Глава 31: Ким Со Джин Впервые за пятнадцать лет я рассказываю свою историю вслух, не проигрываю события прошлого мысленно, не вспоминаю внутри себя, а облачаю боль в материальную форму. С ранних лет нас учат терпеть. Мужчины не плачут; если не хочешь казаться жалким, держи эмоции внутри; будь сдержан, почтителен, люди не любят выскочек – и так день за днём, год за годом. До последней минуты жизни мы блуждаем по замкнутому кругу молчания, в итоге превращаясь в озлобленные версии себя. Но как быть тем, кто больше не может терпеть, кого боль разрывает изнутри? Что происходит с ними? Сходят с ума? Становятся изгоями? Погибают? Или, поддавшись разрушительной силе, утрачивают человечность, обращаясь чудовищами? А я? Сколько шагов до точки невозврата осталось мне? Можно ли остановиться, находясь у самого края?.. Ведь изначально я на полном серьёзе планировал убить Пак Бён Хо! Однако вовремя отказался от данной идеи. Вот только совсем не из жалости или моральных принципов, а лишь по причине того, что счёл потерю империи куда более увесистым наказанием для обидчика. Смерть слишком милосердна, она обрывает историю, но не для тех, кто остаётся в живых… И вот мы подошли к главному вопросу: кем в этой тёмной истории в действительности являюсь Я? Лишённым родителей сыном, ищущим справедливости, или беспринципным подонком, жаждущим отмщения любой ценой? А кем меня видит Маша?.. Оборачиваюсь. Девушка бледная, точно лепестки снежной хризантемы, взгляд потерянный, сидит, даже не дышит, будто мраморная скульптура у изголовья моего надгробья. Раннее солнце заливает комнату золотисто-розовым светом, но на неё не попадает – Маша в тени. Мой силуэт заслоняет собой тёплые лучи, что в столь скорбный миг могли бы её согреть… – Знаю, я совершил множество ошибок. – Голос преломляется, опускаясь на пару тонов, утопая в сиплой хрипотце, и тут же срывается на звонкие нотки отчаянья. – Вся моя чёртова жизнь одна сплошная ошибка! Но ты, Маша, мы… Слова срываются с губ быстрее, чем мозг успевает проанализировать, тело реагирует по тому же принципу. Опомниться не успеваю, как уже стою перед Соколовой на коленях, сжимая в ладонях её тонкие пальцы. – Я пойму, если ты больше не захочешь меня видеть, но и ты пойми. Всё слишком далеко зашло, я не могу отступить. Пак Бён Хо должен заплатить за смерть моих близких. Вот только если с тобой что-то случится, если из-за меня пострадаешь ты… Под тяжестью этих мыслей голова склоняется к женским коленям. Страшно… Мне впервые так страшно. Нет никакой угрозы извне, я нахожусь в безопасности, но плечи постоянно пробивает паническая дрожь – до ужаса боюсь потерять Марию, пусть и понимаю, что после моего признания это неминуемо. Что же, пора приступить к главному: попросить об одолжении, прощении и попрощаться. Возможно, навсегда. Однако, после того как я фактически ставлю точку, умоляя Машу уехать, она продолжает мою речь многоточием, ласково касаясь лица влажными (полагаю, от потрясения) ладошками. Её голос, такой нежный, вкрадчивый, проникает в меня, наполняя каждую клеточку сердца, высушенного ненавистью, любовью. – Эй, посмотри на меня. Думаешь, «Пак-Индастриал» для меня важнее тебя? Думаешь, ты плохой человек из-за того, что судьба с тобой сотворила? Считаешь, что виноват во всём? Заглядываю в родные глаза и не вижу в них ни упрёка, ни осуждения. Напротив, Маша смотрит на меня с неподдельной заботой, пониманием и… преданностью? От осознания этого колено подгибается, я плюхаюсь пятой точкой на пол, сжимая девичьи руки крепче, не в силах поверить, что она меня не отталкивает. Девушка продолжает говорить, осторожно подбирая слова, но при этом максимально честно, не пытаясь смягчить удар, раскрывая собственный «ящик Пандоры». И с каждым теперь уже её откровением внутри всё ярче разгорается пламя, имя которому – любовь. История Маши не уступает моей, она полная боли, разочарований и одиночества. Я ошарашен. В голове не укладывается, как столь хрупкое создание смогло вынести подобное. Почему меня не было рядом? Отчего судьба не свела нас раньше? Смог бы я что-то изменить? Утешить? Стать опорой? Глупые фантазии. Мы родились в разных концах земного шара и до недавнего времени понятия не имели друг о друге. Однако грудь всё равно терзает чувство вины. Наверное, от того, что после всех бед и лишений Маша, наконец, добилась желаемой цели, а я всё разрушил, отнял будущее, поставил девушку перед фактом бессердечной реальности. Как же ты жесток и эгоистичен, Со Джин! Нестерпимое желание молить о прощении одолевает с новой силой, ресницы становятся влажными… Из последних сил пытаюсь удержать эмоции на допустимом уровне, чтобы не выглядеть жалко. Мысли постепенно концентрируются лишь на этом – первостепенная задача оставить чувства Марии чистыми, не сломленными жалостью ко мне. Её выбор должен быть осознанным, а не продиктованным отзывчивым сердцем. И вдруг девушка заключает: – Пожалуйста, никогда больше не извиняйся за свою любовь, потому что это лучшее, что случилось в моей жизни… – И все мои установки летят к чёртовой матери. Чувствую, как глаза затягивает слёзная пелена. Она действительно это сказала? Я не ослышался? Дыши, Со Джин. Не позволяй себе давить на любимую грузом собственных трагедий! Маша же настойчиво продолжает лишать себя шанса на «спасение», потрясая меня до глубины души своей непоколебимой решительностью: – Что бы не происходило дальше, что бы ты не задумал, я с тобой до конца. – Разве после этих слов я смогу её отпустить?.. – Ты уверена, Сейлор Мун? – еле слышно шепчу, дыхание замирает. – Не пожалеешь? В ответ Мария твёрдо кивает и соскальзывает с матраса вниз, прямо в мои руки, вот теперь действительно ставя точку, но не в нашей истории, а в веренице угнетающих сомнений. А дальше происходит то, о чём я бесстыдно грезил около часа назад, – мы повторяем нашу ночь с самого начала, от первого томного вздоха до завершающего измождённого поцелуя. К зданию «Пак-Индастриал» подхожу, точно ребёнок к кондитерской: глаза горят, на губах играет мечтательная улыбка, мир вокруг кажется таким красивым, солнце – отзывчивым, люди – приветливыми, все, кроме… На ступеньках крыльца замечаю небольшое женское столпотворение. Несколько дамочек, будто курицы в брачный период, обступили расфуфыренного «петуха» (в прямом и переносном смысле этого слова), о котором, в свете последних событий, я и думать забыл. Челюсть болезненно клинит. По горлу поднимается удушливый жар. Шаг невольно ускоряется – меня подгоняет ярость, вспыхивающая глубоко под рёбрами, но за считанные секунды охватывающая всё тело. Словно солнечное затмение – ещё несколько вздохов назад погожий денёк меркнет в беспроглядной тьме, сочащейся из глаз ненавистью. Лю Кан! И как только этот придурок посмел вернуться? Конченый! Почти бегом поднимаюсь на крыльцо, бесцеремонно распихивая кудахчущих девиц. Пальцы левой руки смыкаются на вороте свитера ублюдка, а правый кулак незамедлительно впечатывается в его гладковыбритую челюсть. – Я же предупреждал: если увижу тебя снова, убью! – яростно выплёвываю в ошарашенное лицо явно не ожидающего нашей встречи Люка. Со всех сторон, точно град по стеклу, начинают сыпаться потрясённые женские визги, эхом отскакивая от асфальта и стен здания, но ярость настолько велика, что я не могу остановиться – бью снова и снова. Кто-то хватает меня за одежду. Резко дёргаюсь в сторону смельчака, готовый отвесить и ему знатную оплеуху, благо зрение вовремя проясняется – передо мной испуганная мордашка Джу Ён. – Руководитель Ли, что вы делаете? Остановитесь! – Девушка шокирована, но это не мешает ей так сильно цеплять пальцами мой пиджак, что тот аж по швам трещит. – Не лезь! – яростно цежу сквозь зубы, возвращаясь к жертве, намереваясь обрушить новую порцию ударов. – Руководитель Ли! – громом вонзается в спину сипловатый возрастной баритон. Снова чувствую на себе чьи-то руки, а в следующий миг мои ноги отрывает от земли. Теряя твёрдую почву, неосознанно выпускаю горловину Люка. Урод падает на гранитные ступени, кряхтя и кашляя. Я же оказываюсь в толпе, что теперь в разы больше – меня туда буквально вышвырнули. Ошарашенно озираюсь по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Сталкиваюсь взглядом с секретарём Чон Ха Ну. Его глаза заливает злость, но не злоба, а именно возмущённое недовольство и… разочарование? – Какого чёрта? – содрогаясь в яростной тряске, рычу я. – Это мне до́лжно спрашивать: какого чёрта, руководитель Ли? Что вы тут устроили? – Голос мужчины громкий, но монотонный, без единого содрогания эмоций. И как ему удаётся всегда быть таким непрошибаемо спокойным? – Секретарь Чон… слава богу, этот псих… – мямлит Лю Кан, чем вынуждает броситься на него снова, однако Ха Ну своевременно отпихивает меня в сторону. – «Этот псих» ваш непосредственный начальник, господин Со, – даже не взглянув на ублюдка, отсекает секретарь, и Люк наконец-то затыкается, неуклюже отползая на условно безопасное расстояние. Джу Ён всё это время пытается разогнать толпу, сначала по-доброму тактично предлагая сотрудникам пройти в здание, но вскоре переходя на угрозы. Однако особо любопытных воинственный настрой моего секретаря нисколько не заботит. Впрочем, как только к процессу подключается секретарь Чон, обещая каждому задержавшемуся на улице срез квартальной премии, дело быстро сдвигается с мёртвой точки, и уже минуту спустя на крыльце остаёмся лишь мы втроём да всё ещё пресмыкающийся на ступеньках Люк. – Что же, теперь я попрошу вас объясниться, – требует Ха Ну, полоснув по мне негодующим взглядом. Хочу было ответить, но так зол, что дыхание некстати перехватывает. Этой секундной заминкой пользуется Лю Кан. Тыча в меня пальцем, он пытается подняться на ноги, попутно молотя языком несусветную чушь: – Этот человек… Он напал на меня неделю назад! Поэтому я взял больничный. Его нужно изолировать! Секретарь Чон, вызовите полицию! – Полицию?! Ты в конец охренел?! – сквозь полубезумный смех выкашливаю я и шагаю в сторону «подчинённого». – Руководитель Ли! – в голос одёргивают меня секретари, будто это я преступник, а не ублюдок, покусившийся на честь Соколовой в проклятом караоке. – Да чего вы на меня орёте? Ни черта ведь не знаете! – Разумеется. Потому что вместо того, чтобы разъяснить свои мотивы, вы размахиваете кулаками! – порицательно заявляет Ха Ну, и мне не остаётся ничего, кроме как сказать правду. – Ладно. Не стану называть имён, потому что девушка пожелала замять инцидент, но неделю назад Со Лю Кан после корпоративного ужина пытался изнасиловать одну из наших сотрудниц. Благо я подоспел вовремя. – Что?! – ошарашенно всхлипывает Чхве Джу Ён. Её всегда открытый и приветливый взгляд невинной овечки в мгновение ока становится хищным прищуром тигрицы, вышедшей на охоту. – То есть Люк… пытался… – чуть ли не заикается девушка. – Да ничего ж себе! Ох… И ведь в компании давно ходят слухи, что ты тот ещё мерзавец! А ну иди сюда! Чхве внезапно бросается в «атаку». Теперь уже мне приходится ловить своего секретаря под талию, чтобы уберечь её от уголовной статьи, пока Лю Кан бормочет себе под нос жалкие оправдания. – Секретарь Чон, поверьте мне, это недоразумение! Я просто много выпил… Я не собирался… – Выпил он много! Погоди! Сейчас я пересчитаю своими каблуками твои белоснежные зубы, и пить тебе придётся до конца жизни, потому что жевать будет нечем! – истерично дёргается в моих руках Джу Ён, чем не только удивляет, но и волшебным образом приводит в чувства, заставляя взглянуть на ситуацию глазами Чон Ха Ну, да и остальных сотрудников корпорации тоже. Вот же… Как-то не очень всё вышло. Я и так попал в поле зрения Мин Хо, а теперь ещё и драка прямо перед главным входом в «Пак-Индастриал»… – Руководитель Ли, – отвлекает меня от раздумий Ха Ну, – пожалуйста, уведите госпожу Чхве. Кажется, она слишком потрясена услышанным. – Но… – неуверенно протестую я, машинально притягивая Джу Ён к себе, крепче положенного сжимая её хрупкую фигурку. – Идите. С господином Со я разберусь сам. Обещаю, он не уйдёт от ответственности, – заверяет секретарь Чон. У меня нет причин сомневаться в его словах. Поэтому я разворачиваю Джу Ён лицом к входу, крепко беру за запястье и пытаюсь увести, однако справиться с малюсенькой по внешнему виду дамочкой оказывается куда сложнее, нежели с качком Со. Вот кого в действительности Лю Кану стоит опасаться. Клянусь, попадись он Чхве в коридоре, она его лощёной мордой полы всего офиса отполирует! И откуда в этой женщине, что весит от силы килограмм сорок, столько прыти? До лифтов девушку приходится чуть ли не волоком тащить, попутно пытаясь не вспыхнуть вновь самому, ведь весь путь Джу Ён не умолкает ни на секунду. Её возмущение настолько заразительно, что, закрывая дверь кабинета, я чувствую готовность вернуться и врезать подонку под дых ещё пару раз. Однако замечаю, как внезапно секретарь опадает на стул, её нездоровый цвет лица и тяжёлое дыхание вытесняют собой все прочие мысли. – Госпожа Чхве, вы в порядке? – обеспокоенно интересуюсь, но девушка не реагирует. – Джу Ён, что с вами? – Я так разозлилась, что голова закружилась… – через силу выжимает она, пряча позеленевшее лицо в ладонях. Чхве тошнит? Ей душно? Что я могу сделать? Оглядываюсь. Подхожу к окну, распахиваю створки. Сканирую взглядом помещение, даже не знаю, что именно надеясь найти. Графин для воды… пуст. Но я точно знаю, что в противоположном конце этажа есть кухня для сотрудников, а там и кулер, и холодильник с бутилированной минералкой, и аптечка. – Посидите тут минутку, я принесу воды… – Не стоит, руководитель Ли, – пытается встать секретарь, вынуждая меня приблизиться и силой вернуть её на стул. – Это не просьба, – твёрдо констатирую я, получаю слабый кивок в ответ и выхожу из кабинета, зачем-то прихватив с собой стакан.