– Идею свою Гриша похоронил, – сказала Софья, – в прямом смысле слова. Муж любил пошутить, посмеяться над собой. Светлана заерзала в кресле. – Эх, жаль, я похоронную церемонию не видела. Софья положила ногу на ногу. – Да, солнышко, Андрюша тогда был маленьким, мы еще в Москве жили, небось он забыл, как… Андрей махнул рукой. – Хоть я был и мелкий, но отлично помню. Папа во дворе московского дома, где мы тогда жили, выкопал яму, вынес коробку, зарыл ее и произнес: – Здесь похоронена мечта Григория Викторовича о возведении нового дома на старом фундаменте, давайте оплачем несчастную. И тут соседка подбегает, глаза ее горят. – Не смейте общую территорию в кладбище превращать! Если у вас кошка подохла, киньте ее в мусорный бак. Нельзя трупы здесь хоронить! Софья прикрыла лицо ладонями. – О боже! Я думала, что от смеха просто там скончаюсь. – Если я правильно понял, то вы не посещали развалины, – подвел итог Дегтярев. – Только муж на них любовался, – подтвердила вдова, – он у нас в семье был главный. Как он велел, так мы и делали. Детям, тогда маленьким, отец строго-настрого запретил за ограду участка выходить. И, как я понимаю теперь, абсолютно правильно сделал. – Люди почему-то думают, что дремучий лес только в Сибири существует. Но нет! В Подмосковье тоже легко заблудиться, – сказал Сеня. – Верно, – согласилась Софья Петровна, – я с мужем никогда не спорила. Но порой имела собственное мнение, которое не высказывала ради сохранения мира в семье. Когда Гриша построил высоченный забор из кирпича, поверху бросил колючую проволоку, поставил железные ворота и глухую калитку, я, каюсь, подумала, что супруг перегнул палку. Он увидел выражение моего лица и объяснил: – Неподалеку находится бедная деревня, а богатый дом – большое искушение. Захотят нас обворовать, меня не будет, уеду на работу, ты останешься одна дома с детьми. Что делать будешь, если на участок вломится мужик с дробовиком? Хорошо, если он возьмет деньги и уйдет. А если он испугается, что ты в милицию побежишь, его опознаешь, и убьет вас всех? Время, конечно, тогда было непростое, народ распоясался, милиция во взятках погрязла, но я подумала: навряд ли деревенские жители – звери, они добрее тех, кто живет в городе. Что, уж Андрюше даже за ягодами нельзя сходить? Но, конечно, спорить с супругом не стала. Прошло, наверное, лет пять. Я в Повалково поехала в магазин на велосипеде. Вошла в лавку, а там женщина, судя по ее разговору с продавщицей, местная, при ней ребенок. С виду хороший такой мальчик. Мать у него спросила: – Хочешь печенья? А он закричал: – Нет, нет, дядя его ел, нет, нет! Сбросил со стеллажа пачку печенья и убежал. Покупательница бросилась все поднимать, бормочет: – Не сердись, я заплачу за побитое. Торговка ей: – Иди, лови сына, как бы он под машину не угодил. Не надо мне твоих денег. Спишу товар, будто он при доставке повредился. Женщина убежала, я к прилавку подошла, говорю: – Ох, как жалко-то ребенка. Выглядит обычно, а на самом деле болен. Продавщица рукой махнула. – Он нормальным пареньком рос, только шебутным, непослушным. Как-то раз пропал на несколько дней, всем селом его искали, обнаружили в лесу, там, где развалины, он лежал без сознания. В больнице бедняжку на ноги поставили, но прежним он не стал, всего боится. Что с ним тогда случилось? Никто не знает. Вот чего сейчас он печенья испугался? «Дядя его ел!» Какой-то человек малыша испугал, а может, что-то плохое с ним сделал. Мать молчит, да и понятно, что она правды не расскажет. Одновременно с ним еще один паренек пропал, не из наших, дачник. Вот он с концами исчез, так его и не нашли. Софья поежилась. – Имени несчастной матери я не помню. По словам продавщицы, женщина, которая больного сына увела, сдает свой дом на лето москвичам, сама с ребенком живет в летней кухне. Въехала к ней тетка с мальчиком. Дети подружились, вместе играли и пропали вдвоем. Нашего-то отыскали, а москвича – нет. Вот тут-то я и поняла: прав Гриша, что сына и дочь на участке держит. – Ты нам никогда раньше эту историю не рассказывала, – удивилась Светлана, – впервые ее слышу. – Да как-то забылось, – ответила свекровь, – а сейчас заговорили про руины, я и вспомнила. – Иногда я читаю в Интернете какую-нибудь страшную историю про тинейджеров, – серьезно сказала Светлана. – Один в школе детей учителей застрелил, другой из окна выпрыгнул, третий родителей и младших братьев-сестер убил… Закрою планшетник и думаю: кто мне гарантию даст, что наши с Андрюшей дети избегут беды? Вдруг мы другой билет вытянем? Собачкин взглянул на клиентку. – Софья Петровна, извините за некорректный вопрос. Откуда у вас, в то время не особенно богатой семьи, взялись деньги на приобретение участка и строительство дома? Николаева склонила голову к плечу. – Гриша заработал. – Землю он получил в подарок от Федора Гусева, – сказал Кузя, – еще до встречи с вами. Вы знакомы с этим мужчиной? Софья заметно растерялась. – Нет. Никогда это имя не слышала. Мне Гриша о наделе рассказал, когда мы уже в браке были. Сказал, что купил его. Я подумала: наверное, денег скопил. Супруг был очень аккуратен с деньгами. Лишней копейки не тратил. – Чтобы приобрести землю, зарплаты педагога не хватило бы, – педалировал тему Сеня, – я бы непременно стал расспрашивать спутника жизни, где он столь большую сумму нашел. – У нас всеми финансовыми делами занимался папа, – кинулась на помощь свекрови невестка, – ни мама, ни Андрюша, ни тем более я не знали, сколько Григорий Викторович получает! Мамочка и рада бы ответить, да не может. Только сейчас, после того, как… Светлана замолчала и обняла Софью. Та тоже обвила невестку и поцеловала ее. Послышались шаги, потом кто-то так сильно толкнул дверь в комнату, что она распахнулась и отлетела назад. В офис ворвалась Катя. – Все еще тут сидите? Врете, что папашу любили? Мамахен, ты за каким… к детективам поперла? Только честно скажи! Света еще сильнее прижала к себе Софью. – Катюша, давай дома поговорим. Неудобно при людях ссориться. – Заткнись! Ты в нашей семье никто. Я не с тобой беседую, – заявила золовка. – Детективы! Эй! Дегтярев и Сеня повернулись к дочери покойного. – Слушаем вас внимательно, – произнес полковник. Глава двадцать четвертая – Не дай бог такую доченьку заиметь, – выпалил Кузя, когда Света и Андрей увели рыдающую Софью. – Чего она только ни наговорила! Мать ненавидела отца, хотела его отравить. Светлана живет с Андреем из-за денег, изменяла ему со свекром. Дети у Николаевых – идиоты, потому что Света в юности семь абортов сделала, никому о них не сообщила. – Наверное, сын и невестка привыкли к злым и лживым нападкам, – предположила я, – они не казались шокированными, сидели молча. Одна Софья Петровна заплакала. – Что отнюдь не остановило ее любимую доченьку, – хмыкнул Сеня. – Екатерина на слезы матери не обратила никакого внимания, продолжала дерьмо лить. – В любой навозной куче найдется жемчужное зерно, – заявила Марина, внося в офис поднос. – В словах грубиянки может быть крупица истины. Григорий давно получил участок, но не сразу поставил жену в известность об этом. И он не хотел, чтобы кто-то из родных ходил к развалинам. Почему? – протянул Кузя. – Ответ на последний вопрос лежит на поверхности, – сказал Собачкин, – он боялся за детей. – Когда ответ на поверхности, меня это настораживает, – отбрил полковник, – под этой поверхностью, как правило, есть три этажа под землей, которые не сразу заметны. – Можно пофантазировать? – спросила я. – Давай, – неожиданно согласился полковник. – Предположим, что Григорий и Михаил Носов – те самые мошенники, которые обманывали наивных людей, – начала я. – Допустим, что Николаев, приклеив бороду, усы, брови и натянув парик, приезжал на бензоколонку за очередной жертвой. Михаил прятался в подполе, откуда потом выходил, изображая «подземного монаха». Денег аферисты получали много. Место для своих спектаклей они нашли замечательное. Про руины мало кому было известно. Не удивлюсь, если сплетни про «призрак», Ваньку-смерть, адово место начал распускать и до сих пор распускает Носов. А если вспомнить рассказ Софьи про несчастного ребенка, которого нашли в руинах без сознания, то станет понятно, отчего местный люд побаивается этого леса. Мальчик пропал, нашли его в развалинах, он стал неадекватным. Эта история испугала селян. У полковника звякнул телефон, Александр Михайлович стал читать сообщение, а я продолжила: – Помните рассказ Елизаветы, бабушки Яны, как она, случайно забредя к руинам, увидела на лужайке двух человек и труп, услышала разговор. «Он умер, – сказал один из мужиков, – ни с того ни с сего». А совсем недавно Васильева пришла к Николаевым за рассадой и узнала одного из тех двух мужчин. Это был Григорий. Давайте представим, что мошенников было больше, чем двое, и слегка изменим сценарий. Аферистов трое. Григорий, Михаил и еще кто-то, нам неизвестный. Последний изображал «подземного монаха». Григорий встречал людей на бензоколонке, Михаил, вероятно, был главным, он ждал больных в развалинах, вызывал «целителя». Один раз, когда троица разыгрывала очередное явление монаха, на поляну вышли два мальчика. Возможно, клиенты тогда уже лежали на земле лицом вниз с тряпками на голове и ничего не видели. Григорий и Михаил схватили ненужных свидетелей, запихнули детям в рот тряпки, кинули их в руины и завершили сцену появления целителя. Николаев повел «исцеленных» назад. Михаил занялся ребятами, стал их пугать, велел молчать о том, что они видели, обещал отдать их привидению, если дети проболтаются. Один из мальчиков смог убежать и спрятаться. Это его потом нашли в развалинах. А второй умер от страха. Носов его закопал. Спустя время тот аферист, чье имя нам неизвестно, внезапно скончался, и его тоже похоронили. А Григорий и Михаил вплоть до смерти Николаева занимались своим бизнесом вдвоем. Вопрос, откуда у педагога деньги, тогда сразу отпадает. – Еще был Федор Гусев, это он подарил Григорию участок земли, – напомнил Кузя, – о нем мало сведений. – Возможно, Гусев и есть тот самый третий, его тело зарыто где-то в развалинах, – предположила я. – Навряд ли подельники далеко покойного унесли.