– Это не… Я не лгу. Нет. Мне пришлось сказать, что я – это ты, чтобы ты поверила в то, что останешься в живых. Я хотела, чтобы у тебя даже не возникало мыслей о самоубийстве. Хотела дать тебе надежду. – Тебе всегда казалось, что лгать проще, чем говорить правду. – Нет! – Ну вот, ты опять лжешь. Я посмотрела на профиль Тесс, освещенный беспорядочно мелькающими огнями автострады, усилием воли призывая ее сказать что-нибудь еще. Но она этого не сделала. В этом она определенно стала другой. Лиззи спорила бы со мной несколько недель, утверждая, что она ни в чем не виновата, что она всегда говорила правду и никогда не солжет мне. Но Тесс знала, когда следует смолчать. Глава 25 Тесс Ракму, Набатейское царство (13 год до н. э.)… Ракму, владения Османской империи (1893 год н. э.) Все мои попытки забыть о Бет провалились. После того как в 13 году до н. э. все легли спать, я за полночь украдкой покинула постоялый двор и подкупила «стукачей», чтобы отправиться в будущее. Поскольку Машина находилась прямо здесь, в Ракму, я рассчитывала воспользоваться авиасообщением и провернуть ход из «Геологов»: я спасу Бет в ту ночь, когда она решит покончить с собой, и успею вернуться в Набатейское царство к жертвоприношению Софы. Быть может, для меня это будет последним шансом отправиться вверх по течению в 1993 год из эпохи с довольно неряшливым ведением архивов. Проблемы возникнут с возвращением назад, но я надеялась, что мне удастся как-нибудь договориться. Техники девятнадцатого столетия уже хорошо меня знали. Я внутренне приготовилась к неудаче или к чему-то более неопределенному, но никак не ожидала такого яростного противостояния с Бет. Когда я выскользнула из «червоточины» в пещере в набатейском Ракму, было такое ощущение, будто меня исторгнул в рвоте древний океан. Солоноватый запах был просто отвратительным, а в промокших волосах у меня застряли хрустящие обломки граптолитов. Из всего этого следовало, что меня опять протащили сквозь ордовикский период – крошечные живые организмы, заключенные в хитиновые трубки из своих собственных выделений, граптолиты были широко распространены в океанах палеозойской эры. – С возвращением! Это был один из тех рабов, которых я подкупила, чтобы отправиться в будущее, здоровенный негр с зычным голосом, владеющий греческим языком. В путешествии я провела целую неделю, однако здесь прошло всего несколько минут. Поднеся руку к лицу, я поняла, что катастрофическая головная боль, мучившая меня в 1993 году, почти прошла. Это явилось таким облегчением, что я едва не расплакалась снова. Хотя в моей памяти было полно пробелов, я могла двигаться, не морщась от боли. Покинув круг, я вышла в полумрак атриума, гадая, удастся ли мне когда-либо примирить между собой две истории, боровшиеся за то, чтобы занять господствующее место у меня в рассудке. Бет умерла. Бет жива. Я наконец изменила свое прошлое. Оказавшись на улице, я обвела взглядом закрытые ставнями витрины лавок, пытаясь понять, кто я такая. Я точно знала, что делаю, вплоть до того мгновения, когда обняла Бет и в меня хлынули чужие воспоминания. Это было все равно что вспомнить красочный сон, но только на самом деле речь шла об альтернативной версии моей собственной жизни. Не совсем альтернативной, ведь я по-прежнему находилась здесь, по-прежнему выполняла то же самое задание «Дочерей». Я была путешественницей, преподающей в Калифорнийском университете. Однако налицо было острое ощущение эмоционального сбоя. Особенно когда я пыталась вспомнить первые годы учебы в университете, когда Бет была там и в то же время ее не было. Или, скорее, ее не было в двух различных смыслах, и новый оказался гораздо более болезненным, чем был прежний. Как спасение Бет могло причинять более сильную боль, чем ее гибель? Блуждая между каменными домами, я искала дорогу к постоялому двору, где мы сняли комнаты. Сонный козел ткнулся мне в колени, и я споткнулась о подношения богам, разложенные перед чьей-то фамильной гробницей. Лунный свет слепил глаза. Когда я, проскользнув в комнату, забралась в кровать, меня трясло от усталости. Прижавшись к Софе, я сразу же забылась крепким сном. * * * – Просыпайся! Уже середина дня! – Анита стояла надо мной, размахивая тремя свитками и маленькой корзинкой с зерном. – Я раздобыла все, что нам понадобится сегодня ночью. Я вспомнила о наших планах принести Софу в жертву Богине Аль-Лат, и моя тревога нашла себе новую цель. – Что это такое? – Кое-какие материалы и подношения. – Разве нашим подношением будет не Софа? – Я очень на это надеюсь, и все же я рассудила, что не лишним будет захватить что-нибудь еще. Ведь все Богини любят зерно, правильно? Не выдержав, я рассмеялась. – Не знаю, как Богини, но лично я большая любительница зерна! Головная боль, терзавшая мои нервные окончания, полностью прошла. Пока я оставалась сосредоточенной на недавней истории, на этом задании, мой рассудок был относительно ясным. Однако я по-прежнему чувствовала себя не совсем собой и пока не могла определить, насколько это серьезно. * * * Во время своего обучения в Ракму Софа написала статью о Богине Аль-Лат. Здесь, в Набатейском царстве, это многогранное божество ассоциировалось с плодородием и переменами. В другие эпохи и в других местах люди почитали эту Богиню под именами Мефитис, Изида, Венера, Кали и Богородица. Но нам с Анитой было известно об Аль-Лат кое-что такое, о чем Софа не догадывалась. Здесь, в древнем Ракму, ее храм предлагал защиту «не ведающим времени», которые не были мужчинами, – бежавшим, как Софа, из того момента времени, когда им угрожали смерть или жестокие преследования. В другие исторические периоды Софа, возможно, укрылась бы в монастыре или женском приюте. Но здесь ей предлагался другой выход. Благодаря одному пробелу в набатейских законах религиозные общины могли принимать от города-государства золото для подношений. До тех пор пока беженка называла себя «подношением», храм Аль-Лат мог тратить деньги на то, чтобы ее накормить и одеть. Этому способствовало также то, что богатые женщины Ракму ежегодно щедро жертвовали в сундуки жриц храма, помогая им поддерживать беженок. Кроме того, поскольку «жертва» формально считалась мертвой, ее нельзя было арестовать за то, что она путешествовала без метки. Таким кружным и не вполне честным путем город превращал себя в приют для самых разных беглянок. Вечером Анита отвела Софу, Морехшин, Си-Эль и меня в старую часть города, куда можно было добраться по длинной лестнице, ступени которой были высечены в стенах ущелья. Мы поднялись на второй уровень; здесь вдоль широкой пешеходной дороги тянулись жилые дома и торговые лавки, вырубленные в камне. Храм Аль-Лат находился поодаль, за садом фруктовых и ореховых деревьев, орошаемым посредством сложной системы бассейнов, водохранилищ и трубопроводов. – Как же здесь красиво! – Лицо Софы буквально сияло от радости. Весь день она вместе с Морехшин читала древние свитки, заучивая церемонию вступления в ряды оберегаемых Богиней Аль-Лат «не ведающих времени». Я искоса взглянула на нее, оценивая подведенные колем брови, заплетенные в косы волосы и платье из отбеленного льна, которое Анита раскопала где-то в здании АГС. Когда я только познакомилась с Софой, я приняла ее за радикальную феминистку, использующую язык спиритизма для распространения своих убеждений. Но теперь я понимала, что Софа – искренне верующая. Быть может, не в обычном смысле этого слова, но все-таки настолько, что храм Аль-Лат означал для нее нечто большее, чем просто убежище. Перехватив мой взгляд, Софа улыбнулась, и я взяла ее за руку. Мы вошли в храм через зал с высокими окнами, под ярко раскрашенными сводами. Вдоль стен стояли скамьи, и перед ними толпились люди: кто-то оживленно разговаривал, жестикулируя, кто-то поглощал ужин, молча уставившись в пустоту. Анита представила нас смуглой женщине по имени Эстер, в расшитом кружевами платье, поверх которого была надета свободная белая блуза, отдаленно напоминающая пятнадцатый век. Пальцы Эстер были перепачканы зелеными чернилами, под мышкой она зажимала деревянный набор для письма. Эстер повела нас по длинному коридору, освещенному масляными светильниками. По мере того как мы углублялись в скалу, воздух становился прохладнее. Примерно через минуту мы круто повернули налево и оказались в роскошном помещении, стены которого были заставлены деревянными полками со свитками, механическими инструментами и банками. В середине возвышалась пятидесятифутовая статуя Аль-Лат, три лица которой были обращены в противоположные углы. За спиной Богини, в дальнем конце помещения, возвышался помост, окруженный полукругом скамей, амфитеатром высеченных в стенах. Свежий воздух поступал сквозь порталы в сводчатом потолке. Проникающие в них лучи солнечного света, пронзая клубящуюся пыль, падали на пол с мозаичным изображением астрономических карт. – Добро пожаловать, женщины и люди нового пола! – обратилась к нам Эстер на современном мне английском, но с акцентом, которого я не знала. – Церемония состоится в амфитеатре. – Она указала на возвышение, где какая-то девушка с очень уж скучающим видом расставляла свечи и наши подношения с зерном. – Нам нужно пройти сюда и ждать? – Я много читала о храме Аль-Лат, однако сама в нем еще не бывала. По моим исследованиям получалось, что ритуал жертвоприношения должен был быть более торжественным. Однако атмосфера сейчас была такой будничной, словно Софа пришла сюда записаться в библиотеку, а не получить временный приют у космической Богини-матери. Пропустив мой вопрос мимо ушей, Эстер постучала в полированную деревянную дверь. – Ваше жертвоприношение здесь, мэм! Вышла женщина с черными волосами, тугими кольцами затянутыми на голове, кутая свои темно-коричневые плечи в голубую шаль. – Меня зовут Хугайр. Это мои ученицы, но вы можете не обращать на них внимания: они будут наблюдать. – Она говорила на безупречном набатейском, хотя, очевидно, понимала и по-английски. Следом за ней вышли три девушки, с такими же письменными приборами, как у Эстер. У всех троих на лице застыло одинаковое почтительное выражение. Мы прошли следом за Хугайр к амфитеатру, где ученицы зажгли свечи, после чего присоединились к другим женщинам, сидящим на скамьях. В воздухе стоял приятный запах воска. Достав из складок платья три резных камня, Хугайр положила их на помост. Изображающие цветы камни испускали слабое голубоватое сияние, словно в их кристаллическую решетку были вставлены бесконечно маленькие светодиоды. – Наверное, здесь соберется толпа послушниц, – предупредила Хугайр. – Надеюсь, вы ничего не имеете против. В год у нас случается всего пара жертвоприношений, поэтому для послушниц это редкая возможность набраться опыта. После того как Хугайр пригласила Софу лечь на помост между камнями и свечами, в зал вошли другие девушки и расселись по скамьям, а кто-то встал и осторожно покинул зал. В результате собралось достаточно народа, чтобы ритуал стал выглядеть торжественно. – Так, все готовы, можно начинать, – сказала по-английски Хугайр, и в ее голосе отчетливо прозвучал акцент южных штатов двадцатого столетия, после чего она снова перешла на набатейский: – Добро пожаловать, Софа. Аль-Лат довольна твоими подношениями и жертвой; Богиня дает приют женщинам и людям нового пола, выброшенным из того времени, в которое матери их родили. – Хвала Аль-Лат! – сильным, отчетливым голосом произнесла Софа. – Сейчас предстоит самая трудная часть, так что будьте внимательны, – обратилась к присутствующим Хугайр. Кое-кто из послушниц достал свитки и чернила, послышался тихий скрежет тростниковых перьев по папирусу. Взяв в руки два каменных цветка, лежавших на помосте, Хугайр поднесла их Софе к груди и протяжно крикнула: – УМРИ И ЖИВИ СНОВА! Голубое пламя обволокло руки Хугайр, стекая на тело Софы каплями лавы. Набрав полную грудь воздуха, Хугайр издала крик, полный экстаза. Я внутренне напряглась. Происходящее слишком напоминало настоящее жертвоприношение, а никак не метафорическое, которого я ожидала. Однако присутствующие сохраняли полное спокойствие, так что, очевидно, все это являлось частью ритуала. Я присмотрелась внимательнее. Откуда исходил огонь? Он горел везде, однако ничего не сжигал. И тут до меня дошло: это были камни. Они испускали сияние подобно многофункционалу Морехшин. Каким-то образом древние жрицы получили доступ к технологиям, которые должны были появиться только спустя тысячелетия. Я постаралась расслабиться. Никакого кровавого жертвоприношения не случится. С Софой все будет в порядке. – ПРИЗОВИ ВОДУ В КАМНЯХ, СОФА! ПРИЗОВИ ЕЕ! – Хугайр разжала кулаки, и камни ярко вспыхнули. Хотя сперва мне показалось, что они вырезаны в форме цветков, быть может, лепестки на самом деле были языками пламени. Выпрямившись во весь рост, Софа всплыла вверх, облаченная в огонь. – Я ПРИЗЫВАЮ ВОДУ! Воздух тотчас же наполнился туманом и пролился дождем, и я снова ощутила запах ордовикского периода. Светящиеся угли быстро погасли. – Все будет хорошо? – не удержавшись, прошептала я. Сидящие рядом со мной Си-Эль широко улыбнулись, буквально дрожа от радости. – Да! В этом месте находится своя мини-«червоточина». Сейчас сама все увидишь. Софа поплыла вперед, волосы растрепались в стороны. Камни внизу испускали струи дыма и пара. Хугайр дала знак своим послушницам вытереть воск и пролитую воду. Поднявшись до уровня лица изваяния Богини, Софа медленно повернулась к нему. Теперь она находилась в добрых тридцати футах над помостом. Вокруг ее тела шипело и искрилось статическое электричество. – БОГИНЯ, ТЫ ПРИНИМАЕШЬ МОЮ ЖЕРТВУ? В том месте, где парила Софа, вспыхнул ослепительный огненный шар. Софа исчезла и тотчас же появилась на помосте в потоке морской воды. – ПУСТЬ СМЕРТЬ И ЖИЗНЬ СОЕДИНЯТСЯ В ТЕЛЕ «НЕ ВЕДАЮЩЕЙ ВРЕМЕНИ»! Хугайр подняла руки вверх, и воздух снова стал прозрачным. Я услышала, как с одежд Софы стекает на пол вода. Послушницы лихорадочно протирали все тряпками и губками. Си-Эль возбужденно захлопали, и все присоединились к ним, причем кто-то еще щелкал пальцами или топал ногами. – Всем спасибо! Контроль полный! – Сияющая Хугайр скрестила руки на груди. – Ты теперь «не ведающая времени», Софа. Добро пожаловать! Улыбаясь, Софа выжала свои мокрые волосы. Меня по-прежнему слегка трясло, но я присоединилась к остальным, заключая ее в крепкие объятия. Послушницы стали расходиться, возвращаясь к работе. Проследив взглядом за тем, как Хугайр убирает в складки платья камни, Морехшин обратилась к ней на незнакомом мне языке. – Это английский? – склонив голову набок, снова заговорила с южным акцентом Хугайр. – К сожалению, я владею только языком атомной эры. – Где ты достала эти многофункциональные инструменты? – перешла обратно на набатейский Морехшин. – Этот храм принадлежит женщинам Ракму и людям нового пола этой эпохи, – сверкнула глазами Хугайр, поправляя шаль. – Это понятно? Мы укрываем у себя «не ведающих времени», но это место принадлежит нам. Вы не имеете никаких особых привилегий только потому, что вы из будущего. Если у вас есть желание узнать наши тайны, присоединяйтесь к нам и больше никогда не путешествуйте. Достав свой многофункционал, Морехшин смущенно показала его Хугайр: – Не возражаешь, если я задам тебе несколько вопросов об этом устройстве?