Он прав. Жестоко вселять надежду, когда ее нет. Она превратится в разочарование, негодование, гнев… всё, что делает жизнь сложнее, чем она есть. – Просто позволь мне с этим смириться. Тогда… тогда, наверное, я не впаду в отчаяние, как следует обучусь, получу шанс вырваться оттуда… Я нащупываю его запястья и крепко сжимаю их. – Ты говоришь так, как будто уже умер. – Возможно, так оно и есть. – Мои братья… – Твой отец начал их готовить задолго до призыва. Ну и вдобавок они же размером с дом. Он заставляет себя ухмыльнуться в надежде, что я рассмеюсь. Но тщетно. – Я хорошо плаваю и умею управлять лодкой. На озерах я пригожусь. Только когда Килорн обвивает меня руками и прижимает к себе, я понимаю, что дрожу. – Килорн… – бормочу я, уткнувшись ему в грудь, а дальше ничего не получается. «Это должна быть я». Но мое время быстро приближается. Надеюсь, Килорн протянет достаточно долго, чтобы вновь увидеться со мной, в казарме или в траншее. Может быть, тогда я найду нужные слова. Может быть, пойму, что чувствую. – Спасибо, Мэра. За всё. Он отстраняется, слишком быстро выпустив меня. – Если будешь откладывать деньги, накопишь достаточно к тому времени, когда за тобой придет легионер. Ради Килорна – я киваю. Но я не позволю ему сражаться и умирать в одиночку. Устроившись в кровати, я понимаю, что сегодня не засну. Наверняка есть какой-то выход, и даже если на это уйдет вся ночь, я его найду. Гиза кашляет во сне – негромко и вежливо. Даже в бессознательном состоянии она умудряется помнить о хороших манерах. Неудивительно, что она так здорово ладит с Серебряными. Она буквально воплощает всё, что они ценят в Красных: кротость, непритязательность, умение довольствоваться малым. Хорошо, что именно ей приходится иметь с ними дело, помогать идиотам-сверхлюдям выбирать шелк и красивые ткани для нарядов, которые они наденут только один раз. Она говорит, что ко всему привыкаешь – ради денег, которые Серебряные платят за такие пустяки. А в Больших Садах – на рынке в Саммертоне – суммы удесятеряются. Гиза и ее хозяйка возятся с кружевами, шелком, мехом, даже с драгоценными камнями, создавая шедевры для Серебряной аристократии, которая во всем подражает королевской семье. Это бесконечная вереница прихорашивающихся павлинов, каждый из которых еще надменнее и нелепее предыдущего. Все – Серебряные, все – глупые, все – помешанные на своем статусе. Сегодня я ненавижу их сильней, чем обычно. Носков, которые они теряют, наверно, хватило бы, чтобы спасти от призыва нас с Килорном и половину Подпор. И во второй раз за сегодня меня осеняет. – Гиза. Проснись. Я говорю в полный голос, но она спит как убитая. – Гиза. Сестра ворочается и стонет в подушку. – Иногда я мечтаю тебя убить, – бормочет она. – Очень приятно. Ну, просыпайся! Глаза у нее по-прежнему закрыты, и я прыгаю, приземлившись сверху, как гигантская кошка. Прежде чем Гиза успевает завопить, заныть и разбудить маму, я зажимаю ей рот рукой. – Просто послушай меня, вот и всё. Ничего не говори, только слушай. Она сердито пыхтит, но тем не менее кивает. – Килорн… При упоминании этого имени Гиза явно краснеет. Даже хихикает, чего в норме никогда не делает. Но мне некогда разбираться с ее детской влюбленностью. – Прекрати, Гиза. – Я с трудом перевожу дух. – Килорн попал под призыв. И она замолкает. Призыв – не шутка. Только не для нас. – Я нашла способ увезти его отсюда, спасти от войны, но для этого мне нужна твоя помощь. Больно говорить это, но тем не менее я продолжаю: – Гиза, я не справлюсь сама. Ты поможешь мне? Она отвечает, не колеблясь, и я ощущаю невероятный прилив любви к сестре. – Да. Хорошо, что я небольшого роста, иначе запасной рабочий костюм Гизы не налез бы на меня. Он плотный и темный, вовсе не подходящий для летней жары, с пуговицами и молниями, которые буквально раскаляются на солнце. На спине у меня перекатывается мешок, и я чуть не падаю под тяжестью ткани и швейных принадлежностей. У Гизы тоже мешок и неудобный костюм, но, кажется, они ее вовсе не стесняют. Она привыкла к тяжелой работе и тяжелой жизни. Мы проделываем большую часть пути вверх по реке, втиснувшись между мешками с зерном, на лодке одного добродушного фермера, с которым Гиза подружилась несколько лет назад. В наших краях люди доверяют ей, как никогда не доверяли мне. Фермер высаживает нас примерно за милю до Саммертона. Мы вливаемся в длинную вереницу торговцев, направляющихся в город, и бредем вместе с ними к Садовым Воротам, как их называет Гиза, хотя никакого сада и в помине нет. Ворота сделаны из сверкающего стекла, которое слепит нас еще на подходе. Из того же материала на вид и вся стена, хоть мне и не верится, что Серебряный король настолько глуп, чтобы прятаться в стеклянной крепости. – Это не стекло, – объясняет Гиза. – Ну или, по крайней мере, не простое. Серебряные нашли способ расплавлять алмазы и смешивать их с другими материалами. Эта штука неуязвима. Ее даже бомба не пробьет. «Алмазные стены». – По-моему, это лишнее. – Опусти голову. Разговаривать буду я, – шепчет Гиза. Я иду следом за ней и смотрю на дорогу. Потрескавшийся черный асфальт сменяется белой каменной мостовой. Она такая гладкая, что я чуть не поскальзываюсь, но Гиза хватает меня за руку и удерживает. Килорн без труда шагал бы по этим камням своей моряцкой походкой. Но Килорна здесь нет. Он уже сдался. А я не сдамся. Когда мы подходим ближе к воротам, я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть, что же на той стороне. Хотя Саммертон живет только в течение летнего сезона и пустеет с первыми заморозками, это самый большой город из всех, что я видела. Здесь людные улицы, магазины, бары и закусочные, дома, дворы, а в самом центре – сверкающее громадное сооружение из алмазного стекла и мрамора. Теперь я понимаю, каким образом оно получило свое название. Замок Солнца сияет, как звезда, он вздымается на десятки метров в воздух извилистой массой шпилей и мостов. Некоторые его части затемнены, очевидно, намеренно, чтобы обитателей никто не тревожил. Нельзя, чтоб крестьяне глазели на короля и придворных. У меня захватывает дух. Замок угрожающий и величественный – и это всего лишь летняя резиденция. – Имя! – рявкает грубый голос, и Гиза мгновенно останавливается. – Гиза Бэрроу. Это моя сестра, Мэра Бэрроу. Она помогает мне отнести кое-какие вещи моей хозяйке. Гиза произносит это, не моргнув и глазом, голос у нее ровный, почти скучающий. Офицер безопасности кивает мне, и я демонстративно потряхиваю мешком. Гиза протягивает ему наши удостоверения – грязные, порванные, готовые развалиться на части. Но их вполне достаточно. Мужчина, который остановил нас, очевидно, знает мою сестру, потому что на ее карточку он почти не смотрит. Зато мою изучает внимательно, целую минуту сличая лицо и фотографию. Может, он тоже шепот и способен прочесть мои мысли? Тогда моему предприятию скоро настанет конец, и, скорее всего, я заработаю себе проволочную петлю на шею. – Руки, – со вздохом говорит он, как будто мы ему наскучили. Я слегка теряюсь, но Гиза немедленно подставляет правое запястье. Я следую ее примеру и протягиваю охраннику руку. Он надевает нам на запястья красные ленты. Они стягиваются, пока не садятся плотно, как кандалы – снять их своими силами невозможно. – Шагайте, – говорит охранник, лениво махнув рукой. Для него две молодые девушки не представляют угрозы. Гиза благодарно кивает, а я нет. Этот человек не заслуживает моего одобрения. Ворота открываются, и мы заходим. Стук сердца отдается у меня в ушах, заглушая шум Больших Садов. Мы попадаем в иной мир. Такого рынка я еще никогда не видела. Здесь полно цветов, деревьев и фонтанов. Красных тут мало, и они торопятся – бегают с поручениями или продают собственные изделия, тоже отмеченные красные лентами. Хотя Серебряные лент не носят, их нетрудно распознать. Они покрыты драгоценными камнями и металлами – каждый носит на себе целое состояние. Одно движение руки – и я вернусь домой, снабженная всем необходимым. Все Серебряные высоки, красивы и холодны. Они движутся с неторопливым изяществом, которым не может похвастать ни один Красный. Нам просто некогда так двигаться. Гиза ведет меня мимо булочной, где выставлены пироги с золотой посыпкой, мимо зеленной лавки, где лежат яркие разноцветные фрукты, которых я в жизни не видела, и даже мимо зверинца, полного диких животных, которых я и вообразить не в силах. Маленькая девочка, судя по одежде, Серебряная, кормит нарезанным яблоком какое-то полосатое, похожее на лошадь животное с невероятно длинной шеей. Чуть дальше я вижу витрину ювелирного магазина, которая переливается всеми цветами радуги. Я запоминаю место, хотя не растеряться здесь трудно. Воздух буквально пульсирует, он полон жизни. Когда мне начинает казаться, что ничего не может быть фантастичней Саммертона, я внимательней смотрю на Серебряных и вспоминаю, кто они такие. Маленькая девочка – тельки, она заставляет яблоко взлетать на три метра вверх. Флорист проводит рукой над горшком с белыми цветами, и они начинают стремительно расти, обвиваясь вокруг его локтей. Он – зеленый, повелитель растений. У фонтана сидят два нимфа, от нечего делать развлекая детей летающими водяными шариками. У одного из них оранжевые волосы и полные ненависти глаза, пусть даже вокруг бегают ребятишки. Площадь полна самых разных Серебряных, которые живут своей необыкновенной жизнью. Их так много, и каждый величественен, чудесен, могуч – и неимоверно далек от известного мне мира. – Вот так живет другая половина, – бормочет Гиза, ощутив мой трепет. – Меня просто тошнит. Я ощущаю укор совести. Я всегда завидовала таланту Гизы и привилегиям, которые он ей дает, но о цене никогда не думала. Она редко ходила в школу, и в Подпорах у нее почти нет друзей. Будь Гиза обыкновенной, она обзавелась бы компанией. И умела бы улыбаться. Но эта четырнадцатилетняя девочка прокладывает себе путь иглой и ниткой, взвалив на спину будущее своей семьи и с головой погрузившись в мир, который она ненавидит. – Спасибо, Ги, – шепотом говорю я ей на ухо. Сестра кивает, зная, что я имею в виду не только сегодняшний день. – Магазин Сэллы вон там. Синий навес. – Она указывает в переулок, на крошечную лавочку, зажатую между двумя кафе. – Я буду там, если понадоблюсь. – Не понадобишься, – быстро отвечаю я. – Если что-то пойдет не так, я не стану тебя впутывать. – Ладно. Она берет меня за руку и на мгновение крепко ее сжимает. – Будь осторожна. Сегодня тут людно. Больше, чем обычно. – Значит, проще спрятаться, – подмигнув, отвечаю я. Гиза произносит серьезным тоном: