— Чуть-чуть. Все ученики вернулись к своим классам, и вперед выступил Борис Иванович. Соня честно хотела послушать его речь, но не сумела промолчать. Возможно, учитель русского и литературы в этой школе был не так уж хорош, и раз он позволил себе вольность в намеках, то и она тоже может. — Не всем дано быть отличными педагогами, — с упреком заявила она. — А вам дано? — спросил Виктор Иванович. — Я думаю, что да, и я намерена сделать все, что в моих силах, чтобы справиться с возложенной на мои плечи ответственностью и донести до учеников все необходимые знания. — Похвально, но очень многое зависит от учеников. Да и вы собираетесь вести всего лишь английский. Пока Борис Иванович расхваливал их маленькую школу, а ученики и их родители внимали его словам, Соню охватывал праведный гнев. — Я собираюсь вести такой же важный для изучения предмет, как и любой другой в программе! Виктор Иванович посмотрел на нее так, будто она ляпнула что-то абсурдное. Соня с досадой цокнула языком, понимая, что отчасти не права, но честь своего предмета она собиралась защищать до последнего. — Он развивает ум и память, как и любой другой предмет! — понизив голос, пояснила она. — И это также язык науки и культуры. Что если именно в этой школе учится будущий мировой ученый, который распространит величие советской науки по всему миру? — Ду ю спик инглиш? Соня сдвинула брови, не понимая, то ли Виктор Иванович неожиданно сдался и решил свести все к шутке, то ли просто потерял интерес к бессмысленному спору. — Ес, ай ду, — неохотно ответила она. — А я не ду, — с непонятной снисходительностью сказал Виктор Иванович. — Зато я говорю на языке величайшего литературного искусства. — Мы все говорим. — Верно. Потому что это и есть язык культуры и науки. — Вы пытаетесь доказать, что мой предмет бесполезен? Задравший было нос Виктор Иванович вдруг глупо моргнул и тотчас же растерял высокомерный вид. — Вовсе нет! Извините, если обидел ненароком. Я только пытался поддерживать с вами беседу и хотел произвести хорошее впечатление. — Боюсь, у вас не получилось. — Виноват. — Где же ваше уважение к моему предмету? К чужой культуре и чужим достижениям науки? — Простите, Софья. Я всего лишь пытался сказать то, что и вам и так должно быть очевидно. Соне очень хотелось бы поспорить и дальше, но ей хватило короткого взгляда на Виктора Ивановича, чтобы понять, что она проиграет. Все и правда было очевидно. Английскому в школе успешно обучали лишь новых будущих учителей английского, туристических гидов, переводчиков и дипломатов. Не так уж было велико разнообразие людей, хорошо говорящих на нем в стране. Не настолько далеко в люди и мир неопытная студентка, едва переступившая порог школы, способна была отправить своих учеников. По крайней мере, пока. Соне стоило сосредоточиться на том, чтобы для начала стать детям справедливой наставницей. — Полагаю, проводить вас сегодня и продолжить занимательную беседу не получится? — уточнил Виктор Иванович. — Верно полагаете. Некоторую заинтересованность он, кажется, и не старался скрыть, однако даже несмотря на то что Соне это польстило, она совсем не впечатлилась. Учитель литературы выражениями, может, и блистал, но оказался необыкновенно неловок в выборе темы для беседы и сумел оскорбить ее, сам того не желая. — Тогда сегодня пожелаю вам успехов на первых уроках, — с досадой проговорил Виктор Иванович. — И берегитесь 9 “Б”. — Спасибо. Прислушаюсь к вашему совету. — Смею надеяться, что мы с вами еще поладим. — Да. Конечно. Когда прозвенел первый в новом учебном году звонок и толпа школьников хлынула в школу, Соня отыскала глазами Любовь Васильевну и обнаружила, что та уже с осуждением смотрит на нее. — Вы же пример для детей! — напомнила она, проходя мимо. Ну вот. Поймали, как первоклашку. Замечание было коротким, но попало в цель, и Соня замерла, оставаясь один на один со стыдом, и лишь спустя несколько мгновений сообразила, что вообще-то ей надо было идти за завучем. Любовь Васильевну нагнать не получилось — ее маленькая и очень худая фигура быстро затерялась в толпе, поэтому Соня обнаружила ее уже возле кабинета номер 212, где должен был пройти ее первый урок с пятиклассниками. Какое счастье, что хоть этаж она от переживаний не забыла! — У вас есть тридцать пять минут на то, чтобы приготовиться, пока проходит классный час, — сказала Любовь Васильевна. — Соберитесь. И не забывайте, что дети волнуются не меньше вас. Для них это тоже первый английский. Это не очень утешало, но Соня понятливо кивнула и, зайдя в класс, сразу принялась готовиться к предстоящему уроку. Первым делом вытащила из портфеля несколько газет и журналов с интересными фотографиями. Ее коллекция иностранной макулатуры была гораздо обширнее: в течение четырех лет она либо покупала все, что могла отыскать об Англии, либо получала в подарок или в обмен на что-либо другое. Самыми бесценными сокровищами были два плаката и маленькая фигурка Биг Бена, привезенные дедом прямиком из Лондона. Плакаты Соня прикрепила к доске, а Биг Бен возвысился над разложенными журналами. Волнение разрослось до такой степени, что с Соня, с благоговением присев за учительский стол, открыла чистую тетрадь и написала почти все неправильные глаголы, какие пришли в голову. Когда они кончились, она поднялась с места и подошла к доске, чтобы написать дату. От приятных и знакомых постукиваний и шуршаний мела она ощутила, как по коже побежали мурашки. Буквы получились крупными и ровными. Теперь она будет писать тут каждый день! Не удержавшись, Соня позволила себе почеркать на доске и насладиться звуками еще немного. Флаг Англии уже был на плакате, но кому помешает еще один нарисованный? “Abc” — алфавит. Они как раз с него и начнут! “English” — это написано на обложке учебника, да, ну и что? Любовь Васильевна сидела на последней парте и не отвлекала вопросами, но Соня чувствовала на себе ее взгляд. Недовольна чем-то? Лучше не оборачиваться, пока не позовут… Звонок прозвучал настолько неожиданно, что Соня вздрогнула и едва не выронила мел. Испуганное сердце подпрыгнуло и быстро-быстро — почти больно — заколотилось в груди. Сейчас. Сейчас начнется! Соня изо всех сил стиснула в пальцах мел и разломила его пополам. Любовь Васильевна отправила ей понимающую улыбку. Дети гурьбой ввалились в класс, на ходу бормоча неловкое “здравствуйте”, и принялись рассаживаться по местам. Курносая девочка с косичками несмело подошла к Соне, замершей у стола, и протянула цветы, а затем еще один мальчишка с портфелем под мышкой тоже вручил ей большой букет гладиолусов. Как неожиданно! Соня растерянно улыбнулась и заозиралась в поисках вазы. Нигде поблизости ее не нашлось, поэтому пришлось совсем не изящным движением сложить букеты рядом с английскими журналами до перемены. Соня написала слова вступительной речи для сегодняшних первых уроков накануне вечером и не меньше двух часов кружила по своей старой комнате в городе, эмоционально проговаривая снова и снова, что такое английский язык и зачем его учить. Она надеялась, что в светлых и наивных детских глазах увидит отголоски того вдохновения, которое испытала на своем собственном первом уроке английского. Воображала, как ее начнут засыпать вопросами самые активные ребята, а она с удовольствием будет на них отвечать. Пока какой-нибудь мальчишка хулиганистого вида не задаст ей каверзный вопрос и она не начнет хлопать глазами и заливаться краской… Звонок, возвещающий о начале урока, отозвался прямо в желудке. Глядя на незнакомые детские лица, пугающе разные — пока что — и в то же время невероятно одинаковые в своем любопытном выражении, Соня поняла, что не помнит ни единого слова из своей речи. Дети встали, и Соня заставила себя разлепить губы и тише необходимого пробормотать единственное, что смогла выловить из множества спешно покидавших голову мыслей: — Good morning, children. Доброе утро, дети. Глава вторая, в которой ничего не получается Рыжеволосую девятиклассницу, которая жевала жвачку и лопала пузыри прямо во время урока, звали Кристиной, и если бы у Сони уже не дергался глаз из-за двух мальчишек, затеявших потасовку на задних партах, она бы непременно дала девчонке знать, насколько неприлично та себя вела. К четвертому уроку Соня перестала сильно нервничать и запинаться, однако все самое интересное ей предстояло пережить на пятом с 9 “Б”, о котором ее великодушно предупредили заранее. И не зря. Охрипший с непривычки от долгих разговоров голос было очень жалко, поэтому повышать его для того, чтобы убедить неуправляемых подростков послушать ее, она не стала даже пытаться. Соня распахнула дверь и встала на пороге, опершись спиной на дверной косяк, чтобы было видно и пустые коридоры, и вакханалию в классе. В середине прямо на парте сидел крупный девятиклассник Дима Корешков со злыми глазами — местный заводила, сразу сообразила Соня. Он крошил в пальцах мел и периодически совал кусочки в рот, а красивая девчонка Катя Скворцова сидела рядом с ним и без особого вдохновения листала учебник английского, поглядывая то на одноклассника, то на Соню. Парни на последнем ряду сосредоточенно рисовали на парте. На первом ряду собралась группа девочек и они переговаривались о том, что не имело никакого отношения ни к Соне, ни к ее предмету. Самой громкой была возня на последних партах — там что-то не поделили. Спокойные ребята достали учебники по другим предметам и, наверное, делали по ним домашнее задание. Вихрастый пацан в белой рубашке с закатанными рукавами рисовал на доске карикатуру на Соню, только почему-то с непомерно большой грудью и бедрами. Она узнала себя по кудрявым волосам, торчащим во все стороны, и написанному рядом с рисунком “helo”. Почти ничьи имена она не узнала, потому что не провела перекличку. Не забыла. Просто не дали это сделать. Соня вдыхала коридорный воздух, который был прохладным и менее душным, в отличие от того, что повис в кабинете, и с непонятным смирением, пусть и поспешным, размышляла о том, что, может быть, она оказалась не такой уж и хорошей учительницей. Потому что дети учителей вообще-то уважали. А ее вот не захотели. Обидно. Виктор Иванович напрямую ее мягкотелой не назвал, но это и подразумевал — и оказался прав. Мелковатый для своего возраста черноволосый парнишка, сидевший ближе всего к выходу, с сочувствием глянул на нее и вежливо сказал: — Вы уж извините и не подумайте ничего такого. Тут Кореш решает, тихо сидеть и не рыпаться или урок срывать. Он дебил. Да и первый день сегодня. У вас просто ни шанса не было. Соня безучастно посмотрела на него в ответ и ничего не сказала. — Вы вообще-то красивая, — продолжил парнишка. — Только нам английский не нужен. У нас его в прошлом году почти не было уже в конце. И не отупели, знаете ли! Может, почитаете чего-нибудь? На русском только! Эти дурачки точняк успокоятся. Сидевшая позади него девушка с темными разводами вокруг ярких синих глаз — по всей видимости, ее отправляли смывать косметику — тоже зачем-то решила сжалиться и высказаться. Соня всех девятиклассников, разумеется, не запомнила, но у этой была фамилия Корчагина — староста.