Смотрю парню вслед, прикусывая припухшие от поцелуев губы, отчетливо понимая – не хочу оставаться в комнате одна даже на минутку. Убираю плед, поднимаюсь с дивана, мягко, аккуратно ступая по кристально чистому полу. Вижу курьера, но он почти сразу теряется за широкими плечами спасителя. Взгляд падает на его чуть взъерошенные после дождя волосы, тонко проступающие на руках вены, идеальный профиль. Слышу низкий голос, по-прежнему слишком сексуально-бархатный, однако теперь разрешаю ему пробраться под кожу, наслаждаясь приятным покалыванием вдоль позвоночника. Облокачиваюсь плечом на мраморно-белую стену, неотрывно наблюдая за происходящим. Ли прощается с курьером, закрывает дверь и замирает. Напряжение давит на него – заметно невооружённым глазом. Оно проявляется в стиснутых на ручках пакетов пальцах, плечах, шее, но я не понимаю причин. Поэтому стою молча, как мышка, вплоть до тех пор, пока парень не поворачивается к зеркалу, крайне потешно щурит взгляд, вооброжульно откидывает со лба челку, флиртуя со своим отражением. На моменте подмигивания, больше не могу сдерживаться, из груди вырывается смех – не злобный, не ядовитый, вполне себе доброжелательный. Со Джин смущается. Медленно поворачивается в мою сторону, невнятно, слишком комкано сообщая, что привезли еду, и вновь замирает на месте, понуро глядя в пол. Его лицо полыхает, тем самым окончательно уничтожая сложившийся ранее образ робота, и пленяет меня ещё сильнее. Серьёзно? Завис? Сейчас? Из-за такой глупости?! Лапочка… – Так и будешь там стоять? – спрашиваю я, решая отжать момент с «паузы», голос пропитан неприкрытым кокетством и ещё более открытым намёком. Чудо свершается – Ли «оживает». Его взгляд устремляется ко мне – пляшущие в карих глазах искры очаровывают. Чуть улыбаюсь, не насмешливо, ласково. Наклоняю голову на бок в ожидании реакции. – Всё ещё хочешь курицу… или?.. – вопросительно изгибая бровь, интересуется мой «не робот», но еда последнее, о чём я могу думать. Собственно, полагаю, речь об ужине сейчас и не идёт… Отрицательно качаю головой, улавливая на себе хищный взгляд, отчего тело мгновенно прошибает новым зарядом вожделения. Пакеты с грохотом падают, не привлекая нашего внимания, как и продукты, выкатывающиеся на пол. Я вижу только Со Джина, стремительно оказывающегося рядом. Даже вздох сделать успеваю… Но и это больше не имеет значения, ведь Ли, подхватывает меня на руки и накрывает губы чувственным поцелуем, становясь моим кислородом. Ноги обвивают его стройную талию. Пальцы путаются в коротких волосах, а после соскальзывают под накрахмаленный ворот рубашки. Спина опускается на мягкий матрац. Как мы оказались в спальне? Не знаю, не помню, да и разве это важно? Главное – Со Джин рядом, чертовски соблазнительно близко, мой… но даже теперь его недостаточно. Пока губы теряются в крышесносном поцелуе, суетливо разделываюсь с маленькими пуговицами мужской рубашки, в желании ощутить жар чужого тела кожей. Наши руки встречаются, возбуждение подстегивает нетерпеливость – оба не можем дождаться, оба спешим, это побуждает улыбаться. Ли стягивает мешающую нам вещь через голову. Взгляд тут же приковывается к жилистому торсу – остаток разумных мыслей в секунду рассыпается, превращаясь в ничто… Крепкие руки опускаются на мою талию, ныряют под тугую кофту и как только касаются кожи, та покрывается дразнящими мурашками. Безумие, настоящее безумие! Кажется, никогда прежде мне не было так хорошо, так просто рядом с кем-то, так абсолютно понятно всё: чувства, желания, стремления. Никаких сомнений. День назад, час назад – да. Сейчас – нет. В данный момент я нуждаюсь лишь в этом человеке, его ласке, в жарких прикосновениях, заботе. Однако Со Джин почему-то останавливается… Вернуться в подобие сознания получается лишь спустя несколько (невероятно длинных) мгновений. Медленно открываю глаза, различая симметричные черты лица в свете ночного города, пробирающегося в спальню через огромное окно в пол. Ли смотрит на меня внимательно, а после говорит… Говорит, блин! Нашёл время прокачать коммуникационные навыки! Вот уж не думала, что буду скучать по молчаливому роботу! – Ты уверена? – шепчет он, вызывая желание взвыть от досады. – Мы можем просто… Вот уж нет, хватит на сегодня слов! И, не позволяя Со Джину договорить, я пресекаю поток отвлекающих слов настойчивым поцелуем, притягивая парня к себе. К чему эти сомнения, метания? Наше желание вполне осознанное, реальное и взаимное. Да, возможно всё происходит слишком быстро, но, если подумать, мы с самого начала начали «не с того», не по стандарту. С первой секунды знакомства и до настоящего момента события сменяли друг друга так, что не опомниться – быстро, стремительно, и Ли ни разу меня не подвёл. В любом случае, сейчас нет сил мыслить трезво. Холодный рассудок в чат не заглядывал, вытесненный порывом, острой необходимостью близости. И пусть подобное мне не свойственно, я никогда не заводила скоротечных романов, но погодите… Со Джин, каким-то непостижимым образом перевернувший мой мир с ног на голову, вовсе не интрижка и уж точно не связь на одну ночь! Так что… Не знаю, что именно происходит между нами, но Ли точно не ошибка, не мимолётное увлечение. Поэтому не вижу смысла сдерживаться и позволяю себе раствориться в нём без остатка, до последней капли, до блаженного изнеможения. Глава 21: Ким Со Джин Рассветы в Корее прекрасны. Ни одному, даже самому искусному художнику, никогда не запечатлеть это потрясающее явление в подлинных красках. Когда солнце восходит, небеса окрашиваются сотнями оттенков ванильного, розового и даже пурпурного. Я никогда не устану восхищаться красотой раннего утра. Меня завораживает палитра природы, нависающая заревом нового дня над ещё крепко спящим городом. Но сегодня всё иначе. Сегодня мне нет дела до простирающегося за панорамными окнами горизонта. Сегодня я смотрю в лицо девушки, умиротворённо сопящей на соседней подушке. За последние полчаса созерцания этой воистину трогательной красоты в голове проносится сотня мыслей, и, к сожалению, не все они радостные. Жалею ли я, что мы с Марией перешли черту? Нет! Наверное, впервые в жизни меня переполняет абсолютная уверенность в собственных чувствах, но имею ли я на них право – вот в чём вопрос. Как быть дальше? Рассказать девушке свою историю? Объяснить, почему ей стоит отказаться от работы в «Пак-Индастриал»? Попросить вернуться на время домой? Она моя слабость – определённо. Если пойду до конца, чем ответит председатель Пак? Безопасно ли Маше быть рядом со мной? Готов ли я так рисковать? Огненный диск солнца поднимается выше, выглядывает из-за виска девушки, ослепляя взор. Маша становится тёмным пятном на фоне ярко-оранжевых зарниц. Прикрываю глаза, но черты миловидного лица не исчезают – отныне они запечатлены прямо в сердце. Приятное тепло вновь утягивает сознание в дремоту. Сил противиться нет. Посплю немного. Может, тогда грузные мысли отступят и решение найдётся само по себе? Из уютных облаков сна меня выдёргивает пронзительный женский визг, чередой одного и того же слова, повторяющегося на русском. Веки разлепляются неохотно. Надо же было так крепко уснуть… Обычно пробуждение проходит быстро, как по щелчку пальцев, но этим утром никак не выходит проснуться, даже несмотря на творящийся вокруг хаос, причины которого мне пока неясны. Стоп. А что вообще происходит? Растираю глаза руками, в попытке вернуть зрению резкость, а мозгу концентрацию. Смотрю прямо перед собой, постепенно различая очертания женской фигуры в мужской рубашке, моей рубашке – довольно улыбаюсь. – Мы проспали! – сообщает Мария, глядя широко распахнутыми глазами, и тут же начинает тараторить, мечась по комнате, точно карп во время кормёжки, в завершении трагически всхлипывая: – Придется идти в помятой, вчерашней одежде. Боже, как же это унизительно! Аргумент, надо заметить, весомый, учитывая, что меня ожидает первый рабочий день в качестве руководителя отдела. И стоило бы поддаться панике, ведь на кону не просто престижная должность, однако если и я начну нервничать, мы точно окажемся в жо… Короче, кому-то определённо нужно оставаться в «сознании». Пусть это буду я. Поэтому предельно расслабленно отнимаю спину от подушек, сажусь и, со стоном потянувшись, пытаюсь погасить полыхающий пожар по имени Мария Соколова. – Да перестань ты так паниковать! Уверен, на фоне моей окровавленной рубашки на тебя никто и внимания не обратит, – говорю это с усмешкой, хотя внутри всё же неспокойно. Интересно, если выйти прямо сейчас, я успею купить сорочку в торговом центре? Он ведь, считай, по пути. Ах, чёрт… и открывается в десять утра – не вариант. – Прости, мне так жаль, – тем временем виновато щебечет Маша, ковыряя испачканный манжет ногтем. Взгляд бесстыдно скользит по её точёной фигурке к самому краю рубахи. Голова неосознанно наклоняется набок, становится тяжёлой, тянет всё тело к матрацу. Ниже… ещё чуть-чуть… Эти стройные ноги сводят с ума! Стояла бы Соколова ближе, уже давно схватил бы за руку и затащил обратно в кровать. Пусть горит синем пламенем «Пак-Индастриал», совет директоров, да хоть целый мир! И я уже почти готов избрать данный план, как единственно возможный, но Маша вмиг распугивает мои (надо признаться) крайне неприличные фантазии, озадаченно интересуясь: – Подожди, тебя что, тоже взяли? Сообразительная. Я сразу отметил, девчонка не только красавица, но и умница, правда, излишне доверчива к людям. Слышал, это одна из главных отличительных черт русского менталитета – широта души или как-то так. Киваю, протягивая немного заносчивое: «ага». Вздрагиваю от внезапного поздравительного возгласа. В «награду» получаю поцелуй, слишком краткий, чтобы успеть им насладиться. Разочарованно вздыхаю, плюхаюсь обратно на подушки, тоскливо наблюдая за тем, как Соколова покидает спальню. И почему сегодня не воскресенье?.. Некоторое время бездумно разглядываю глянцевый потолок. Не хочу ни о чём думать. Стоит вернуться к насущным проблемам, и на обычные человеческие радости – как суетливость Маши, её по-детски наивные «чмоки», смущённая улыбка, моя рубашка, едва прикрывающая стройные ноги, – времени не останется. А так хочется растянуть приятный момент, погрязнуть в нём, вдруг в будущем возможности не представится? С данной мыслью поднимаюсь с кровати. Иду к уборной, обнаруженной вчера рядом с гостиной. В коридоре хаос: продукты-то мы не собрали. Распихиваю, что выпало по пакетам, отношу на кухню и быстренько отчаливаю в душ. Хорошо для этого в квартире всё имеется. Немного странно, но сочтём за везение. После, не озадачиваясь поиском рубашки, ведь Маша утащила её на себе, надеваю брюки и отправляюсь в кухню. Так, по-быстрому приготовить завтрак и кофе. Начинать день, да к тому же рабочий, на пустой желудок – самая огромная ошибка из всех возможных: так всегда говорила омма. И это тёплое воспоминание пробуждает во мне желание, пусть всего на одно утро, но стать тем Со Джином, каким я был когда-то – беззаботным, весёлым, живущим моментом. Лёгкую поступь Маши слышу, как только девушка появляется в гостиной. Выжидаю, будто не замечаю её, продолжая прибираться после готовки. Оборачиваюсь лишь когда Соколова подходит к стойке. Она уже «во все оружии»: классический брючный костюм подчёркивает деловитость, убранные назад волосы придают образу строгости, взгляд прицельный, даже слишком. Но для меня Мария всё та же милашка, скачущая по спальне очаровательным, а главное безобидным, торнадо. Жестом приглашаю к столу. Сегодня завтрак до неприличия прост: глазунья, тушёные овощи, рамён. Однако, вместо того, чтобы устроиться на стуле, Маша обходит стойку, приближается и, удерживая за ворот почти реанимированную рубашку, настойчиво набрасывает её на мои плечи. Вижу, как тонкие пальчики подрагивают, впиваясь в белоснежную ткань. Неужели я так сильно её будоражу?.. Внезапно грудь пронзает столь сильное умиление, что даже захоти я сделать вид, будто не вижу девичьего смущения, не смог бы. Да и зачем отказывать себе в удовольствии? Мне нравится наблюдать за стеснительной Машей. То, как она теряется, как отводит глаза, как губы неосознанно открываются для очередного томного вздоха – бессовестно сексуально… Мария до умопомрачения сексуальна! Всё в ней заставляет меня «закипать», каждый жест, каждый взгляд… Вот и сейчас сердце ни с того ни с сего начинает биться чаще, мысли путаются, а тело реагирует, как не пытайся его усмирить. Боже! Кажется, теперь я начинаю задыхаться… В голове снова и снова проносится мысль: а может, к чёрту её, работу? Да уж, Со Джин, стратег из тебя так себе… Намерение ясное, чёткое: взволновать своим совершенством Соколову (ведь я действительно «и швец, и жнец, и на дуде игрец»). А в итоге что? Стою, не зная, куда себя деть, хоть снова в душ ныряй, да такой, чтобы челюсть сводило от холода! С этим срочно нужно что-то делать. Для начала можно перестать пялиться на девушку, как на кусок сладкого пирога. Глаза! Буду смотреть в них, а не блуждать взглядом по аппетитным формам. Чёрт… Какие же красивые у неё глаза… В конечном счёте, в надежде не свихнуться окончательно и не разложить русскую на стойке вместо завтрака, решаю пойти путём наименьшего сопротивления – в любой непонятной ситуации пори чушь. С дураков ведь взятки гладки? А ещё лучше удиви, выкини то, что оппонент от тебя никак не ожидает. В случае с Машей это «слово». И пусть переболтать Соколову – вызов, достойный храбрых и одновременно отчаянных, я попробую. Начинаю с тем посредственных. Пока «соперница» оправляет на мне рубашку, намеренно смотрю в окно, обделяя её вниманием (вдруг снова заклинит), попутно выдавая высокопарные оды «прекрасности сегодняшнего утра». Далее: пересказываю прогноз погоды на ближайшие дни; извиняюсь за дешёвый рамён на завтрак; обещаю в ближайшем будущем приготовить что-нибудь более изысканное. А ещё задаю кучу бессвязных вопросов, причём подряд, не позволяя Марии опомниться: «Как спалось? Что думаешь по поводу ортопедических подушек в спальне? Не мешало ли солнце с утра? Кофе с сахаром или без? Как напор воды? А полы с подогревом в ванной заметила?..» – и это лишь малая часть ахинеи, выдаваемой моим мозгом и, соответственно, ртом. Неудивительно, что спустя всего каких-то пять минут Соколову начинает, мягко сказать, перекашивать от удивления или шока… фиг его знает. Главное, что я больше не подчиняюсь зову той части тела, что находится ниже пояса. Не издавая ни звука, Маша плетётся к стулу, забирается на него и, приложив к пылающим щекам ладошки, смотрит на меня озадаченно. Я, наконец, замолкаю, довольно усмехаясь. Интересно, каково это – быть на моём месте? – Ты чего? – еле слышно выжимает из себя Соколова, выманивая на мои губы победоносную улыбку, подстёгивая пойти ва-банк. – Ну, смотри, – усаживаюсь рядом, продолжая безобразничать с важным видом, – в спальне достаточно просторно, можем поставить туалетный столик справа от окна. Если света недостаточно, купим зеркало, ну такое, специальное, с лампочками. Гардеробная большая, перестраивать не нужно, тем более на данный момент все твои вещи умещаются в один чемодан. Мельком кошусь на собеседницу. Ещё чуть-чуть, и её челюсть рухнет в глазунью. Чудом сдерживаюсь, чтобы не заржать. – Кстати, рядом со спальней как раз есть свободная комната. Ну… на будущее, – важно киваю. – А пока, если хочешь, можем оборудовать в ней второй кабинет. В принципе, если тебе что-то не нравится, цвет стен, например, или тот жуткий половик у двери, только скажи. Всё переделаем, не проблема. Запихиваю в рот яичный желток, прихлёбываю кофе и, интенсивно жуя, заглядываю Соколовой в глаза, теперь уже прямо, – девица в афиге. Жаль, сфотографировать не могу, рано выходить из образа. Так-то обычно именно Мария вводит меня в ступор, посему хочу насладиться моментом как следует. – М? – киваю вопросительно, вижу ведь, девушка хочет что-то сказать – Чего? – потрясённо произносит она, ещё более тихо, нежели в первый раз. – Как это чего? – изображаю глубочайшее удивление, откидываясь на спинку стула. Маша, будто через силу, глотает минералку из бутылки. – После случившегося ты обязана на мне «жениться». Вот закончим работу, заберем твой чемодан и прямиком в посольство узаконивать отношения, – выдаю на полном серьёзе «контрольный», после чего девушка со звучным хлюпом выплёвывает воду в собственный завтрак. ВОТ УМОРА! – Че-че-че-го? – заикаясь, выкашливает Соколова, и я сдаюсь, больше не могу держать смех внутри, заходясь гортанным гоготом. – Ты реально поверила?.. – О боже! Какой же ты дурак! – вскрикивает русская, швыряя в меня запечатанные палочки, от которых я ловко укорачиваюсь, продолжая смеяться. – Не делай так больше! – добавляет она. Неоднозначно пожимаю плечами, так как ничего не могу обещать: когда Мария растеряна, она становится ещё притягательнее. И всё же, врубив милосердие на максимум, позволяю девушке прийти в себя, останавливая поток иронии и фиглярства. Ведь скоро её ждёт ещё одно потрясение, причём теперь уже самое настоящее. – Если бы с утра было больше времени, я бы сходил в кондитерскую за твоими любимыми вафлями, – меняю тему. – Стоило поставить будильник. Хорошо хоть до офиса десять минут ходу. – Не думала, что запомнишь… – Маша снова смущается, отчего моя грудь наполняется теплом. – Люблю вафли, мне их бабушка готовила, когда хотела побаловать. Одно из лучших детских воспоминаний… Всегда их ем, когда скучаю по дому. А у тебя есть такое блюдо? Ненадолго задумываюсь, всем сердцем желая поддержать разговор. Мне уютно с Марией, тепло. Хочу продлить это ощущение настолько, насколько возможно. Откровения девушки на некоторое время возвращают и меня в детство: на небольшую кухню, пропитанную ароматами жареного риса и кимчи из редиса; за овальный стол, накрытый на четверых; к самому вкусному блюду в мире. – Да… – отвечаю, всё ещё витая в прошлом, отчётливо видя розовые пионы на идеально отутюженном материнском фартуке. – Нам с братом мама часто готовила пибимпап. – Не знала, что у тебя есть брат. Младший? – интересуется Соколова. Неосознанно киваю, но тут же потрясённо вздрагиваю, сжимая палочки до хруста, от осознания того, что облажался. Как я мог потерять контроль?! Зачем упомянул Сo Хёна? Ким Со Джин, ты придурок! Маша тем временем углубляется в тему родственных связей, но я не могу позволить ей копаться в моей прошлой жизни, по крайнему мере сейчас, поэтому приходится снова менять тему – резко, бескомпромиссно, даже если это выглядит странно.