Дегтярев сдвинул брови, открыл рот, и тут с криком: «Это не привидение», в офис влетела Марина. Она, не обращая внимания на Александра Михайловича, цвет лица которого стал напоминать кожуру спелого помидора, затараторила: – Успокаиваемся, не боимся, выдыхаем. К нам прилетал не призрак. Меня охватило любопытство. – А кто? Или что? – Фома и Платон сдернули с сушилки, которую Нина поставила на солнце у окон маленького домика, две майки Саши и запутались в них, – отрапортовала наша кулинарка. – Один из котят запрыгнул в офис и стал метаться по нему. Другой ухитрился не потерять футболку, домчаться в ней до особняка, и… Полковник встал. – Все! Заседание переносится. Собираемся завтра утром после того, как поедим. – Во сколько? – спросила я. – Для непонятливых повторяю, – процедил Дегтярев, – совещание переносится на следующий день. Но я не успокоилась. – Ты сказал: после завтрака. Уточни время. Александр Михайлович издал протяжный вздох и неожиданно спокойно произнес: – Завтрак подается утром, обед – днем, ужин – вечером. Утро – это когда мы просыпаемся… – В том-то и вопрос, – обрадовалась я, – ты встаешь в одиннадцать, а я раньше. Твой завтрак длится до полудня, ты ешь медленно, смотришь новости по телику. А я чудо-ящик редко включаю, в полдесятого уже могу начать работать. На чей завтрак мы ориентируемся? На твой или на мой? Дегтярев молчал. – Встречаемся в девять тридцать или в одиннадцать? – завершила я свое выступление. Александр Михайлович прищурился, направился к двери, но на пороге обернулся: – Сейчас всем пришлю эсэмэс, в нем укажу день, месяц, год и время нашего сбора. Глава двенадцатая Мне на лоб упала капля. Пришлось открыть глаза и посмотреть на потолок. Он был сухой, а на люстре сидел Марк. Я провела ладонью по лицу, встала и поспешила в ванную в самом радостном настроении. Отчего я радуюсь, убедившись, что в очередной раз меня обкакал маленький ворон? Радость познается в сравнении. Представьте, что вам не удалось пройти собеседование, вы не получили вожделенную работу, идете домой, еле сдерживая слезы, да еще дождь начинается, а зонтика нет… Что тут сказать? Определенно наступило утро невероятных невезений. Чтобы полностью не промокнуть, вы забегаете в вестибюль какого-то офиса, отряхиваетесь, натыкаетесь глазами на доску с объявлением: «Собеседование с соискателем на место помощника генерального состоится сегодня до пятнадцати часов», вы решаете еще раз попытать удачу, и… Получаете место, прекрасный оклад, вливаетесь в дружелюбный коллектив. Утро невезения становится днем удачи. Радость всегда познается в сравнении. А вот еще пример. Живет человек, не болеет, но ощущает себя несчастным: квартира маленькая, родня сварливая. Потом он попадает в больницу и… выздоравливает. Вот она, радость. Квартира маленькая, родня сварливая, а он счастлив. Почему? Потому что узнал, что такое настоящая беда. Вот и я сейчас в очередной раз нарисовала в уме картину потопа, а что оказалось? Всего-то умыться надо. Я быстро привела себя в порядок, спустилась на первый этаж и спросила у Нины: – Где подгузники для птички? Та протянула мне пачку. – Вот. Только их на Марка невозможно натянуть. Я взяла упаковку и прочитала: – «Памперсы для жабы»! Зачем они нам? И к чему штанишки лягушке? Гертруда сидит в аквариуме. Мы ей просто воду меняем. – А еще имена котят написали неправильно, – наябедничала Нина, – смотрите. Теперь я стала изучать две полоски из искусственной кожи и пришла в изумление. – Фопла и Плаф?! Продавец все перепутал. Но когда он оформлял ошейники, к нам все время подходила другая покупательница и отвлекала парня, и тот голову потерял. Сегодня съезжу в торговый центр, велю поменять и бумажные штанишки и парфорсы[5]. – Застегну пока на Платоне тот, где Плаф. А на Фоме другой, – решила Нина, – пусть привыкают. Вот только как разобрать, где кто? – Надо у Маши спросить, – осенило меня. Нина заморгала. – Вы забыли? Я встрепенулась. – О чем? – Манюня с семьей улетела вчера в Париж, – сообщила Нина. – Точно! – вспомнила я. – Они вернутся в сентябре. Маша отпуск взяла! Совсем у меня с головой плохо. Так, Фома потолще! Платон тощенький. – Я тоже так думаю, – согласилась Нина, – эй, мальчики! Идите сюда! – Так они и прибегут, – засмеялась я. – Я сделала вам омлет, – сообщила Нина, – с сыром и помидорами, какао сварила, тостики поджарила! – Спасибо, – обрадовалась я, – только за телефоном сбегаю. А где собаки? – По двору носятся, – ответила Нина, – вчера Мафи и Афина гамак сломали, прыгнули на него вместе. И привет качелям с матрасом! Надо их подвязать, мастера вызвать. – Вот еще, деньги тратить, – произнес Феликс, входя в комнату, – сам починю! Ты завтракала? – Пока нет, – ответила я, – принесу мобильный и сяду. Муж посмотрел в окно. – День обещали жаркий! Пожалуй, я поменяю пиджак, надену льняной. Минут через пять я опять очутилась в столовой и обнаружила на своем месте пустую тарелку и чашку. – Вкусно? – спросила Нина, выглядывая из кухни. – Не знаю, – ответила я, – не попробовала еду. – Почему? – удивилась Нинуша. – Потому что ее нет, – объяснила я. Нина вышла в столовую. – Нет? Омлет только что лежал на столе! – Лучше было положить его на тарелку, – с самым серьезным видом посоветовал Феликс, который, успев переодеться, вернулся в комнату. – Он там и находился! – занервничала домработница. – Еще я какао полную чашку налила! Сыр нарезала! Нина исчезла и через секунду появилась снова, держа в руках фарфоровую миску. – Вот, овсяная каша есть! – Кто слопал мой завтрак? – возмутилась я. – В этом можно заподозрить Мафи. Нинуля, а где масло? – спросил Феликс. – На столе, – удивилась домработница. – В масленке пусто, – ответил Маневин и пошел на кухню. Нина схватила стеклянную «лодочку». – Вот те на! Тут был большой кусок. – Мафи на улице, она вне подозрений, – оправдала я пагля. – Нинусь, сделай, пожалуйста, новый омлет. Пока он жарится, я успею одеться. Я вышла из столовой, дошла до лестницы, сообразила, что снова забыла телефон, вернулась в комнату и замерла на пороге.