– Не только родных, – Ада опустила голову, – но и друзей, наставников, родного крова. Еще вчера у меня было все, но я сама же это разрушила. Мне нет прощения. – Столь незавидная судьба толкнула вас на кладбище? – встревожился Ноктис. – Не раз мне приходилось оберегать других от необдуманных действий. Можно сказать, это моя работа – утешать и вовремя останавливать страждущих. Мисс, поступки под гнетом терзающего горя не ведут к успокоению. Прошу вас, не совершайте… – Ах, нет! – вздрогнула Ада. – Нет, я не собиралась умирать! Я не это хотела сделать! Ноктис прищурился и откинулся на спинку стула. По телу Ады пробежал холодок. Лицо застыло в исступлении. Мысль о смерти поглотила её. Но что ей остаётся делать, если она лишилась всего? Мысль завершить мучительные дни в мире, где её видят только как прислугу, зазвучала чрезвычайно отчётливо. Недавние события подталкивали к этому. Она тут же отреклась от этой идеи: здравый смысл запрещал так поступать. Мастер бы призвал к благоразумию, как и призрак. Ада – творец своей судьбы. Никто, кроме неё, не построит лучшую жизнь для себя. Даже если правила мира против неё, это не запрещает жить во благо себе. Мастер воспитал её не хуже эльфов, ведь знания зависят от учения. Не от расы, как думают эльфы. Ада выпрямилась и твёрдо сказала: – Я пришла сюда, не для того, чтобы свести счёты с жизнью! Ноктис добродушно улыбнулся и размеренно произнёс: – Теперь я вам верю. Тогда примите мое предложение отдохнуть на диване. Вид у вас измождённый, сон облегчит ваши волнения. Ада кивнула. Жестом волшебной руки призрак предложил ей орехов: единственную возможную еду для гостьи. Полуэльфийка покачала головой: голод её пока не одолевал. Она расположилась на диване и, закутавшись в пледы, попыталась устроиться на диване. В домик вошёл ещё один призрак, смотритель кладбища. Он тоже магией взял фонарь у Ноктиса и, задержав на полуэльфийке взгляд, вновь вышел на улицу. Сам Ноктис разместился у окна и при свете волшебной лампы делал записи в книжечке. Ноктис проявил к ней большую милость. В нём сочеталось неласковое обращение с сомнительными гостями и проницательность в отношении несчастных. Хоть это и была его работа, Ада приписывала это к светлым качествам души. Она радовалась, что он согрел её и дал ночлег. Мысли метались, не давали уснуть. Завтрашний день виделся ей таким же облачным и холодным, как и вид из окна. Если бы она вчера знала, что сбежит на кладбище, чтобы уберечься от верной гибели! Но что об этом думать сейчас? Всё уже случилось. К сожалению, не придумали такой магии, которая обращала бы время вспять. Она и не нужна Аде: теперь ей нужно действовать так, чтобы прийти к новой, лучшей жизни. Она начнет всё сначала, не допустит былых ошибок. Об этом Ада обещала себе подумать на свежую голову, с тем и заснула. Следующие дни Ада все время спала в доме Ноктиса. Сил ни на что не хватало. Недавние события постоянно являлись ей в кошмарах, которые непрестанно мучали ее. Тело прадало в дрожь, а воспоминания затягивали в пучину боли. Ей до сих пор не верилось, что это с ней произошло, отчего у нее болела душа. На третий день Ада встала встретила с восходом солнца. Она заметила за окном красную пелену. Полуэльфийка закуталась в платок и вскочила к окну. Легкая красная дымка простиралась вдоль забора кладбища. Природа этого явления ей известна: туман тянулся с Антас-Энда. Она склонила голову и замерла: вчерашние события вновь предстали перед мысленным взором. Ноктис дописывал что-то в книжечке. Свеча почти догорела. Рядом на столе лежала вчерашняя газета. Он отложил перо и ободряюще сказал: – Доброе утро, мисс! Как вы себя чувствуете? – Доброе, – Ада чуть поклонилась. – Мне уже спокойней. – Приятно слышать, – Ноктис перевёл взгляд на окно. – Видите это явление? О нём вчера писала главная газета. – Ноктис взял газету волшебной рукой и притянул к себе. – Только гляньте на название: "Недовольства рабочих: беспорядки в Антас-Энде привели к массовым смертям". Вряд ли я в полной мере понял произошедшее, но не-эльфы наверняка затеяли революцию. Я уже ознакомился со статьей для своей летописи. Хотите прочитать? Ноктис протянул газету, и Ада едва ли не выхватила ее. В статье говорилось, что вчера в полдень жители Антас-Энда устроили беспорядки с применением новейшего взрывчатого вещества. Писали, что восставшие забыли о рассудке и потребовали слишком многого. Тысяча человек погибла от мучительной красной сыпи – одного из побочных действий ранее невиданного красного вещества. Оскорбительные выражения в адрес не-эльфов за их наглость и непозволительное поведение вынудили Аду стиснуть газету, но она продолжила её изучать. Между строк читалось, что десятки находятся в розыске. Тому, кто найдет изобретателя этого взрывчатого вещества, что применялось в беспорядках, назначили огромную награду. То ли её зовут мисс Гастингс, то ли миссис Хоринет, то ли как-то ещё. Словом, подлинное имя в статье не значилось. Ада пролистала газету взад и вперёд, но к своей досаде не нашла список погибших. Она скривилась, шлепнула газету на стол и громко заявила: – Ах, я так и знала, так и знала! – Ноктис перевёл глаза на неё. – Вчерашнее восстание не привело ни к чему хорошему. Эльфы лишь ругают нас за жестокость, а наш посыл так и остался непонятым! Видите, видите? – Ада ткнула в газету. – Жестокостью ничего не докажешь, лишь наоборот, усугубишь ситуацию. Мои муж и друзья зря старались! Теперь всех не-эльфов ненавидят и подозревают в причастности к беспорядкам! – Так вы сбежали из того ужаса? Ада замерла. На лбу выступили капельки пота. Ярость до того ослепила её, что она выдала себя Ноктису. Что теперь о ней подумает призрак? Она нервно сглотнула и смиренно сгорбилась на стуле. – Мисс, – преспокойно сказал Ноктис, – я не смотритель города, чтобы так пугаться. Я уже по красной пыли на вашей юбке понял, откуда вы. Ада оглядела платье. Красная грязь прилипла к подолу, напоминая на кровавые разводы. Вчера, в вечерних сумерках, она и не заметила этого. С её губ сорвался вздох. – Так вы не сдадите меня? – спросила Ада, подняв глаза на призрака. – Не нахожу для этого причин, – размеренно покачал полупрозрачной головой Ноктис. – Мой удел – свидетельствовать. В свободное время я веду летопись, но не вмешиваюсь в естественный ход событий, какими бы они не были. – Однако вы помогли мне, – осторожно добавила Ада. – Разве вы не повлияли на ход моей жизни? – Я говорил про жизнь общества, – уточнил Ноктис, – к которой не имею никакого отношения. Мир живых с его интригами и волнениями со мной, нежитью, не связан. Вы же – жертва законов и предрассудков этой страны. Я же никак не связан с законами этого мира. Ох, бедное дитя! – Я, во всяком случае, благодарна вам за милосердие, – улыбнулась Ада, – ведь вы знакомы с жестоким миром. – Мисс, – расслабился призрак, – в этом мире каждый хочет своего. Эльфы требуют беспрекословного подчинения. Они это и получают, так как в их руках сила. Остальные же, как я понял, требовали равенства и справедливости, но силы их подавлены более могущественной стороной. Возможно, через столетия я запишу, как эльфы приняли остальные расы, но такого я пока не засвидетельствовал. – Эльфы ещё не готовы принять тот факт, что, при должном воспитании и обучении, мы будем с ними наравне. Я воспитывалась мудрейшим эльфом и изобрела то самое зелье, потому за мою голову назначили награду. Только не говорите об этом никому. – Последнее я сохраню в тайне, – пообещал Ноктис и осмотрел Аду. – Но что вы изволите делать сейчас? Ада опустила взгляд на пол. Будущее виделось туманным. Куда ей идти, что делать? Вопрос терзал полуэльфийку, а ответ так и не приходил. Как бы душа ни склонялась к этому, разум и данное Ламлису обещание побуждали продолжать заниматься наукой. Каким предательством было бы пренебречь долгом перед покровителем! Он верил в её ум и воспитывал долгие годы, а теперь она бросает старое занятие? Непростительно! Это убеждение теснилось с предыдущим. Ада металась от одного варианта к другому: если бросить алхимию, то судьба остальных и её самой перейдет в распоряжение случая. Если же продолжит, то велика вероятность снова навредить окружающим. На что ей решиться, чтобы обрести счастье? Ада рассудила, что по доводам совести и долга перед Мастером не бросит алхимию. Широкие познания и гибкость ума более располагали к этому, а изданная ею книга окончательно упрочнила это решение. Это её призвание. Её смысл жизни – делать открытия. Ада выпрямилась и, набрав воздуха, заявила: – Вы сохраните сказанные мною слова в секрете? – – Да, в конце концов это моя работа, – ответил Ноктис. – Тогда я исповедуюсь вам. Я натворила кучу бед. Убила своих близких, и, боюсь, эта кровь навеки останется на моих руках. – в глазах Ады блеснули слезы, – Однако я уже пообещала до конца жизни заниматься алхимией. Но я так еще больше бед натворю. Нет во мне ничего путного! Нет! Нет! – Дайте себе шанс, – ласково проговорил Ноктис, – вы молоды, а значит еще можете исправить ощибки. – Я просто глупый ребенок, – пробубнила Ада и смахнулда слезы. – Подумайте еще раз, – Ноктис оглядел Аду, – ведь вам вряд ли больше тридцати. У вас еще предостаточно времени, чтобы искупить ошибки. –– Искупить…ошибки, – тихо проговорила Ада, а затем ее взор прояснился, – ах, точно! Да! Мастер достаточно меня обучил, чтобы я могла создавать полезные зелья. Он меня всегда учил, как помогать другим, а не убивать. – Попробуйте исцелить страждущего. Помощь другим благовоздействует на душу грешника. – Я как раз знаю на этот счет зелье. – выдохнула Ада, и посмотрела в рассеивающийся в окне свет, – Знаете, я нашла свой путь. Лечить людей и не дать другим воспользоваться моей силой: вот мой путь искупления. Ноктис тепло улыбнулся. Ада замерла в предвкушении. Она выпрямилась и сияющими глазами посмотрела вдаль. Однако прежде, чем шагнула в новую жизнь, полуэльфийка попросила Ноктиса проводить её до Ламлиса для прощания. Часть 12 Лёгкая прохлада первого дня весны пронизывала Аду. Ноктис магией управлял руками, которые держали метлу и сметали снег с тропинки. За ночь серость кладбища исчезла под алыми покровами. Они созерцали явление, от которого невольно захватывало дух. Ада брала в руки необычное вещество и изучала чёрные вкрапления осадка вещества после взрыва. Они пришли к могиле Ламлиса. Ада стряхнула снег с плитки, а Ноктис чуть отдалился от неё, оставляя наедине с надгробием. Полуэльфийка встала прямо и твёрдо начала: – Мастер, я премного благодарна вам за добро. Вы пробудили во мне страсть к алхимии, которая является неотъемлемой частью моей жизни. Я, Ада Гастангс, вступаю в новую жизнь и иду туда, где меня оценят по достоинству. Если здесь на меня смотрят свысока, то мне не обрести счастья с подобным отношением. Меня ждет приключение, в котором я найду не только уважение, но и возможность применять свои знания. Я не растрачу их попусту. Посещаю вас с последний раз. В этом городе и в Лапурандии мне больше не место, хоть здесь вы и нашли покой. Прощайте же! Спите спокойно и пожелайте мне исцелить как можно больше людей! Ада глубоко поклонилась. Она со вздохом расчистила табличку на памятнике и утёрла выступившие слезы. В последний раз она навестила покои Мастера. Какую бы сердечную пустоту не навевало расставание, она осознавала его неминуемость. Настала её очередь достигать успехов, потому Ада крепко сжала кулак и гордо встала. Добрая память о Ламлисе навеки останется в её душе. Ноктис чуть улыбнулся. Он подозвал Аду и любезно сказал: – Мисс, не изволите прежде позавтракать у меня? К тому же придет свежая газета, вы, кажется, интересуетесь новостями. Ада кивнула. Они вернулись в хижину, где их уже поджидал еще один призрак-смотритель. Он оставил лампу в правом углу комнаты неподалёку от двери и разместился на диване. На столе блестел металлический чайник с блеклым сервизом и свежие газеты. На тарелочке лежал сухой черный хлеб, рядом расположилась розетка с вареньем, покрытым корочкой льда – скромный завтрак для гостей вроде неё. Ада уселась с Ноктисом возле окна и неспешно завтракала. Полуэльфийка жадно листала газеты. Они пестрили заголовками “сумасбродство” и “неповиновение” и не преминули называть восставших “безумцами”, а участников кружка “глупцами”. С улиц не сходила алая пелена, а резкий запах вынудил всех сидеть дома. Эльфы жаловались, что густой алый туман проникал в их дома и затруднял дыхание. Ада вспомнила, как сама чувствовала это во время побега, и не сомневалась, что взрывчатое зелье вызывает удушье. Всего погибло более тысячи человек, ещё сотню арестовали. Газеты отмечали, что не спаслись даже те, кто остался в тот момент дома: настолько едким был дым. Говорилось, что жены и дети состоявших в революционном кружке, выжили. При них было некое лекарство, что предотвратило удушье. Ада посветлела лицом, когда прочла это: не зря она приготовила состав, не зря Пэлиас раздал колбы! Изучая газеты, она подобралась к списку умерших и арестованных. Его она читала с замиранием сердца. Среди прочих неизвестных имён она, как и предполагала, нашла своих знакомых. Пэлиас Кехланна и Абигаль подорвались на бомбе. Гевара Кехланна и Волтана нашли в переулке погибшими от удушья. Ада бледнела с каждой строчкой списка. В ее дом, где находились братья, пришли с обыском смотрители. Детей забрали, так как они выдали, что их родители умерли. Смотрители также забрали у них, как говорила статья, “варево подпольных алхимиков”. Увы, следом в статье было написано, что дети вскоре скончались. Видимо, они не до конца восстановились после болезни, а туман усугубил их состояние. На последней странице она нашла фамилию мужа. Мандора Хоринета арестовали, однако наутро его нашли мертвым. Его лицо оказалось изуродовано красной сыпью, а бездыханное тело было всё в расчёсах: это указывало на отравление. Ада отбросила газеты. Её наихудшие опасения подтвердились. Пускай эти лишения затмили ясность ума, но нисколько не повредили стойкости. Друзья совершили доселе невозможное – попытались противостоять устоям эльфийского общества. Их героические имена навеки сохранятся в её сердце. Ныне они обрели покой и спят блаженным сном. Мандора больше нет – теперь она вдова, от этой мысли ее сердце сжалось. Пусть он был неидеальным, пусть он познакомил ее с болезненной стороной жизни, но это вовсе не говорило о его дурной натуре. Все его действия были нацелены на благополучие, на что он имел право. Когда-то давно та самая мисс Аутумния сказала ей, что мир познается, только когда изучаешь его самостоятельно. Мудрость заключалась не только в прочтении научных трудов. Ада познакомилась с жизнью: беззаботной и самостоятельной. Если бы не Мандор, она бы так и не познакомилась с миром за пределами алхимической лаборатории. Полуэльфийка мысленно поблагодарила этого полуэльфа за то, что появился на ее пути. Она прижала к груди обручальное кольцо. Пусть это украшение будет напоминать о ее нежном друге. Ада усмирила взволновавшееся сердце и с разрешения Ноктиса взяла себе пару выпусков газеты. Ноктис дал Аде одну из старых сумок. Также он подарил ей старомодное платье, которое когда-то нашел в забытом чемодане. Призрак утверждал, что воры бежали с чемоданом и, испугавшись нежити, спаслись бегством. В чемодане оказалось награбленное добро и это платье. Ада облачилась в чистую одежду. Розовое выцветшее платье из сукна с завышенной талией легко сошлось на Аде. Оно согревало её и, что удивительно, изящно смотрелось с карамельными волосами. Ада грустно улыбнулась отражению и поблагодарила призрака. Она подарила ему целебное зелье с мыслью, что однажды оно спасет другого несчастного, которому Ноктис непременно поможет. Ада твердо шагала от кладбища в сторону рассвета. Теперь же она знает, каким зельем можно лечить других, теперь она знает, как загладить вину. Солнце ласкало её щеки и провожало в дальний, но непременно захватывающий путь. Что ждёт её впереди? Время покажет! С ней сила духа, с ней обретённый опыт. Она учла свои ошибки и не допустит их в будущем. Ада направилась в соседнюю страну. Пусть удача сопровождает ее. Конец