– Не думай об этом, Олег, все будет нормально, сделаем… Ты, главное, дыши, мы отвезем тебя в больницу… – Ох, сомневаюсь, товарищ майор… – В глазах блеснуло что-то осмысленное, но дышать он уже практически не мог. Изогнулся коромыслом, пересиливая лютую боль, выдохнул с кровью. – Ладно, не страшно, мы им хорошо надавали… – и застыл, остекленели глаза. – Эй, ты чего? – заволновался Несмелов. – Прекращай, Олежка, очнись. Товарищ майор, скажите ему… А потом все словно окаменели. Смотрели, как красноармейцы вытаскивают тела с поля боя, проверяют кузов второго автомобиля (который оказался пустым). Несколько человек побежали к заводу, пригнали автомобили. Машины опергруппы тоже подошли. Маркуша докладывал: гражданские целы, дома и обстановка понесли материальный ущерб, да и черт с ними. Его слова плохо усваивались. Злоба душила. Гордин двинулся к гаражу, остальные – за ним. Пленный что-то шамкал разбитой челюстью, пытался скроить презрительную гримасу. Он валялся на голом полу, красноармейцы смотрели на него, как на раненую крысу, которую непременно надо добить. Контрразведчики избавили их от искушения, выгнали всех на улицу. Андрей схватил пленного за грудки, прижал к стене. Все хотят действовать трезво, но бешенство порой сильнее. Глаз Нахабцева заплыл, превратился в сочную сливу. Андрей ударил в другой – для симметрии. Диверсант приложился затылком о стену, взвыл от боли. – Застрели меня, майор, не мучай… – Даже не подумаю, – выдохнул ему в лицо Гордин. – Ты ценный фрукт, пристрелить тебя будет непростительной ошибкой. Сейчас мы нащупаем твой болевой порог и будем выколачивать из тебя душу. Ты будешь жить, радуйся. Но жизнь твоя будет такой, что тебе не понравится и смерть покажется избавлением. – Он снова отвесил «капитану» мощную затрещину, клацнули остатки челюсти. – Что ты хочешь? – прошепелявил ряженый. – Я ничего не знаю… – Ты же русский? – Гордин немного успокоился. – Служил в Красной армии, так? – Да, попал в плен на Дону в 1942-м… Или, по-вашему, сдался… Подожди, не бей, хватит… – В горле предателя что-то забулькало. – Сначала в РОА служил, потом перевели в группу особого назначения при Ваффен-СС… – Откуда вы ехали? – Из Куртлау… Это Германия, рядом с границей… Приказ оберштурмбанфюрера Гёсснера… Я даже не знаю, что мы должны были забрать… Это было позавчера, мы прибыли в Гуфштадт окольными лесными дорогами, в городе уже стояли ваши… У нас были безупречные документы, патрули на дорогах пропускали без разговоров… Сутки находились в Гуфштадте, расположились при комендатуре… Ваши такие идиоты, ничего не заподозрили… У нас была рация, мы получили закодированную радиограмму – прибыть в Тильгау, желательно ночью, нас должен был встретить человек и сопроводить до места… – Какой человек? – Я не знаю, дали пароль: «Весна в этом году необычайно теплая»… Отзыв: «Зато лето обещают холодное»… Сообщили приметы этого человека: невысокий, невзрачный, лысоватый… По описанию вырисовывался портрет ныне мертвого Алоиса Хубера. Значит, этот парень должен был встретить колонну и сопроводить до тайника… – Куда он должен был вас доставить? – Я не знаю… Нам об этом не говорили, чтобы не выдали на допросе, если провалимся… Знал только связник… Спросите у него… Возникло острое желание продолжить экзекуцию. Но какая, однако, наглость! Диверсанты проехали десятки километров по освобожденной территории и нигде не навлекли на себя подозрения. Шли пустые, это еще ладно. Но ведь рассчитывали загрузиться и тем же путем выбраться обратно – при этом ни разу не дать патрульным досмотреть транспорт! Видимо, рано сбросили со счетов возможности тайных германских служб. Что они собрались делать с этим оборудованием? Сбагрить американцам? Припрятать на территории рейха до лучших времен? – Я спрашиваю еще раз, Нахабцев, или как там тебя: откуда вы должны были забрать груз? Обещаю, что сотрудничеством с советскими органами ты облегчишь себе жизнь. – Вон ты как заговорил, майор… – предатель затрясся в приступе смеха. – Может, еще медаль дадите: «За сотрудничество с жидокомиссарским режимом»? Майор, ты совсем тупой? Не понимаешь, как это делается? Никто не хранит ценные сведения в одной кубышке, они разбросаны по разным головам, а тот, кто все знает и руководит, находится в безопасном месте… Это походило на правду. Слишком уж рисковал Нахабцев, совершая свой отчаянный рейд, – чтобы все знать. Прибыв к тайнику, он бы все узнал, но это уже другая песня. Пользы от этого субъекта не было никакой. Группа СМЕРШ кровью своих товарищей и рядовых бойцов предотвратила вывоз оборудования из Австрии, этим и оставалось утешаться. А также тем, что быстро вторую группу немцы не организуют и у контрразведки есть время. Продолжалось досадное неведение. Теоретически Нахабцев мог что-то знать, но вероятность стремилась к нулю. Тем не менее майор не имел права его убивать. Пусть разбираются вышестоящие органы. Нахабцев мог иметь сведения по другим, не менее важным делам. – Пристрели меня, майор, сделай доброе дело… – хрипел диверсант. – Доброе, говоришь? Я только тем и занимаюсь – погряз уже в добрых делах. Но тебе не повезло, встреча с чертями в аду отменяется. С другими чертями предстоит встреча – с вышестоящими карательными органами. Так что будь готов к труду и обороне, капитан… Глава седьмая К утру потрепанный отряд вернулся в Абервельд. Пойманного диверсанта посадили под замок. Новости о последних событиях в зашифрованном виде ушли в управление контрразведки стрелкового корпуса. Последовал ответ: ждите гостей – заберут пленного и дадут ценные указания. Радиотехническая служба лейтенанта Гусева снова приступила к работе. Сомнительно, что в округе объявится второй передатчик, но игнорировать такую вероятность не стоило. – Майор НКВД Штольц Борис Наумович, – протянул руку невысокий полноватый офицер с очками на носу. Он явно копировал внешность и манеру своего высокого начальника – Лаврентия Павловича Берии. – Прибыли для выявления опасных и неблагонадежных лиц… в общем, стандартные мероприятия. Рад познакомиться, Андрей Михайлович. Сочувствую вашим потерям, видимо, операция не была должным образом спланирована. Если потребуется наша помощь, скажем, в проведении допросов… – Давайте сразу расставим точки, Борис Наумович, – перебил его Гордин. – Ничего не имею против вашего присутствия, делайте свое дело. Но без ваших сочувствий и оценок. Очень вас прошу не наводить свои порядки на данной территории. Органами контрразведки проводится секретная операция. В этой связи прошу ставить меня в известность обо всех предполагаемых шагах относительно местного контингента. Чиновников магистрата не трогайте, в работу местных исполнительных и законодательных органов не вмешивайтесь – это наша епархия и наши разработки. Не забывайте, что в этом городе у нашего ведомства приоритет перед вашим. Простите, если был резок. – Мы не собираемся соперничать с военной контрразведкой, – поспешил с ответом Штольц. – Конечно, занимайтесь своей операцией. Потребуется содействие – обращайтесь к моему непосредственному начальству. Рад был познакомиться. Майор НКВД улыбался, но в его глазах поблескивал прохладный огонек. Способны ли ужиться две волчьи стаи в одном лесу? Андрей отвратительно себя чувствовал. После двухчасового отдыха стало легче, заработала голова. Погибших офицеров и рядовых доставили в морг местной больницы, тела готовили к погребению. Отправить в Союз невозможно, придется героям покоиться на чужбине. Документы погибших отправили с нарочным в штаб части. С сочувствием посматривал капитан Волынцев – этот мужик не хуже других знал, что такое терять людей. Возвратных потерь прошедшей ночью не было, только погибшие. «Выпить бы надо, – мелькнула мысль, – за вечную память, за упокой их душ». Андрей принял душ, почистил обмундирование. В здании магистрата стояла тревожная тишина. Чиновники попрятались, работа не двигалась. Прошмыгнул первый секретарь Максимилиан Шмидт, растворился в запутанных переходах. «Надо же, живой», – задумчиво посмотрел ему вслед Гордин. Неприкаянно болтались по зданию «добровольные помощники» – Себастьян Курц, молодые парни Тобиас и Феликс. К их присутствию здесь уже привыкли. Но сегодня эта троица почему-то раздражала. – Отправим их на кухню, товарищ майор? – предложил Несмелов. – Пусть учатся щи варить. – В технике разбираетесь, товарищ Курц? – строго спросил Андрей. – Конечно, товарищ майор, – австриец вытянулся, остальные последовали его примеру. – Насчет Феликса не знаю, но мы с Тобиасом хорошо разбираемся в автомобильной технике… – Тогда почему отлыниваем, товарищи? Спускайтесь во двор, там наши умельцы уже второй час не могут завести машину. Покажите им, как нужно работать. Этим вы окажете содействие Красной армии. Закончите работу – оставайтесь здесь, вы можете еще понадобиться. Майор Штольц, по-видимому, усвоил урок: офицеры НКВД в дела городского управления не вмешивались и от повальных задержаний пока воздерживались. Встреча с городским главой была краткой и удовольствия не доставила. Господин Шварцен сидел у себя в кабинете и просматривал документы, привычно всего боясь. При виде майора контрразведки он вскочил, скроил угодливую мину – как будто к нему проездом заглянул главный канцлер Австрии. – Отставить, господин Шварцен, вольно, – вздохнул Андрей. – Я на минутку. Работа продолжается? Все в порядке? – Да, господин майор, мы стараемся изо всех сил… Но знаете, наше здание недавно осмотрели какие-то люди, показали странные документы, так предвзято разговаривали… Некоторые из них хорошо понимают немецкий язык… Они сказали, что еще зайдут, требовали предоставить списки всех сотрудников и их личные дела… – Это мой недосмотр, господин Шварцен, – перебил Гордин. – Сделано все возможное, чтобы эти люди больше не приходили. Можете спокойно работать. Но помните, залог вашей безопасности – это плодотворное сотрудничество с нашим ведомством, надеюсь, вы еще помните его название? – О да, конечно, его невозможно забыть… – Бургомистр не стал продолжать про кошмарные сны и страх от одного названия. – Я готов оказывать вам всяческое содействие, но не вполне понимаю, что надо делать… – Работайте на благо горожан и старайтесь не вредить новой власти – и я уверен, мы подружимся. Когда вы в последний раз видели свою дочь, господин Шварцен? – Она здесь, – снова занервничал бургомистр. – Я видел ее несколько минут назад, она курила в фойе и разговаривала с господином Паттиасом – это главный врач нашей больницы… Она спрашивала о вас – не встречались ли мы сегодня? – Ваша дочь много курит? – Она и выпить может, – бургомистр вяло улыбнулся, – и даже перебрать – невзирая на то, что работала в школе с маленькими детьми. Но для этого нужны соответствующие настроение и обстоятельства… Микаэла злоупотребляла несколько лет назад, когда рассталась со своим мужем, хотя, по моему убеждению, это было радостное событие… «Все как у людей», – подумал Гордин. Бургомистр облегченно выдохнул, когда майор направился к двери. Микаэла находилась в вестибюле, уже не курила, но все еще разговаривала с представительным пожилым человеком, опирающимся на трость. Последний при появлении человека в погонах поспешил удалиться. – О Иисусе, вы куда-то пропали, Андрей… – Микаэла пристально смотрела ему в глаза. – Вы плохо выглядите, у вас был нервный стресс, вы пережили еще одно неприятное событие. Мне очень жаль, я слышала, что вы потеряли своих людей, это ужасно. Я правда очень расстроилась, когда мне это сказали. Но вы в порядке, это главное… Я за вас… немного волновалась, – женщина смутилась. – Может, вам стоит обратиться к врачу? – Может, и стоит, – вяло допустил Андрей, – но предпочту этого не делать, чтобы лишний раз не травмировать господина Бельзена. Я в порядке, Микаэла. Как прошли последние сутки? – Тревожно, Андрей. Постоянное беспокойство на душе. У магистрата мало возможностей, нет денег, дефицит с кадрами – работники просто разбегаются, прячутся по своим домам. Нам угрожали какие-то люди в погонах, вели себя бесцеремонно, все высматривали. Мой отец пытался им сказать про ваше ведомство, но они отреагировали очень резко… – Вопрос решен, вам не о чем беспокоиться. – Правда? – обрадовалась Микаэла, и улыбка расцветила ее сумрачное лицо. – Это хорошая новость, спасибо, Андрей. Но, боюсь, вы не настолько могущественны, чтобы принести нам навсегда мир и благоденствие… – Над этим я тоже работаю. – Андрей засмеялся. – О чем вы беседовали с доктором Паттиасом? – О, вы уже знаете, кто это такой… Это очень порядочный и совестливый человек, талантливый хирург, много лет возглавляет нашу городскую больницу. Лично я не замечала, чтобы он пылал любовью к партии НСДАП и фюреру… Он приходил к моему отцу, но беседа у них не задалась. Стал жаловаться мне, как будто я здесь что-то решаю. В больнице не хватает лекарств, не хватает персонала. Учреждение разграбили солдаты, перед тем как бежать из города, – забрали почти все перевязочные материалы, обезболивающие и обеззараживающие препараты… Они забрали даже то, что им никогда не понадобится, а для больницы крайне важно. А сейчас от коменданта поступило указание подготовить больницу для размещения раненых солдат Красной армии. Их начнут свозить из Вены уже завтра. В столице не хватает коек, там большие разрушения. Доктор Паттиас не понимает, как он может такое сделать. Койки он найдет, но где взять персонал и лекарства? Кто будет оперировать? Хорошо, если прибудут ваши военные медики… – Военные медики обязательно прибудут, – уверил Андрей. – Я не могу помочь в этом вопросе, Микаэла, это не моя сфера. Уверен, где-то сохранились аптечные склады или что-то подобное. Лекарства обязательно будут доставлены, вам не о чем беспокоиться, это вопрос одного-двух дней. – Хорошо, если так. Вы меня успокоили… – Микаэла помялась, опустила глаза. – Если будете свободны вечером, Андрей, приходите ко мне на ужин? Я постараюсь приготовить что-нибудь вкусное… – Вы серьезно? – удивился Гордин. Он даже растерялся от такого заманчивого предложения. – Это очень неожиданно, Микаэла. Спасибо. Правда, большое спасибо. Только, боюсь, не совсем подходящее время для хождения в гости. Постоянно случается то одно, то другое… – Да, я не подумала, – согласилась женщина. – Это было не совсем уместное предложение, извините. Я не должна была вас смущать. – Ну, почему же, предложение интересное, – Андрей засмеялся. – И я почти не смутился. Давайте немного подождем, ситуация уляжется, и мы обдумаем ваше предложение. С удовольствием отведаю приготовленные вами блюда… «Что я делаю?» – подумал он. – Хорошо, давайте вернемся к этому вопросу потом, – с легкостью согласилась девушка. «А она ведь тоже смутилась», – отметил наблюдательный контрразведчик. Ситуация выглядела комично: бросить все и завалиться в гости с бутылкой местного шнапса? А товарищи из вышестоящих органов пусть подождут… Товарищи из этих органов не ждали. Зря он так подумал. Впрочем, они бы и так прибыли. Полковник Сумин, начальник третьего оперативного отдела контрразведки корпуса, вошел в кабинет размашистым шагом – рассчитывая застать майора врасплох. В принципе, и застал: тот курил папиросу, задумчиво выпуская дым в форточку. – Не ожидал, товарищ полковник, вы бы хоть предупредили, что сами приедете. – Майор затушил папиросу, вытянулся по стойке «смирно». Фуражка висела на гвоздике, а к пустой голове рука не прикладывается.