– Булычев, Романчук, обойти здание, осмотреть задворки… Офицеры, пригнувшись, одновременно ушли в невидимую зону – один отправился налево, другой направо. Вернулись через несколько минут. – Территория ограниченная, товарищ майор, – отчитался Булычев, – здание тоже небольшое, состоит из двух частей, связанных переходом. По периметру металлический забор, сзади дверь, она открыта. Забор беспросветный, задняя калитка в глаза не бросается. – Ящики складированы под забором на дальней стороне, – добавил Романчук. – по ним можно перебраться через ограду. На той стороне улица, видны крыши жилых строений. Нет здесь никого, товарищ майор, говорю же… Здание обследовали за несколько минут – со всеми мерами предосторожности. Шли осторожно, освещали пол под ногами, чтобы уберечься от сюрпризов. Центральный проход прорезал оба крыла здания, за проемом виднелся задний двор, фрагмент металлического забора. На полу в коридоре горой валялись плакаты – по ним от души потоптались сапогами. Андрей присел на корточки, перебрал бумажную продукцию. Это были обычные типографские изделия пропагандистской машины рейха: плакаты восхваляли белокурых бестий из Союза немецких девушек, призывали мальчишек и девчонок вступать в Гитлерюгенд – биться с русскими варварами до последней капли крови во имя грядущих поколений; листовки посвящались военному героизму, идеологии единого немецкого народа, призывали уничтожать евреев. Подобная продукция вызывала тошноту. На миг возникло сомнение – они точно на верном пути? Хотя почему бы нет? Секретную деятельность вполне могли прикрывать легальной, в этом не было ничего удивительного. Печатное оборудование на этаже не имело отношения к секретной деятельности. Станки вывели из строя, валялись горы мусора, разбитые узлы и механизмы. Помещения осмотрели последовательно, не выявив ничего ценного. Шкафы, стулья, канцелярские столы, плакаты на стенах, а в одном кабинете сохранилось даже алое нацистское полотнище с черной свастикой в белом круге. Выдержки хватило не сорвать и не втоптать его в грязь. Бегло осмотрели выдвинутые ящики, распахнутые сейфы. – Товарищ майор, в коридоре два проема, там лестницы в подвал, – поставил в известность Свечников. – Рядом со ступенями пандус, по нему могли спускать и поднимать тяжелое оборудование. Гордин осмотрел проемы – один в южной, другой в северной части коридора. Из подвала явно просматривался запасной выход. – Несмелов, остаешься в коридоре, следи за северным выходом. Да не стой как столб, заберись в какую-нибудь комнату. Остальные, за мной. Он спускался первым, сжимая фонарь. Лестница не отличалась крутизной. В полуметре от ступеней проходил пандус. В стены были вмурованы кронштейны, тянулись тросы с закрепленными лебедками, позволяющие перемещать грузы в стальных направляющих. Андрей спустился с лестницы и присел за косяком. Как-то сухо стало в горле. Товарищи не напирали, растянулись цепочкой. Луч света блуждал по просторному продолговатому подвалу. Потолок был невысокий – видимо, для работы хватало. Подвал рассекал широкий проход, на бетонных постаментах стояло оборудование. Часть станков отсутствовала – их демонтировали и увезли, а оставшиеся не имели ценности. На вид это было обычное полиграфическое оборудование: тумбы, причудливые станки с ротаторами и проволочными лотками. Столы, печатные машинки, открытые напольные сейфы, лампы на поворотных кронштейнах, встроенных в стены. Часть оборудования валялась в пыли. На полу засохли бурые пятна – это могла быть смазка, а не кровь… Гордин пересек проем, подался за ближайшую тумбу. Нервы натянулись – издержки профессии? Он видел краем глаза, как в подвал потянулись подчиненные – Свечников, Булычев, Романчук… Выстрелы в замкнутом пространстве оглушили! Резкая боль забилась в голове. Стреляли из пистолетов – дружно и плотно – из северного конца подвала. Гордин распластался за бетонным постаментом. Не отказала же интуиция! Закричали офицеры, захваченные врасплох, покатился фонарь. Кто-то упал, взвыл от боли. Только этого не хватало! Выражался Булычев – повредил плечо о какую-то выступающую штуковину. Андрей приподнялся, ударил из ППШ – в темноте разразились вспышки пистолетных выстрелов. Гранат у противника не было – давно бы забросали. У оперативников их тоже не было – не рассчитывали на ведение полноценного боя. Андрей повалился обратно за тумбу, выполз из-за постамента, ударил над полом. Из темноты доносились отрывистые вопли – кричали на немецком. Что им надо здесь?! Рывок в обратную сторону, лихорадочно сменил магазин. Чужаки находились на территории, когда нагрянули оперативники, решили отсидеться в подвале, думали, пронесет. Что-то забыли, вернулись, чтобы забрать? Загремели ППШ над ухом, добили барабанные перепонки. Болезненный «пузырь» вырос в голове. – Все живы? Кто упал?! – Живы, товарищ майор, это я упал, фонарь потерял… – просипел Романчук. – Неожиданно, черт возьми, предупреждать же надо… – Мужики, не высовываться, стреляем прицельно, по вспышкам! Грохот ППШ подавил хлопки немецких «Люгеров». Немцы тревожно перекликались, мутные силуэты метались в пространстве. Кто-то перебежал через проход, бегло стреляя. Проволокли мешок – видимо, не очень тяжелый. Сообщники прикрывали. «Северной лестницей хотят воспользоваться, – мелькнула мысль. – Черт, там же Несмелов…» Злоумышленники убегали по ступеням – грузно топали, отдувались. Гордин бросился вперед, стрелял на бегу. Кто-то мог остаться для прикрытия, такие сюрпризы сегодня не нужны… Запнулся, так некстати, покатился по полу. Другие спешили к лестнице, перепрыгивали через него. У кого-то остался фонарь: тусклый свет метался по стенам. Надрывался автомат – Булычев зачищал лестничную шахту. Но противник уже ушел из опасной зоны. Группа пошла наверх, Свечников обогнал Булычева, стрелял в темноту. Андрей поднялся, побрел, подволакивая ногу. Вовремя же он потянул эту чертову связку! Наверху кричали, хлопали выстрелы. Строчил ППШ – Женька Несмелов вступил в неравный бой! Но скоро стрельба оборвалась. Оперативники по одному выбегали в коридор. Несмелов выжил, слава богу! Он вышел из проема, расположенного по диагонали – всклокоченный, губы тряслись, – здорово же испугали человека! – Чуть не попали, товарищ майор… – пробормотал лейтенант. – Палили по мне как спятившие… Туда они побежали… – кивнул он трясущимся подбородком. – И ты, конечно же, героически оборонялся! – хохотнул Романчук и первым побежал по коридору. Он одолел лишь несколько метров, повалился на собственный автомат, закрыл голову руками. Остальные попа'дали кто куда, сдавленно выражаясь. Немцы стреляли с улицы в дверной проем. В зоне видимости показался субъект в кепке с перекошенным лицом, он призывал какого-то Отто прикрыть отход. Контрразведчики дали промашку! Посылать людей в обход здания было уже некогда. Понятно, с какой целью там составили ящики у забора. Свечников приподнялся, выстрелил в проем. За порогом кто-то кувыркнулся – промазал! Снова выскочил, открыл огонь. Смерть витала рядом, касалась прохладным крылом… Стыд и срам – этот стрелок сдерживал пятерых человек, вооруженных автоматами! Позор продолжался около минуты, затем злоумышленник запрыгал к забору и пропал в слепой зоне. Свечников выбежал на крыльцо – и снова попал под пули! – метнулся обратно, прижался к косяку. Выждал, высунулся, стегнул очередью. – Товарищ майор, я попал в него! Но он, падла, уже через забор перевалился! Осрамились хуже некуда! Гордин оттолкнул Валентина, выбежал на крыльцо. Преступников было трое, вся компания уже перемахнула через ограду! Завелся двигатель машины – затарахтел, закашлял. Злоумышленники прибыли на своей машине! Напоследок возникла щетинистая физиономия, прогремел выстрел. Гордин отпрянул – и снова пережил бесславное падение. Пуля никому не навредила. Оперативники спешили к забору. Булычев полез наверх, хрустнула под ногой хлипкая конструкция, он повалился в груду деревянной тары. Пока его вытаскивали, пока приставляли к стене ящики, машина уже ушла. Андрей оттолкнул Романчука, кое-как вскарабкался на гребень. Автомобиль ушел за поворот, растворился в переулке, только гарь из выхлопной трубы висела в воздухе. Даже марку машины не разглядели! Свечников действительно попал – кровавая дорожка тянулась от забора к обочине. Ранение было несерьезным, злоумышленник самостоятельно забрался в машину. В глазах темнело от злости. Что эти люди здесь забыли? Переодетые эсэсовцы? Охрана пресловутого груза или представители разбросанной по городу агентурной сети? На другой стороне дороги стояли жилые строения. Они имели обитаемый вид. Дрогнула занавеска, мелькнуло бледное мужское лицо. «Улица Мергштрассе», – извещала табличка на стене здания. Андрей чертыхнулся и слез с забора. Все будет отлично, успех придет, главное, что все живы. – Виноват, товарищ майор, – покаянно забубнил Несмелов. – Хотел их задержать, но они как давай палить в упор… – Ладно, все хороши, – сплюнул Гордин, – и я вместе с вами. Внешность злодеев кто-нибудь запомнил? – Ну, так… – неопределенно пожал плечами Свечников. – В штатском они были: пиджаки, куртки, кепки… – Понятно, что в штатском, – перебил Андрей. – Было бы верхом наглости болтаться по городу в полном облачении. Лица запомнили? – Ну, так… – снова начал Свечников. – Понятно с вами, – поморщился Андрей. – Ладно, бесполезно преследовать, они уже далеко. Поехали на базу… Микаэла смотрела со страхом, не решаясь задать вопрос. Вид у майора контрразведки был так себе. Он измазался, как трубочист, в волосах земля, в глазах демонический блеск. – Вы хромаете, Андрей, – выдавила Микаэла. – Что-то случилось? – Ничего не случилось, – огрызнулся он, – совершенно обыденная ситуация, с пользой проводим рабочее время. Вы никуда не отлучались из магистрата? – Нет, – Микаэла замотала головой, – никуда. – Ваш отец тоже здесь? – Да, десять минут назад он проводил совещание с первым секретарем Максимилианом Шмидтом… – Остальные чиновники на месте? – Знаете, не совсем… – женщина замялась. – Отец жаловался, что не вышли на работу секретарь Арнольд Эггер и Лаура Штейнер… Это странно, вчера они уверяли, что обязательно придут на работу… Может, еще появятся? – Может, и так, – пробормотал Андрей. – Вам точно не нужна медицинская помощь? – Микаэла осмелела. – Вы выглядите неважно, да еще и с ногой что-то… – Микаэла, прекращайте, все в порядке… С ногой скоро стало легче, просто потянул. Капитана Волынцева известили, что по городу разъезжают вооруженные бандиты. Комендант ничуть не удивился. Стрельбу слышали патрульные, но когда прибежали на место, там уже никого не было. Посты усилили, красноармейцы получили приказ проявлять бдительность. Из Вены прибыл взвод на полуторках, и капитан Волынцев едва не пел от радости. В городе, в принципе, было спокойно, как-то даже чересчур, не к добру. Прибыли Себастьян Курц с добровольными помощниками, вновь выразили убеждение, что без их помощи советские органы не справятся. Других добровольцев не было, горожане не спешили записываться в друзья Советской власти. Работа добровольцам нашлась быстро: «командировка» на улицу Мергштрассе – опросить жильцов домов, выходящих на задворки секретной типографии. – Лапчик, давай с ними, – приказал Андрей. – Бери Несмелова, пятерых бойцов, и без победы не возвращаться. Опыт построения бесед с местными ты уже имеешь. Мы хорошо постреляли, граждане видели, как убегали злоумышленники. И машину они должны были запомнить. Там несколько домов, с десяток квартир. Могли запомнить номер. Нужны приметы преступников и марка машины – это как минимум. Отследить их маршрут – это как максимум. Выполнить и доложить. Бургомистра уже поставили в известность о произошедшей перестрелке, он принял случившееся очень близко к сердцу. А когда узнал, что инцидент случился на улице Биргассе, густо позеленел и выстроил линию защиты. – Уймитесь, господин бургомистр, – поморщился Гордин, – занимайтесь хозяйственными делами и воздержитесь от покаянных слов. Будет нужда – вас арестуют. А если этого не делают, значит, отсутствует целесообразность. Господин Эггер изволил пожаловать на работу? – Нет, господина Эггера до сих пор нет, – состроил жалобное лицо бургомистр. – Госпожа Штейнер тоже не вышла. Мне не с кем работать, господин майор… – И все же постарайтесь, герр Шварцен. Время нынче непростое, военное, нужно выкладываться – особенно в том случае, когда речь идет об искуплении вины. Микаэлу он нашел в коридоре. Женщина стояла у открытой форточки и курила, задумчиво глядя в окно. – Не знал, что вы курите, Микаэла. Она вздрогнула, выронила сигарету. Поднимать не стала, поколебалась, затоптала окурок каблучком. – Больше не курю, как видите… Успокаивает, а что касается здоровья, то это смехотворно – заботиться о нем в наше время… – Не прибедняйтесь, Микаэла. Мирным гражданам ничего не грозит, если они не поддерживали режим и не участвуют теперь в подрывной деятельности. С этой маленькой страной было много неясного. Красная армия положила тысячи солдат, чтобы освободить Вену, заняла восточную половину страны, но возникали сомнения, что Австрия войдет в зону ответственности Советского Союза. Об этом говорили многие. В кулуарах шептались, что Австрией могут пожертвовать – во имя Венгрии, Болгарии, Румынии и других стран Восточной Европы. В этом случае в Австрию войдут союзники – и люди, подобные Микаэле и ее отцу, смогут вздохнуть свободно… – Вы знаете, Микаэла, где проживает секретарь Эггер? – Да, знаю… – девушка помялась. – Это улица Фельдбергассе, южная часть города. Дом господина Эггера находится на второй линии от дороги, это тихий район, рядом сквер. Раньше господин Эггер ездил на работу на машине, но сейчас ее нет, ходит пешком. Город маленький, можно дойти до магистрата за пятнадцать минут… – Составьте нам компанию, если несложно. Чиновник магистрата проживал в опрятном трехэтажном доме с необычными очертаниями. Здание было окрашено в грязно-розовый цвет, оконные рамы обведены белой краской. Карнизы крыши, выложенной черепицей, нависали над окнами третьего этажа, закрывая жильцам солнце. Эггер обитал на последнем этаже и открывать не собирался. Стучали настойчиво. На площадке находилась еще одна квартира, за ней шуршали домашние тапки, доносилось старческое кряхтение. В квартире чиновника стояла глухая тишина. Офицеры отступили на лестницу. Зинченко плечом отодвинул Микаэлу. Девушка прижалась к стене. – Господин Эггер, открывайте! – Гордин колотил в дверь кулаком. – Если не откроете, у вас могут быть крупные неприятности! Микаэла, для господина Эггера это норма? – Нет, он никогда себе такого не позволял, – прошептала девушка, – господин Эггер весьма пунктуальный и ответственный человек. – Ну что ж, придется выбивать дверь пунктуальному человеку…