Я болезненно стискиваю зубы, так что они буквально скрипят. – Вы поможете мне или нет? – Я учитель и своего рода пария, если вы еще не заметили. Что я, по-вашему, могу сделать? – Джулиан, пожалуйста. – Я чувствую, как мой последний шанс ускользает сквозь пальцы. – Вы певец, вы можете сказать охранникам… можете заставить их сделать всё, что вам угодно. Вы можете освободить пленных. Но он остается неподвижным и спокойно потягивает свой напиток. Даже не морщась, как обычно делают мужчины. Горечь алкоголя ему знакома. – Завтра их будут допрашивать. Неважно, насколько они сильны, неважно, как долго они продержатся, но правда выйдет на свет. Я медленно беру Джулиана за руку и касаюсь огрубевших от бумаги пальцев. – Это был и мой план. Я – одна из них. Про Мэйвена ему не нужно знать. Он только сильней разозлится. – Вы? Вы это сделали? – запинаясь, спрашивает он. – Выстрелы, бомбы… – Бомба была… неожиданностью. Точнее, ужасом. Наставник прищуривается, и я вижу, как у него в голове поворачиваются шестеренки. А потом он срывается. – Я говорил, говорил вам не лезть не в свое дело! Джулиан бьет кулаком по столу. Я еще никогда не видела его в таком гневе. – А теперь, – выдыхает он, глядя на меня с такой мукой, что сердце начинает ныть, – а теперь я должен наблюдать, как вы гибнете? – Если они спасутся… Он залпом допивает напиток и быстрым движением швыряет бокал об пол, так что я подпрыгиваю. – А как же я? Даже если я отключу камеры, сотру память охранников, уничтожу всё, что может указать на меня или на вас, королева узнает. Он качает головой и вздыхает. – За это она вырвет мне глаза. «И Джулиан больше никогда не сможет читать. Разве я вправе просить об этом?» – Тогда не мешайте. Слова застревают у меня в горле. – Я заслуживаю смерти точно так же, как и они. «Он не позволит мне умереть. Он не может. Я – девочка-молния, которая способна изменить мир». Джулиан глухо произносит: – Смерть моей сестры они назвали самоубийством… Он медленно проводит пальцами по запястью, оживляя какое-то давнее воспоминание. – Они солгали, и я это знал. Кориана грустила, но она ни за что не лишила бы себя жизни. Ведь у нее были Кэл и Тиб. Сестру убили – и я промолчал. Я боялся – и позволил ей умереть постыдной смертью. С тех самых пор я стараюсь искупить свою вину, я жду в сумерках этого чудовищного мира, когда настанет время отомстить за нее. Он поднимает глаза на меня. В них блестят слезы. – Пожалуй, это будет хорошее начало. Джулиан быстро придумывает план. Нам нужны магнетрон и несколько отключившихся камер; к счастью, я могу обеспечить то и другое. Лукас стучит в дверь моей комнаты через две минуты после того, как я посылаю за ним. – Чем могу служить, Мэра? – спрашивает он, беспокойней обычного. Я знаю: ему наверняка нелегко было наблюдать за допросом слуг. По крайней мере, он слишком рассеян, чтобы заметить, что я дрожу. – Я хочу есть. Заученные слова срываются с моих губ легче, чем я думала. – Ну, понимаете, до ужина так и не дошло, вот я и подумала… – Я что, похож на повара? Нужно было дать знать на кухню, это их дело. – Я просто… ну, я сомневаюсь, что слугам сейчас стоит бродить по дворцу. Все на взводе, и я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал только потому, что я проголодалась. Просто проводите меня. Тогда, может быть, и вам достанется печенька. Вздохнув, как раздосадованный подросток, Лукас протягивает руку. Я принимаю ее и бросаю взгляд на камеры в коридоре, заставляя их отключиться. Пошли. Мне следовало бы устыдиться: я использую Лукаса, прекрасно зная, как чувствует себя человек, с чьим сознанием играют, но я делаю это ради спасения жизни Килорна. Лукас продолжает болтать, когда мы поворачиваем за угол и сталкиваемся с Джулианом. – Лорд Джейкос… – начинает Лукас, склоняя голову, но Джулиан берет его за подбородок. Он двигается быстрее, чем я думала. Прежде чем Лукас успевает ответить, Джулиан внимательно заглядывает ему в глаза, и борьба прекращается, не успев начаться. Его сладкая речь, гладкая, как масло, и могучая, как сталь, вливается в уши. – Отведи нас в темницу. Пойдем коридором для прислуги. Сделай так, чтобы мы не столкнулись с охраной. Забудь об этом. Лукас, обычно полный улыбок и шуток, впадает в странное, полугипнотическое состояние. Глаза охранника стекленеют, и он даже не замечает, как Джулиан протягивает руку к его пистолету. Лукас шагает вперед, ведя нас по лабиринтам замка. На каждом углу, ощутив электрические взгляды, я отключаю всё, что попадается на пути. Джулиан делает то же самое со Стражами, заставляя их забыть, как мы проходили мимо. Вместе мы непобедимы – и вскоре уже стоим на верху лестницы, ведущей к камерам. Там, внизу, Стражи, и их слишком много, чтобы Джулиан мог справиться с ними в одиночку. – Не говори ни слова, – шипит он Лукасу, который понимающе кивает. Теперь моя очередь вести. Я должна бы испугаться, но сумерки и позднее время кажутся знакомыми. Это – мой мир, в котором я крадусь, лгу и ворую. – Кто идет? Зачем? – кричит один из Стражей. Я узнаю голос – это Глайакон, дрожь, которая пытала Фарли. «Может быть, я уговорю Джулиана сделать так, чтобы она спрыгнула с крыши». Я вытягиваюсь в полный рост, хотя важнее всего – голос и интонация. – Меня зовут леди Мэриэна Титанос, я невеста принца Мэйвена, – строго говорю я и как можно грациознее шагаю по лестнице. Мой голос холоден и резок – я подражаю Эларе и Эванжелине. У меня тоже есть сила и власть. – И своими нуждами я не делюсь со Стражами. Увидев меня, четверо Стражей вопросительно переглядываются. Один из них, здоровяк с поросячьими глазками, пялится довольно нагло. Килорн и Уолш, сидя за решеткой, прислушиваются. Фарли не двигается с места – она сидит в углу, обвив колени руками. На мгновение мне кажется, что она спит, но тут Фарли шевелится, и в ее синих глазах отражается свет. – Мне нужно знать причину, миледи, – извиняющимся тоном произносит Глайакон. Она кивком указывает на Джулиана и Лукаса, которые следуют за мной. – Вас двоих это тоже касается. – Я бы хотела приватно побеседовать с теми… Я вкладываю в свои слова как можно больше отвращения; это нетрудно, когда свиноглазый Страж стоит совсем рядом. – …с теми тварями. У нас есть вопросы, оставшиеся без ответов, и ущерб, за который нужно заплатить. Ведь так, Джулиан? Джулиан усмехается, отлично играя свою роль. – Несложно будет сделать так, чтобы они запели. – Невозможно, миледи, – отрезает Свиноглазый. У него грубый, резкий акцент. Этот тип родом из Гавани. – Нам приказано стоять здесь всю ночь. Мы никого не пропустим.