— Это одно из самых доходных изделий. Продается лучше всего. Я думаю, в области лекарств для зачатия оно пользуется самым большим спросом в мире. — Конечно. Поэтому никто не может сделать никаких выводов. Но интересно, что все три женщины перед беременностью принимали «Матернокс». Беспокойство, охватившее Монти, начало испаряться. На мгновение она было подумала, что гость изложит ей нечто, от чего она испытает неподдельное потрясение, но, похоже, он просто цепляется за соломинку. — Это действительно странное совпадение, мистер Уэнтуорт, — но я думаю, что вы должны объективно посмотреть на него. В мире одна из шести женщин страдает от бесплодия. Огромное количество их в самых разных местах в этой стране принимают «Матернокс» — а продажи по всему миру просто феноменальные. И всего из-за трех случаев… пусть и ужасных… это кажется… то есть я хочу сказать… — Она подняла руки. — Я согласна, все это весьма странно, но не очень убедительно. — Конечно, конечно. Вы совершенно правы. Но, понимаете ли, есть еще одна деталь. Снова маленькая, снова неубедительная. — Он крутил в пальцах пустой стакан. — Этот репортер, Зандра Уоллертон… Я предложил ей связаться с сотрудником пресс-службы «Бендикс Шер» и спросить, знали ли они раньше о какой-то связи между препаратом «Матернокс» и синдромом циклопа. — И они знали? — Ничего подобного. Но настойчиво задавали вопросы. — Наклонившись, он снова начал гладить кота. — И спустя всего три дня квартира Зандры Уоллертон была взломана, все перевернуто вверх дном и раскидано. — Он посмотрел на нее. — Но ничего не было украдено. Ни единой вещи. — Профессионалы? — предположила она. — О да, без сомнения. Ни одного отпечатка пальцев. Ничего. По словам полиции, взломщик, похоже, точно знал, что ему надо. — Он помолчал. — Понимаете, есть еще кое-что странное и любопытное. В день похорон Сары ее дом был взломан и обыскан. Алан не нашел, будто что-то пропало. — Он нахмурился. — Обычно грабителей интересуют какие-то вещи, драгоценности, столовое серебро, наличность. На это взломщики не обратили внимания. Может, им помешали, но кажется странным, что они нашли время порыться в аптечке в ванной. Вы так не думаете? Она ничего не сказала. Горло перехватил удушливый спазм. — Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я решил лично встретиться с вами, не рискуя позвонить по телефону? Монти мрачно кивнула. Этот человек слегка раздражал ее, но тем не менее в нем было что-то такое, что мешало решительно расстаться с ним, — искренность. — Вы делаете очень серьезные выводы, мистер Уэнтуорт. — Да, и может, я совершенно не прав. Хотелось бы надеяться, что так. — И каким образом я могу вам помочь во всем этом? — Мне нужен кто-то внутри «Бендикс Шер», чтобы раздобыть побольше информации. Сара рассказывала мне о высокой порядочности и вашей, и вашего отца. Я надеюсь, что, может быть… при этих обстоятельствах… я… м-м-м… смогу убедить вас пойти мне навстречу? Конечно, строго конфиденциально. Никаких имен, никакой связи с вами. Монти села и тяжело задумалась, пытаясь привести в порядок свои мысли. Снова посмотрев на него, Монти внезапно испытала приступ страха, словно окружающая тьма вплотную подступила к ней. — Объясните, что конкретно вам надо, — сказала она. — И я попытаюсь. 21 Лондон. Понедельник, 7 ноября 1994 года Только что минуло десять часов, и Монти уже вела свой «эм-джи» по уклону Вестуэй. Маленькие «дворники» отчаянно сражались с дождем. По радио два политика спорили о судьбе Боснии, и порой случайные дождевые капли пробивались сквозь залатанную прореху в крыше и падали Монти на лоб. Первым делом она собиралась заехать в их старую лабораторию поискать кое-какие досье, в которых нуждался Коннор Моллой, и надеялась, что, когда пару часов спустя поедет в Лондон, ей удастся миновать пробки часа пик, но движение оставалось таким же напряженным. Она почти не спала, и сейчас ею владели усталость и раздражение. Всю ночь она не могла отделаться от потрясения и печали из-за смерти Сары Джонсон, ответственность за которую лежала на «Бендикс Шер». Не был ли Губерт Уэнтуорт сумасшедшим? Параноиком? Или за его словами в самом деле что-то кроется? Она, безусловно, знала, что почти у каждого лекарства на рынке есть оборотная сторона; всегда имелось небольшое количество людей, которые страдали от побочных эффектов. Было вполне понятно, почему журналист так тяжело воспринял судьбу своей семьи и искал любое объяснение постигшей его трагедии, — но что могла дать информация о таких же симптомах еще у двоих людей? За всем этим крылась глубокая моральная диллема: пусть даже и существовала связь с «Матерноксом», лекарство это помогло миллионам людей по всему миру — и миллионы здоровых детей во всем мире обязаны своим существованием именно ему. Когда дело касалось фармакологии, вопрос был в том, что предстояло взвесить пользу и вред и принять твердое холодное решение. Оценить процент шансов. Но как легко было оценивать их, когда имеешь дело с безличными статистическими данными. Куда тяжелее, если вместо них страдают реальные люди, которых ты знала и любила, и как трудно согласиться с риском, если ему подвергаются те, кто тебе дорог. Но если газетчик прав относительно причин взлома, то, значит, тут кроется что-то гораздо более зловещее. Нужна информация, решила Монти, прежде чем она вообще на что-то решится; отношения Баннерманов с «Бендикс Шер» только начали складываться, и ей не хотелось так сразу раскачивать лодку. У нее и так хватало проблем, когда она сглаживала отношения отца с другими людьми, предотвращая стычки; не хватало только, чтобы она стала задавать неудобные вопросы. И, представив, как ее имя будут склонять во всех газетах, она внезапно испытала приступ ужаса. Мистер Уэнтуорт казался вполне приличным человеком, но он был журналистом, а за все эти годы она обрела достаточно опыта, чтобы понимать, как пресса относится к фармацевтической промышленности: все, что связано с ней, — это легальная цель для нападения. Поэтому надо быть очень осторожной. Она включила левый поворотник, решительно вырулила на соседнюю и не менее забитую полосу, щелкнув по клаксону двумя пальцами, издала такой же яростный гудок, которым ее встретили, и резко повернула в боковую улицу, где сбросила скорость и стала присматриваться к обочинам. Увидев перед собой телефонную будку, она притормозила, выскочила из машины и влетела в нее, плотно прикрыв за собой дверь. Опустив в щель монету, Монти открыла записную книжку на той странице, где записала номер, продиктованный Уэнтуортом, и набрала его. — «Темз-Уолли газетт», — ответил женский голос. — Будьте любезны, могу ли я поговорить с Зандрой Уоллертон? — Ее линия занята… соединить вас с отделом новостей? — Я подожду. Черные цифры на индикаторе сообщили, что ее кредит составляет девяносто семь пенсов. Она облокотилась на маленькую полочку и уставилась на визитную карточку, прикрепленную к стене. «Моника. Французский массаж. Устраняет любое напряжение». «Габриэлла. Уроки латыни и коррекционная терапия». «Даниэлла — черное дерево». Она часто пыталась представить, кем на самом деле являются эти женщины. Недавно она прочитала статью в «Индепендент», в которой говорилось, что многие из них имеют неплохое образование и делают легкие деньги. Через запотевшее окно она заметила бродягу в грязном пальто, который тащил куль с тряпьем. — Соединяю, — сообщила телефонистка, прервав ее размышления. Через секунду она услышала резкий сухой голос, который торопливо бросил: — Зандра Уоллертон. — Здравствуйте… меня зовут Монтана Баннерман… Губерт Уэнтуорт попросил меня связаться с вами… — Знаю, — резко прервала ее репортер. — Он сказал мне, что вы будете звонить. Лучше бы нам где-нибудь встретиться. Скажем, неподалеку от вашего офиса. — Или я могла бы встретить вас в Беркшире, если это легче для вас. — Я должна быть в Лондоне завтра к полудню. Вы можете освободиться во второй половине дня? — Да… У меня свободный график. — Как насчет четырех часов? Попробую найти место где-нибудь неподалеку, где мы могли бы поговорить. Вы знаете отель «Тистл»? — Нет. — Примерно в пяти минутах ходьбы. Угол Моттрем и Гоуер-Плейс — большое уродливое здание, смахивает на многоэтажку. — Найду. — На первом этаже кафе. Называется «Мешок с шерстью». — Можете рассказать, как вы выглядите… чтобы я узнала вас? — Все о'кей, я прихватила ваше фото из недавней статьи. У меня короткие черные вьющиеся волосы и очки. И я невысокого роста. — Я тоже, — сказала Монти. — Нас устраивает. Значит, в четыре часа в «Тистл», — заключила репортер и повесила трубку. «Очаровательно, — подумала Монти. — Любой может подумать, что это она делает одолжение мне». Она повесила трубку и подобрала высыпавшуюся сдачу. Когда она повернулась, у нее подпрыгнуло сердце. Дверь была перекрыта высоким мужчиной в распахнутом плаще. Несмотря на дождь, на нем были темные очки. Ее затрясло от страха. Мужчина стоял совершенно неподвижно, в упор глядя на нее. Инстинктивно она сделала шаг назад, лихорадочно соображая, что делать. Надо звонить в полицию. Всего лишь нажать 999; от страха у нее пересохло во рту. Телефонная будка внезапно стала тюрьмой. Был только один путь из нее, но мужчина стоял как раз перед ней. В голове вспыхнули мысли о взломе, о котором рассказывал журналист. Эти безжалостные мрачные люди в масках и кожаных перчатках не остановятся ни перед чем. Господи, она ничего не может сделать… может, просто поговорить с ним — и тут она заметила рядом с мужчиной собаку, золотистого ретривера, которого хозяин держал на коротком поводке. Она рассмеялась, поняв, что из-за своей глупости чуть не впала в панику, и распахнула дверь. — Она свободна, простите, что задержала вас, — сказала Монти. — Я придержу для вас дверь. Слепой пробормотал благодарность и вместе с собакой осторожно вошел в телефонную будку. Монти шла по коридору, в поисках Джейка Силса заглядывая в каждое окошко в дверях. Наконец она увидела старшего специалиста в маленькой, практически пустой лаборатории в дальнем конце, где шли несколько экспериментов ее отца. В защитном комбинезоне, перчатках и очках он стоял позади массивной хромированной насадки аварийного душа, осторожно вынимая синюю емкость из шкафчика, закрытого непробиваемым прозрачным перспексом[13] с надписью: «Осторожно! Биологическая опасность!» Он поставил контейнер на белую, в рябинках рабочую поверхность, отвинтил крышечку, положил ее рядом и, подняв, поставил тоже на рабочую поверхность закрытую защитной пленкой бутылку емкостью в полгаллона, в которой плескалась янтарная жидкость. Все движения Джейка были полны аккуратности и уважения, которого требовала к себе едкая ядовитая субстанция. Монти подождала, пока бутылка надежно утвердилась на столе, и лишь затем сказала: — Доброе утро, мистер Силс. Повернувшись, он посмотрел на нее, снял очки и отбросил с лица длинные прямые волосы. — Как дела? — Отлично, спасибо. Хорошо провели уик-энд? — Все прошло отлично, — лукаво улыбнулся он. — А у вас? Она пожала плечами, чувствуя неловкость под его пристальным взглядом. Казалось, его глаза просвечивали ее, как рентгеном, словно он хотел выведать все ее секреты. Он постоянно вел себя таким образом, и это раздражало ее. Да и вообще раздражала его манера поведения.