Слышится рев пламени. Оно поджигает песок и отделяет нас от противников. Но огонь очень слаб. Песок плохо горит. Я невольно смотрю на Мэйвена – мне хочется осыпать его оскорблениями – и обнаруживаю, что он по-прежнему смотрит на меня и ухмыляется. Он не только отнял у меня мои способности, но и ограничил возможности Кэла, насколько сумел. – Песок… – негромко говорю я. – Знаю, – обрывает Кэл и взмахом руки поджигает поверхность арены. Прямо напротив нас линия огня на мгновение разделяется, и слышится болезненный вопль. По ту сторону слабеющего огня вновь показывается Стралиан, который сбивает пламя с рук. Озанос тушит его, ленивым жестом послав струю воды. Затем он обращает взгляд своих пугающих синих глаз на нашу огненную преграду и одним движением обрушивает на нее настоящую приливную волну. Вода шипит и брызжет, превращаясь в густые облака пара. Не находя выхода из-под стеклянного купола, пар остается на арене и окутывает ее зловещим белым туманом. Он кружится и стелется, превращая арену в призрачный мир, где каждая тень сулит смерть. – Берегись! – кричит Кэл, протянув ко мне руку, и тут из облака пара с рыком выскакивает Птолемус – груда плоти и стали. Он обхватывает Кэла поперек туловища и сбивает с ног, но принц вскакивает быстрее, чем Птолемус успевает нанести удар. Лезвия вонзаются в землю, однако секундой раньше Кэл отпрыгивает и притрагивается к броне Птолемуса. Сталь плавится под его прикосновением, вырвав у яростного бойца вопль боли. Жаря противника заживо в доспехе, Кэл дает мне время убежать. – Я не хочу убивать тебя, – говорит он сквозь крики Птолемуса. Все ножи и куски металла, которыми тот пытается поразить Кэла, тают от нестерпимого жара. – Я не хочу этого делать! Из облака пара вылетают три ножа – они несутся так быстро, что их едва видно. На такой скорости предмет на лету не расплавишь. Они бьют Кэлу в спину, проткнув рубашку, прежде чем растечься. Он вскрикивает от боли и на мгновение отвлекается – на спине у него выступают три серебристых пятна. Ножи были слишком маленькие, чтобы нанести глубокую рану, но, тем не менее, они ослабили Кэла. Птолемус пользуется шансом, и в мгновение ока его ножи сливаются в один огромный меч. Он бьет, пытаясь разрубить Кэла пополам, но тот вовремя уклоняется, заработав царапину на животе. Он жив. Но это ненадолго. Из тумана возникает Эванжелина, вокруг которой кружатся блистающие ножи. Кэл увертывается от клинков, бросаясь огненными шарами, чтобы сбить ее с толку. Он сражается с Самосами, задавая безумный ритм, который позволяет ему отбиваться от двух магнетронов сразу, невзирая на их мощь и силу. Но одежду Кэла покрывают пятна крови, и с каждой секундой появляются новые раны. Птолемус вновь меняет оружие – меч превращается в топор, затем в бритвенно-тонкий металлический хлыст. Зазубренные звезды Эванжелины продолжают жалить Кэла. «Они изматывают его. Медленно, но верно». «Мои молнии», – скорбно думаю я, бросая взгляд на Арвена. Он по-прежнему стоит у решетки, и его мрачное присутствие гнетет меня. На поясе у инструктора висит пистолет; нет смысла бороться с ним. Я вообще ничего не могу сделать. Когда массивный кусок бетона вылетает из облака пара, направляясь прямо ко мне, я едва успеваю увернуться. Он разбивается о песок в том месте, где я стояла секунду назад. Прежде чем я успеваю собраться с мыслями, летит следующий, с шумом рассекая воздух. С неба идет бетонный дождь. Как и Кэл, я нахожу свой ритм и мечусь по арене, словно крыса, пока что-то не останавливает меня на бегу. Это рука. Невидимая рука. Стралиан смыкает хватку на моем горле. Я задыхаюсь. Он сопит мне в ухо, хотя я его не вижу. – Красная и мертвая, – рычит он, сильнее сжимая пальцы. Я размахиваюсь и втыкаю локоть ему предположительно под ребра, но он не отстает. Не могу дышать; перед глазами появляются черные пятна, которые грозят полностью заслонить обзор, но я продолжаю бороться. Сквозь пелену я вижу, как приближается сильнорук Рамбос, не сводя с меня глаз. Он разорвет меня на части. Кэл продолжает драться с Самосами, чудом уклоняясь от ножей. Я не могу позвать его, даже если бы хотела, но каким-то образом он сам умудряется швырнуть в мою сторону огненный шар. Рамбосу приходится отскочить; он спотыкается, и я получаю несколько секунд. Хватая воздух ртом, задыхаясь, я впиваюсь ногтями в невидимую голову. Просто чудо – вот лицо Стралиана, а вот и глаза. Издав судорожный вопль, я втыкаю большие пальцы ему в глазницы. Стралиан с воем разжимает руки. Он падает на колени и вновь становится видимым. Серебряная кровь течет у него из глаз, как зеркальные слезы. – Ты должен был достаться мне! – кричит кто-то, и я, обернувшись, вижу Эванжелину, которая стоит над Кэлом, воздев клинок. Птолемус повалил Кэла наземь, и они катаются по арене, в то время как Эванжелина маячит над ними, усеивая ножами песок вокруг. – МНЕ! Врезаться головой в магнетрона – возможно, не лучшая идея. До меня это доходит лишь в ту секунду, когда я с ней сталкиваюсь. Мы вместе падаем, и я обдираю лицо о доспехи Эванжелины. Больно, саднит, течет кровь – капают красные капли. На глазах у всех. Хоть мне и не видно экранов, я знаю, что мою кровь демонстрируют целой стране. Эванжелина взвизгивает и размахивает своими танцующими клинками. За спиной у нас Кэл с трудом поднимается на ноги, отшвырнув Птолемуса залпом огня. Магнетрон врезается в сестру и сбивает ее с ног за секунду до того, как она успевает располосовать меня ножами. – Пригнись! – кричит Кэл, и я валюсь наземь: над нами пролетает еще один кусок бетона и врезается в стену. Так мы долго не продержимся. – Есть идея. Кэл сплевывает на песок, и я вижу кровь и зубы. – Отлично, потому что у меня они закончились пять минут назад. Мимо проносится очередная глыба, заставив нас отскочить друг от друга – и как раз вовремя. Эванжелина и Птолемус возвращаются; они жаждут мести и втягивают Кэла в хаотический танец ножей и обломков. Их мощь сотрясает арену, вызывая всё больше и больше металла из недр. Кэлу приходится внимательно смотреть, куда он ступает. Куски труб и проводов вылезают из песка, создавая смертельно опасную полосу препятствий. Одна труба пронзает Стралиана, который всё еще стоит на коленях и вопит, хватаясь за лицо. Она протыкает его насквозь и высовывается изо рта, навеки заставив замолчать. Сквозь грохот разрушений я слышу, как зрители визжат и ахают, увидев это. Несмотря на всю свою силу и жестокость, они трусы. Я бегаю по песку вокруг Рамбоса, словно подзадоривая его. Кэл прав, я быстрее; хотя Рамбос – настоящая гора мускулов, у него заплетаются ноги, когда он пытается догнать меня. Он вырывает из земли зазубренные трубы и мечет их, как копья, но от них нетрудно увернуться, и сильнорук ревет от досады. Я Красная, я – ничто, но я могу тебя свалить. Мое внимание привлекает шум воды, и я вспоминаю о пятом палаче – нимфе. Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как лорд Озанос разделяет пар, словно занавеску, расчистив арену. В десяти метрах от него – Кэл, который продолжает сражаться. Дым и огонь удерживают магнетронов на расстоянии. Но Озанос приближается, размахивая водяным плащом, и пламя слабеет. Вот настоящий палач. Вот конец представления. – Кэл! – кричу я, но ничем не могу ему помочь. Ничем. Мимо моей щеки проносится еще один обломок трубы, так близко, что я ощущаю холодное жжение. Так близко, что я разворачиваюсь и падаю. Решетка всего в нескольких шагах от меня, и Арвен по-прежнему стоит за ней, полускрытый темнотой. Кэл бросает огнем в Озаноса, но нимф быстро его тушит. Столкновение воды и огня порождает оглушительно шипящий пар, но постепенно вода побеждает. Рамбос приближается, оттесняя меня к воротам. Я позволила загнать себя в угол. Камни и железо разбиваются о стену за спиной – их вполне достаточно, чтобы переломать мне кости. «Молния! – мысленно кричу я. – МОЛНИЯ!» Но ничего нет. Только темный дым угасших ощущений, который меня душит. Зрители вскакивают на ноги в предчувствии конца. Я слышу, как Мэйвен в ложе над моей головой кричит вместе с остальными. – Прикончите их! – вопит он. Его жестокость по-прежнему удивляет меня. Но, когда я смотрю наверх, глаза Мэйвена встречаются с моими сквозь пар и стекло – и в них нет ничего, кроме гнева, ярости и злобы. Рамбос прицеливается, держа в руке длинную зазубренную трубу. Смерть близка. Сквозь шум я слышу торжествующий вопль. Это Птолемус. Они с Эванжелиной любуются кружащимся водяным шаром и заключенной в нем фигурой. Кэл. Вода бурлит, он сопротивляется, пытаясь освободиться, но тщетно. Скоро он захлебнется… За моей спиной, почти у меня над ухом, посмеивается Арвен. – Ну и у кого преимущество? – с издевкой спрашивает он самого себя, повторяя слова, которые так часто произносил на тренировке. Мышцы болят и подергиваются, умоляя о скором конце. Я просто хочу лечь, признать поражение и умереть. Меня назвали обманщицей, мошенницей и были правы. Но есть в запасе еще один фокус. Рамбос прицеливается, становится поудобнее, и я понимаю, что должна сделать. Он запускает свое копье с такой силой, что воздух буквально воспламеняется. Я падаю, прижавшись к песку. Тошнотворное хлюпанье дает понять, что мой план сработал. А нахлынувшее на меня ощущение электричества говорит, что я еще могу победить. За моей спиной Арвен валится на пол – кусок трубы вонзился ему в живот. – Преимущество у меня, – отвечаю я мертвецу. Я поднимаюсь на ноги, полная грома, молний, искр, разрядов и всего остального, чем могу управлять. Толпа оглушительно кричит, и в первую очередь – Мэйвен. – Убей ее! УБЕЙТЕ ЕЕ! – орет он, указывая на меня сквозь стекло. – СТРЕЛЯЙТЕ! Пули ударяются о купол, искрят и рассыпаются на электрическом щите, но тот не поддается. Он должен защищать публику, но это же электричество, это молния – моя стихия. Теперь щит защищает меня. Толпа ахает, не веря своим глазам. Красная кровь струится из моих ран, а под кожей дрожит молния, давая всем понять, кто я такая. Экраны темнеют. Но меня успели увидеть. И невозможно перечеркнуть то, что случилось. Рамбос, шатаясь, отступает на шаг. У него захватывает дух. И я не даю ему шанса отдышаться. Я одновременно Серебряная и Красная – сильнее, чем те и другие. Моя молния проникает в него, заставляет вскипеть кровь, поджаривает нервы. Рамбос обрушивается наземь подрагивающей грудой мяса. Озанос падает следующим, когда искры окутывают его. Жидкий шар с плеском разлетается, и Кэл валится на песок, судорожно кашляя и выплевывая воду. Несмотря на острые металлические пики, которые торчат из песка, грозя меня проткнуть, я пускаюсь бежать, то подныривая, то перескакивая через препятствия. «Меня хорошо обучили. Сами виноваты. Они подписали себе приговор». Эванжелина машет рукой и посылает мне в голову стальную балку. Упав на колени, я проезжаю под ней и останавливаюсь рядом с Эванжелиной. Мои руки полны молний, похожих на кинжалы. Она мгновенно создает себе меч из летающего вокруг металла. Мои молнии разбиваются об клинок, проникают сквозь железо, но она продолжает сражаться. Металл кружится и меняет форму, пытаясь поразить меня; вернулись даже ее пауки, готовые разорвать мое тело на части, но их недостаточно. Всей Эванжелины недостаточно. Очередной удар молнии выбивает клинки у нее из рук и отшвыривает Эванжелину в сторону. Она уже думает только о спасении. Но спасения нет. – Это не фокус, – выдыхает Эванжелина, потрясенная до глубины души. Ее взгляд перебегает с одной моей руки на другую, пока она пятится, торопливо сооружая щит из обломков железа. – Не вранье…