигают верхней площадки, воскресает надежда. Пяти минут более чем достаточно. Килорн буквально бросается на решетку, торопясь освободиться; Уолш помогает Фарли встать. Но я не двигаюсь. Я не собираюсь их выпускать. Пока что. – Мэра… – шепчет Килорн, удивляясь моим колебаниям, но я взглядом велю ему молчать. – Бомба. Дым и пламя заволакивают мои мысли, возвращая меня к тому моменту, когда взорвался бальный зал. – Расскажи мне про бомбу. Я ожидаю, что они рассыплются в извинениях, будут умолять о прощении, но вместо этого все трое непонимающе переглядываются. Фарли прислоняется к решетке. Глаза у нее пылают. – Я не знаю ни о какой бомбе, – чуть слышно шепчет она. – Ничего подобного я не дозволяла. Этот акт был четко организован, намечены конкретные цели. Мы не убиваем кого попало, просто так. – Но столица, другие взрывы… – Ты сама знаешь, что те здания были пустыми. Никто там не погиб – во всяком случае, по нашей вине, – спокойно отвечает Фарли. – Клянусь, Мэра, это не наших рук дело. – Ты правда думаешь, что мы хотели взорвать нашу главную надежду? – добавляет Килорн. Не надо спрашивать, чтобы догадаться, что он имеет в виду меня. Наконец я киваю Джулиану. – Открой камеру. Только тихо, – произносит он, коснувшись лица Лукаса. Магнетрон повинуется и изгибает прутья буквой О, достаточно широко, чтобы можно было пролезть. Первой выходит Уолш, широко раскрыв глаза от удивления. Затем – Килорн, который помогает Фарли протиснуться в щель. Рука у нее по-прежнему безжизненно болтается – целитель так и не вправил вывих. По моему жесту они становятся у стены, двигаясь бесшумно, как мыши. Взгляд Уолш падает на тело Тристана, которое по-прежнему лежит в камере, но она не отходит от Фарли. Джулиан подталкивает к ним Лукаса и занимает место у подножия лестницы, напротив бывших пленников. Я встаю по другую сторону, прижавшись к стене рядом с Килорном. Пусть даже он провел ночь в темнице, в обществе трупа, от него по-прежнему пахнет домом. – Я знал, что ты придешь, – шепчет он мне на ухо. – Я знал. Но некогда обмениваться любезностями и выражать радость. Во всяком случае, пока он не окажется в безопасности. Стоя на площадке, Джулиан кивает мне. Он готов. – Страж Глайакон, я могу с вами поговорить? – кричу я наверх, расставляя ловушку для следующей жертвы. Шорох шагов дает понять, что Глайакон купилась. – В чем дело, миледи? Она доходит до нижней площадки и немедленно замечает открытую камеру. Глайакон ахает. Но Джулиан оказывается быстрее – даже Страж не успевает отреагировать. – Вы пошли прогуляться. Вернулись и обнаружили вот это. Нас вы не помните. Позовите вниз одного из ваших товарищей, – шепчет он, напевая ужасную песню. – Страж Тирос, вы мне нужны, – спокойно произносит Глайакон. – А теперь вы заснете. Она падает, как только последнее слово срывается с его губ. Джулиан подхватывает ее поперек тела и аккуратно укладывает на пол позади себя. Килорн удивленно выдыхает – он потрясен. Тогда Джулиан позволяет себе тонкую удовлетворенную улыбку. Следующим спускается Тирос, слегка встревоженный, но готовый служить. И Джулиан повторяет то же самое – за несколько секунд шепотом напевает ему свои приказы. Я не ожидала, что Стражи окажутся такими тупыми, но определенная логика в этом есть. Стражей с детства натаскивают лишь драться; расчет и сообразительность – явно не их основные приоритеты. Но последние двое, Свиноглазый и целитель, не полные идиоты. Когда Тирос зовет целителя, приказывая ему спуститься, они начинают переговариваться. Наконец Свиноглазый подозрительным тоном спрашивает: – Вы закончили, леди Титанос? Думать надо быстро. Я отвечаю: – Да. Ваши коллеги вернулись на свои места. Я хочу лично проследить, как вы сделаете то же самое. – Вернулись? Тирос, это так? С невероятной скоростью Джулиан опускается на колени рядом с бесчувственным Тиросом. Он приоткрывает Стражу глаза, придерживая веки. – Скажи, что ты вернулся на свой пост. Скажи, что леди закончила. – Я вернулся на пост, – монотонно произносит Тирос. Надеюсь, длинная лестница и каменные стены исказят его интонации. – Леди закончила. Свиноглазый буркает: – Ладно. Ботинки стражей топают по лестнице – они спускаются вместе. «Двое. Джулиан не справится в одиночку с двумя». Я чувствую, как Килорн напрягается за моей спиной и сжимает кулаки, готовясь к бою. Одной рукой я отталкиваю его к стене. Другая в это время покрывается белыми искрами. Шаги затихают за дверью. Я не вижу Стражей, и Джулиан тоже, но Свиноглазый пыхтит, как собака. Целитель тоже там – он ждет за пределами нашей досягаемости. В полной тишине трудно не расслышать щелчок затвора. Глаза Джулиана расширяются, но он стоит неподвижно, крепко держа в руке краденое оружие. Я даже дышать боюсь. Мы подошли очень близко к краю. Стены как будто сжимаются, загоняя нас в каменный гроб, откуда нет выхода. Совершенно спокойно я выхожу на площадку, держа искрящуюся руку за спиной и ожидая, что вот-вот в мое тело вонзится пуля. Но Стражи не спешат. Они не станут стрелять в меня, во всяком случае пока я не подам веского повода. – Какие-то проблемы, Стражи? – насмешливо спрашиваю я, приподнимая бровь, как сто раз делала на моих глазах Эванжелина. Я медленно двигаюсь вперед, так что мне становятся видны оба. Они стоят бок о бок, и пальцы у них подрагивают на курках. – И я бы хотела, чтобы вы не направляли оружие на меня. Свиноглазый смотрит с откровенной яростью, но я ничуть не смущаюсь. «Ты леди. Веди себя как положено. Играй, чтобы спасти свою жизнь». – Где ваш друг? – спрашивает Страж. – Сейчас подойдет. Одна из заключенных неразговорчива. Ей потребовалось особое внимание. Ложь дается мне так легко. Практика и впрямь приводит к совершенству. Ухмыльнувшись, Свиноглазый отводит пистолет. – Та стерва со шрамом? Ну, я и сам ей показал… Он посмеивается. Я тоже смеюсь – и представляю, как молния впивается в его заплывшие бесцветные глазки. Когда я придвигаюсь ближе, целитель кладет руку на перила, преграждая мне путь. Я делаю то же самое. Железо холодно на ощупь и очень прочно. «Не спеши», – говорю я себе, вкладывая в свои искры ровно столько энергии, сколько надо. Недостаточно, чтобы сжечь, недостаточно, чтобы оставить шрам. Достаточно, чтобы оглушить обоих. Это примерно как вдевать нитку в иголку – и в кои-то веки мне дается шитье. Стоя ступенькой выше меня, целитель не смеется вместе со своим другом. Глаза у него ярко-серебряные; в маске и огненном плаще он похож на демона из кошмара. – Кто это у вас за спиной? – шипит он. Я жму плечами и делаю еще шажок. – Никого, Страж Сконос. Он резко произносит: – Вы лжете. Мы реагируем одновременно. Пуля вонзается мне в живот, но моя молния несется вверх по металлическому поручню и через кожу проникает в мозг целителя. Свиноглазый кричит и тоже стреляет. Пуля ударяет в стену, разминувшись со мной на несколько сантиметров. Зато я, метнув из-за спины огненный шар, не промахиваюсь. Стражи падают – оба без сознания, их мышцы подергиваются от разрядов. Потом падаю и я, успев подумать, что разбить череп о каменный пол наверняка приятнее, чем истечь кровью насмерть. Но, прежде чем я успеваю расшибиться, меня подхватывают длинные руки. – Мэра, всё будет хорошо, – шепчет Килорн. Ладонью он зажимает рану на животе, пытаясь остановить кровотечение. Глаза у него зеленые, как трава. Они одни выделяются в мире, который заволакивает тьма.