Бабушка как раз отстегивала ремень безопасности. Обдумав мою просьбу, она кивнула и села на свое место. — Конечно. Ты взяла телефон? — Да. — Позвони нам, как будешь готова, и мы заберем тебя. — Спасибо, — сказала я, а затем сделала то, чего никогда раньше не делала. Я наклонилась вперед и поцеловала их обоих в щеку. Она прослезилась, а дедушка пробурчал, чтобы я была осторожней. — Бабушка переживает, — сказал он. Я немного погуляла по территории, солнце припекало меня через одежду. Когда я нашла тенистое, уединенное место за деревьями, я быстро переоделась в майку и шорты. Так намного лучше. Мне больше не было жарко, и я начала остывать. Помимо всего, что касалось мертвецов, кладбище оказалось красивым местом с деревьями, сверкающими надгробиями и даже несколькими мраморными ангелами. Перед одним из таких ангелов стоял на коленях мужчина и тихо всхлипывал. Я бродила вокруг, читала имена, размышляя, не является ли кто-нибудь из этих людей… зомби… или уже был им. Я поднималась на холмы, спускалась с холмов, обходила кучи листьев. Наконец, добралась до места назначения. Дрожа, я села перед надгробием отца и подушечками пальцев провела по его имени. Серебряный камень блестел на свету. "Любимый муж и отец". Впервые после его смерти я позволила себе подумать… действительно подумать… о его последних минутах жизни. Он вылетел через лобовое стекло. Если бы прожил еще хотя бы несколько секунд, он бы увидел машину, где все три его девочки были ранены и окровавлены. Видел ли он, что зомби приближаются? Знал ли, что умрет, как его отец? Смотрел ли он на меня сейчас? — Я люблю тебя, папа. Хотела бы быть более понимающей, верить тебе. Прости меня за все ужасные вещи, которые я когда-либо говорила за твоей спиной, и я очень благодарна за все, чему ты меня научил. Я убью столько зомби, сколько смогу, и однажды никому больше не придется жить в страхе. Обещаю. Хотела бы сказать, что мне стало легче, но нет, я чувствовала себя так же, как и раньше. Я повернулась к могиле матери. Идентичное серебро также сверкало. На этот раз мне было трудно разглядеть что-то сквозь внезапно нахлынувшие слезы. "Любимая жена и мать". — Я люблю тебя, мама. Я не должна была говорить с тобой так, как говорила в тот день на кухне. — В мой день рождения. Я потеряла свою семью в свой день рождения. По какой-то причине эта правда никогда не поражала меня. Теперь, до конца своей жизни, мой день рождения будет ассоциироваться с горем и потерей. Это отстой во всех возможных смыслах. Но знаете, что? Я заслужила это и приму как должное. Я всегда буду дорожить своей семьей. — Ты делала все, что было в твоих силах, и, несмотря ни на что, я знаю, что ты тоже любила меня. И ты была права. Гораздо лучше любить, чем ненавидеть. — Я сделала паузу, размышляя. — Иногда, когда закрываю глаза, я все еще вижу, как ты улыбаешься. Или стараешься не хмуриться. Я помню, как ты помогала мне с домашним заданием, хотя была еще безграмотнее, чем я. Помню, как ты отворачивалась от фотоаппарата, когда мы пытались тебя сфотографировать. — Мои мысли перескакивали с одного на другое. Я перебирала в памяти разрозненные воспоминания, но ничего не могла с этим поделать. — Я все еще думаю о том дне, когда ты надела то черное платье в мою школу, чтобы встретиться с моим учителем, потому что хотела, чтобы я гордилась тобой, а не стеснялась. Я гордилась, очень гордилась. И готова поклясться, что весь мир замедлил свой ход, а Бог включил фоновую музыку для твоего входа. Даже ветер дул так, как надо, чтобы твои волосы танцевали у плеч. В тот день у всех открылись рты, и каждая девушка, увидевшая тебя, захотела стать тобой. Под конец, мои слова путались и обжигали горло. Теплая слеза скатилась по моей щеке. Я глубоко вдохнула… задержал дыхание… затем медленно выдохнула. Медленно я повернулась налево, где находилась последняя могила. "Эммалина Лили Белл. Любимая дочь и сестра". Мой подбородок задрожал, и слезы начали литься потоком. Ее надгробие было не таким большим, как у моих родителей, но оно тоже было сделано из серебристого камня. Они даже выгравировали ее изображение в центре. — После твоей смерти я видела тебя два раза, — прошептала я. — Возле дома бабушки и дедушки, а затем снова возле дома моей подруги Рив. В первый раз ты предупредила меня, чтобы я зашла внутрь. Во второй раз мелькнула в воздухе и сказала то же самое. Это была… действительно ты? Почему бы и нет? Существовал целый мир, о котором я ничего не знала. Вдалеке застрекотал сверчок. Затем запела саранча. Листья шелестели от ветра. Прекрасный хор, но никаких признаков Эммы. Разочарование стало звоном колокола в моих ушах. Я склонила голову, беззвучно плача. Я надеялась… Что ж, ладно. — Мне так жаль, что не смогла тебя защитить, Эм. Я так сильно тебя люблю, и ты всегда будешь моим самым любимым человеком во всем мире. Я редко тебе говорила об этом. Ты делала всех вокруг счастливее и заслуживала того, чтобы каждую ночь в твоей жизни были вечеринки. А когда бы ты подросла, я научила бы тебя водить машину. Надеюсь, к тому времени я бы уже была опытным водителем, — добавила я с мягким смехом. — Ты бы ходила на свидания, а я бы следовала за тобой хвостом, убеждаясь, что парень ведет себя хорошо. — Оу. Это было мило. Я вскинула голову. Улыбающаяся Эмма сидела на вершине собственного надгробия, скрестив ноги и раскачивая их, с ее ног свисали балетки. Ее волосы были собраны в косички, а золотые глаза сверкали озорством, которое я так хорошо помнила. — Извини, что молчала раньше, — сказала она, — но я очень хотела услышать твою речь. — Я… Я… — Позволь мне помочь тебе. Ты… ты… так рада, что я здесь, и задаешься вопросом, действительно ли это я. Так вот, это так! Твои молитвы были услышаны. — Я… — Тебе так повезло, знаю. Надежда проснулась во мне, единственный свет в ужасной тьме. — Ты… призрак? Она почесала волосы. — Призраков не существует. Кроме того, ангел, наверное, лучшее описание, хотя это тоже неправильно. Но оно больше подходит, ты так не считаешь? Это был неожиданный ответ, который я бы не смогла придумать. Она была здесь. Она была настоящей. — Почему ты не появлялась раньше? Мама и папа такие же, как и ты? Ее улыбка пропала. — Я свидетель, и у меня мало времени. Алиса, ты должна выслушать меня, хорошо? Свидетель? — Обязательно. — Я потянулась к ее руке, чтобы утешить ее, но мои пальцы прошли сквозь нее, холодный камень внезапно прижался к моей коже. — Я бы хотела прикоснуться к тебе. — И однажды ты это сделаешь. А теперь послушай. Есть добро, а есть зло, но нет середины, что бы кто ни думал. То, что ты делаешь, опасно и ничем хорошим не закончится… а это хреново, потому что конец уже близок! — Как ты… — Тссс. Сейчас говорит Эмма. Я пыталась предупредить тебя, чтобы ты оставалась внутри. Я вспомнила кроличье облако, которое ты показала мне той ночью, и я формировала его каждый раз, когда знала, что монстры придут за тобой, но в последнее время ты игнорировала его и выходила на улицу. — Так это была ты? — Да. Моя новая способность, — сказала она, снова почесав волосы. — В любом случае, я хочу, чтобы ты была в безопасности, Алиса. Я люблю тебя. — И я очень сильно люблю тебя, — прошептала я. — Я не хочу, чтобы ты сражалась с зомби. Я хочу, чтобы ты держалась от них подальше. — Эм… — Нет. Послушай меня. — Она замерла, солнечный свет осветил ее, заставляя мерцать. — Если ты продолжишь в том же духе, тебе будет больно. Сильнее, чем ты думаешь. — Если я умру, сражаясь с зомби, значит так тому и быть. — Я уже решила, что это дело стоит всего и вся, и я не изменю своего мнения. Она покачала головой, ее косички хлопали по щекам. — Я не говорю о смерти. Я говорю о боли. — Я могу справиться с болью. — И уже доказала это. — Ты не понимаешь, — воскликнула она. Она спрыгнула с камня, ее розовое платье было так близко, что мне оставалось только поднять руку, чтобы провести пальцами по краю. И я сделала это. Подняла руку. И снова мои пальцы прошли насквозь, заставляя меня грустить. Ее образ мерцал, словно туман, развевающийся на ветру. — Зомби… они хотят тебя и сделают все, чтобы заполучить тебя. — Почему? — спросила я. — Откуда ты это знаешь? На ее лице отразилась печаль. — Алиса, пожалуйста. Скоро будет слишком поздно. Ты теряешь время. Пожалуйста. Они охотятся за тобой, и я не хочу, чтобы ты досталась им. — Ты говоришь о них так, как будто они умные, разумные. И собираются группами. — Как будто ты их знаешь. — Потому что они как раз такие, — прошептала она с оттенком ужаса. — Все больше и больше они становятся такими. — Откуда ты это знаешь? Ты следишь за ними? — Сама идея вызывала у меня тошноту. — Эмма, не преследуй их. Мне все равно, что ты свидетель, что бы это ни значило, и что они не могут тебя тронуть. Или могут? — Не могут. Паника отступила. — Хорошо. Но я все равно не хочу, чтобы ты приближалась к ним. — Алиса, я не вынесу, если ты пострадаешь, как… — Ее глаза расширились, и она поджала губы. — Не бери в голову.