За последние несколько дней моя психика совместно с эмоциями пережили такую встряску, что пресловутые американские горки лишь позавидовать могут. Каждый день я чувствовала себя так, словно находилась на краю обрыва, готовая вот-вот сорваться в пропасть, и лишь Со Джин вынуждал меня преодолевать страшный спуск, вознося к вершинам, даря невиданное прежде счастье. Сейчас, когда горячие капли воды разбиваются о светлую кожу, я улыбаюсь. Приятно осознавать, что завтра мне не придется лечить израненное сердце, причинять боль безгранично дорогому человеку и пытаться придумать, как жить дальше. Не знаю, что ждёт нас впереди. Да и не уверена, если честно, не пожалею ли о принятом решении «быть вместе вопреки» через месяц или, быть может, год… Ведь будущее весьма туманно, загадочно и, как мне кажется, неизбежно. Однако я уже говорила прежде: «случайностей не бывает». А раз судьба так настойчиво переплетает наши с Со Джином жизни, значит, стоит рискнуть и проверить. Бегло вытираюсь, ныряю в белую футболку и выхожу из ванной. Ли стоит у окна, внимательно что-то рассматривая, выглядит спокойным и умиротворенным. Мне нравится видеть его таким необременённым. – На что смотришь? – спрашиваю негромко, сокращая раздражающее расстояние быстрыми, но мелкими шагами на цыпочках. Со Джин принимается петь оды ночному светилу, и оно бесспорно прекрасно, но сегодня никакой луне не сравниться с тем, что радует мой глаз. Останавливаюсь за спиной парня, нежно обнимаю, позволяя ладошкам бесстыдно скользить по голой коже. Нос упирается в лопатку, его тут же пленяет уже знакомый запах мужского тела. Мечтательно улыбаюсь, прикрываю глаза и невольно вспоминаю беседу с бабушкой, состоявшуюся много лет назад. Тогда я страдала от неразделенной, как мне казалось, любви и спрашивала, по каким признакам бабуля узнала, что дедушка был «тем самым». Она смеялась и, не понимая моих душевных терзаний. Говорила, что во времена её молодости не было такого понятия, как «люблю, не люблю». Да и в принципе раньше семьи образовывались иначе. Они с дедушкой виделись-то всего три раза до брака, а любовь пришла с годами. Ещё бабушка говорила, что красота рано или поздно увянет, «бабочки в животе» – пройдут, как и восторг первых ощущений. Вечно лишь чувство уюта, вызываемое в тебе человеком. Возле избранника должно быть приятно и спокойно, словно ты дома, даже если за окном чужбина. В четырнадцать я этого не осознавала, ведь как можно мечтать о спокойствии, когда эмоции льются через край? Сейчас понимаю, насколько бабуля была мудрой женщиной. И, если проанализировать ситуацию, получается: Со Джин – «тот самый». Он мой герой от начала и до конца, во всех возможных смыслах! С ним комфортно, уютно, тепло. Я без ума от его «киборговых» замашек. Обожаю, когда он дурачится. Таю, когда проявляет заботу, беспокоится обо мне и даже когда сердится. С ним я чувствую себя увереннее, в безопасности, мне легко и свободно. Он тот, к кому хочется возвращаться. Он мой дом… – Ничего не хочешь мне сказать? – неожиданно серьёзно спрашивает Ли, вырывая из потока романтизированных мыслей. Пытливый взгляд тут же фокусируется на сосредоточенной мордашке, но, как ни пытаюсь, не могу прочесть причину смены настроения собеседника. – Тебя что-то беспокоит? – Голос едва сотрясает воздух, не хочу разрушить так тяжело давшуюся нам идиллию. Герой не отвечает, от чего в голову тут же начинают лезть дурные мысли, ломающие голос, наполняющие сердце тревогой. – Со Джин, что-то случилось?.. К счастью, Ли реагирует быстрее, нежели мой пульс сходит с орбиты. А когда на губах парня появляется язвительная ухмылка, я окончательно расслабляюсь. Зуб даю, сейчас ляпнет что-то едкое! Видимо, в данный момент, у нас стадия Со Джина-дурашки. Однако вопрос, повисающий в воздухе, вынуждает вновь собраться. Хм, изучала ли я что-то о Корее? Как сказать… не то чтобы ночи напролёт штудировала интернет… Растерянно, отчасти неловко растираю затылок, поджимаю губы и выдаю нечто размытое. – Ну… что-то изучала… На работу могли и не взять, так что… – Ясно, – молниеносно осекает Со Джин, после чего демонстративно шагает к кровати. Щурю взгляд, шестеренки пытаются просчитать его действия наперёд, но как-то не получается. Ай, да ладно, буду действовать по ситуации! Живо обгоняю своего прекрасного гостя, спешно расправляю смятую простынь, просто потому что бесит, и плюхаюсь на матрац. Ладошка тут же оглаживает местечко рядом, а взгляд устремляются к лицу парня. – Итак, что я должна была изучить? – невинно хлопаю ресницами, примеряя на себя образ любознательного ученика, готового внимать. Со Джин просит мобильный. Отдаю его без задней мысли: уровень доверия к этому человеку зашкаливает. Длинные мужские пальцы быстро скользят по экрану, после чего я получаю гаджет обратно, полагая, что придётся читать какую-нибудь занудную статью, но вижу расшифровку фразы о луне… Это признание в любви! Не верю собственным глазам, от того вынуждаю их пробежаться по тексту во второй и даже в третий раз. Дыхание прерывается. Сердце на миг замирает, но вскоре пускается в бешеный галоп. Всё это невероятно трогательно, мило и так красиво, что плакать хочется. Теряюсь. Слишком быстро… Местами настолько сказочно, будто не со мной. Он любит? Со Джин любит меня?.. Божечки… И нужно бы что-то сказать… Однако, вопреки чувствам, захлёстывающим с ног до головы, отчетливо понимаю – не могу ответить прямо сейчас: не получается дать своим привязанностям чёткое определение. Со Джин волнует, интригует, соблазняет и очаровывает, но признание в любви для меня не пустой звук, я не разбрасываюсь такими словами. Хочу быть уверенной на тысячу и один процент! – Со Джин… – Голос тихий, смущенный. Думаю поблагодарить мистера робота за смелость, но это будет выглядеть так, словно он уже одной ногой во френдзоне. Блин, ещё и щеки горят, будто их натерли красным перцем! Впервые в жизни не нахожу слов, а те, что имеются, ни в какую не желают складываться в предложения! На помощь приходит Ли, бережно беря за руку. Его прикосновение успокаивает, немного, но при этом и будоражит. Парень заверяет, что не требует ответа прямо сейчас и признался лишь для того, чтобы я прекратила сомневаться в искренности его поступков. А я и не сомневаюсь, верю, безоговорочно! Смущенно киваю, поднимая глаза к красивому лицу. Вижу в его выражении что-то новое, неизведанное – возможно тревогу… страх? Но вместе с ними и кое-что до боли знакомое… За подобным взглядом я и сама нередко прятала от окружающих сокровенное, то, чем не хотела делиться. Со Джин собирается признаться в чём-то ещё?.. Поэтому внезапно так побледнел? У него есть девушка? Он помолвлен? Женат? Неизлечимо болен? Да что, Господи Боже, что?! Однако все мои поверхностные догадки рассыпаются прахом, стоит господину Ли заговорить. – Маша… Дело в том, что я врал тебе. Я всем врал! Мое имя не Ли Со Джин, и я совсем не тот человек, которым меня все считают… После этих слов я конкретно «зависаю» – глаза по пять рублей, с очевидным вопросом внутри, отражаются в пронзительном взгляде напротив, но отклика не находят – Со Джин молчит. Некоторое время ничего не происходит. Я не в силах понять сказанного, а Ли… (или не Ли? Чёрт…) не решается продолжить свой рассказ, очевидно способный перевернуть мой мир, только-только с таким трудом поймавший равновесие, с ног на голову. – Я расскажу тебе всё и отвечу на любые вопросы честно, чтобы ты могла решить, хочешь ли ты быть с таким человеком… Плохим человеком… – с тяжелым вздохом произносит парень, поднимаясь с кровати и отходя к окну. Моё тело тут же напрягается в предчувствии чего-то страшного. – Мне было тринадцать, когда родители погибли в автокатастрофе… – начинает он, но вдруг снова замолкает. Короткая пауза, отрицательный взмах головы, и Со Джин меняет ранее сказанную фразу, обнуляя всё, что я о нём знаю: – Нет, когда родителей убили, подстроив автокатастрофу… – И дальше мой робот рассказывает историю, покрывающую кожу льдом. Со Джин говорит, что много лет назад уже известный мне председатель Пак стал причиной гибели его близких. Что именно из-за него тринадцатилетний мальчишка был вынужден сломя голову бежать из дома. Правда, сделать это получилось ценой потери младшего брата, которого пришлось бросить в Сеуле. И чем больше мрачных подробностей наполняет воздух некогда уютной комнаты, тем напряжённее становится поза рассказчика: его голос приобретает металлические нотки, на руках прорисовываются вены, а дыхание наполняется тяжестью. Ясно одно – семья Ким потеряла всё из-за «Пак-Индастриал», и этого уже не исправить. По окончании основной части истории понимаю – не могу пошевелиться. Прокомментировать услышанное тоже не получается. Пока не знаю, как реагировать и что думать в целом. Ситуация похожа на очередной завиток «американских горок». Грудь охватывает неприятное чувство, оно облепляет сердце колючками, сдавливает, наполняя его тягучей болью, но не моей, а парня, стоящего напротив. Силуэт Со Джина, окутанный невероятно красивыми розоватыми лучами начинающего восхождение солнца, выделяется контрастным темным пятном, заполнившим его мысли. Сложно сказать наверняка, сколько раз за последние полчаса он назвал себя плохим человеком, ничтожеством, не заслуживающим права на счастливую жизнь. Чувство вины выпотрошило его до основания, стёрло из воспоминаний все приятные события, оставив лишь беспроглядную тьму. Но самое главное, в этой комнате не только Со Джин живёт под гнётом сожалений. Я прекрасно знаю, каково этого, мне близка его боль. Слишком близка… И от каждого произнесённого парнем слова, что я невольно пропускаю через себя, эта чертовка расцветает в груди алым цветком, оседая жгучей пыльцой на памяти. Плавно история достигает отметки нашего общего старта. Со Джин поворачивает голову. Его проникновенный взгляд тут же улавливает мой потерянный. Солнце, настойчиво пытающееся заполнить мягким светом пространство, ласково огибает идеальный мужской профиль. В другой ситуации я бы наверняка восхитилась, но сейчас этот совершенный «пейзаж» не способен завладеть моим вниманием. – Знаю, я совершил множество ошибок. Вся моя чёртова жизнь одна сплошная ошибка! Но ты, Маша, мы… – с явной тревогой в голосе говорит мистер совсем уже не робот и, опускаясь передо мной на колени, берёт за руки, туго сглатывая. Заглядываю в его глаза. Дыхание в очередной раз перехватывает. Безумно боюсь, что дальше последует нечто, возводящее очередное «нет» между нами. – Я пойму, если ты больше не захочешь меня видеть, но и ты пойми. Всё слишком далеко зашло, я не могу отступить. Пак Бён Хо должен заплатить за смерть моих близких. Вот только если с тобой что-то случится, если из-за меня пострадаешь ты… – И Со Джин тягостно вздыхает, опять, роняя голову, почти касаясь лбом моих коленей. Я же замираю в ожидании. Этот момент сейчас настанет? Теперь появится то самое роковое «но»?.. – Пожалуйста, прости меня за ложь и за то, что прошу тебя уйти из компании, – продолжает Со Джин, на что я несколько раз сбивчиво моргаю. То есть, это не расставание? Ему кажется, будто просьба уйти с работы станет для меня непреодолимым препятствием?! – Мин Хо видел нас, он следит за мной, и сложить два плюс два ему труда не составит. Поэтому ты должна уволиться. Знаю, не имею права настаивать, подло с моей стороны. Это я должен был соблюдать осторожность, держаться от тебя подальше, уберечь… Но у меня не вышло. Мне жаль, мне очень жаль, Маша. Прости, если сможешь, за несдержанность, слабость и за мою любовь… – заканчивает Ким, а я еле сдерживаюсь, чтобы не упасть в облегчении на кровать, раскинув руки в разные стороны. Слабая улыбка трогает губы. Пальцы тут же находят местечко на гладко выбритых щеках парня. – Эй, посмотри на меня, – произношу мягко, чуть наклоняясь навстречу. – Думаешь, «Пак-Индастриал» для меня важнее тебя? – Склоняю голову на бок, придвигаясь ещё ближе, чтобы показать свою решимость. – Думаешь, ты плохой человек из-за того, что судьба с тобой сотворила? Считаешь, что виноват во всем? – Мои глаза наполняются неподдельной заботой. – Не всегда вещи такие, какими кажутся. Поверь, я знаю, о чём говорю. Много лет назад моя мать сделала всё для того, чтобы я считала себя чудовищем, убившим отца. Всё дело в том, что мы попали в аварию… из-за меня. – Нервный смешок, до боли закусанная губа. – Точнее, не так: видишь, даже спустя восемнадцать лет я продолжаю рассказывать навязанный матерью сценарий. На улице была осень, начало ноября, слишком рано выпал снег, резину мы тогда ещё не успели сменить. Отец не хотел никуда ехать, но у моей лучшей подруги был день рождения, и я устроила типичную подростковую истерику, не желая его пропускать. Так как папа безгранично любил свою малышку и был уверенным водителем, он повёз меня сам, не доверяя таксистам. Снег всё никак не прекращал идти, и в какой-то момент я, тогда даже не успела понять как, ощутила сильный толчок. Машину крутануло, она свалилась в кювет, несколько раз перевернувшись. Отец не выжил, меня успели спасти. Долгие годы я была абсолютно уверена, что виновата в смерти самого дорогого на свете человека. Точнее, моя мать делала всё, чтобы я не забыла об этом ни на секунду. Лишь спустя какое-то время бабушка по линии отца случайно стала свидетельницей очередной мозговой промывки мамы и забрала меня к себе. От неё-то я и узнала, что причиной аварии была не я, и даже не первый снег, а пьяный придурок, вылетевший нам навстречу… – Грустная ухмылка сквозь поджатые губы. Секунда чтобы перевести дыхание. – Но матери было плевать. Я неоднократно пыталась перестать общаться с ней, но она не отставала. Единственной целью её существования стало портить мне жизнь. Поэтому, когда бабушка умерла, я воспользовалась возможностью в виде выигранного гранта на обучение в Америке и уехала из России, разрывая все контакты. Замолкаю, в очередной раз повторяя про себя слова бабули о том, что в случившемся нет моей вины. Знаю это, понимаю, но смогла ли принять, даже после стольких лет? Чувствую, как пальцы Со Джина накрывают мои руки в немой поддержке, такой необходимой сейчас. Его взгляд полон участия и… любви. Именно это ярче всего доказывает, что связать судьбу с ним – правильный выбор. – К чему я это всё: разве трагедия, произошедшая с отцом, делает меня плохим человеком? – Заглядываю в такие родные глаза, и, как только слышу категоричное, возмущенное «нет», продолжаю. – Тогда почему желание наказать виновных в гибели родителей делает ТЕБЯ плохим? Почему ты винишь себя в том, в чём обвинять нужно Пак Бён Хо? Знаешь, если бы тот пьяный урод ходил сейчас по земле, беззаботно радуясь жизни, не знаю, чтобы я делала и как бы поступала! Но вряд ли бы оставила его в покое! Щеки окрашивает праведный гнев, однако он тут же угасает, сменяясь желанием утешить, обнять и забрать боль человека, безгранично для меня важного. – И пожалуйста, никогда больше не извиняйся за свою любовь. – Ещё секунду назад боевой тон вмиг смягчается, и я сползаю с кровати прямо на руки Со Джину, заканчивая однозначным выводом: – Потому что это лучшее, что случилось в моей жизни… В карих глазах напротив читается слишком очевидное потрясение. Не угадаю, что беспокоит парня больше: мой рассказ или реакция на его признания. Впрочем, всё это совершенно не важно, и пусть многое ещё нужно осмыслить, главное для себя я уже вынесла. – Что бы ни происходило дальше, что бы ты не задумал, я с тобой до конца. – Ты уверена, Сейлор Мун? – глухо роняет Со Джин, затаив дыхание. – Не пожалеешь? В ответ я твёрдо киваю и тут же утопаю в руках родного человека. Сейчас мы словно две сломанных частички пазла, находящие покой и целостность друг в друге. Приятное чувство. Никогда не испытывала подобного прежде. Оно тягучим мёдом растекается по искалеченным частицам души, успокаивая давно саднящие раны. Трепетные, но в то же время крепкие объятия весьма скоро перетекают в страстные поцелуи, позволяющие отпустить прошлое, принять себя настоящими. И наплевав на расцвет нового дня, треклятый «Пак-Индастриал», да и остальной мир в целом, мы вновь растворяемся друг в друге, уже не беспокоясь о смятой простыне. Ближе к семи утра, немного уставшие, но безмерно счастливые, мы заказываем завтрак в номер, потому что одному из нас всё же нужно отправляться на работу. Отпускаю господина Ли… нет, Ким Со Джина с неспокойной душой, потому что информация о планах относительно взлома базы данных корпорации, в которые он меня посвятил, пугает. Я не глупая, могу представить все возможные риски, однако пока не понимаю, как помочь. Это убивает. В ходе обсуждения мы также решили, что в «Пак-Индастриал» мне смысла ехать нет. Важный «руководитель проекта» оформит увольнение самостоятельно. Так что сегодня по планам, кроме того, чтобы держаться от Паков подальше, найти новое жилье (потому что здесь оставаться небезопасно) и перевести вещи. Конечно, Со Джин предлагал на время улететь в штаты, но я отказалась. Как после всего услышанного можно оставить его одного? Верно – никак. Застываю на пороге номера не живая, ни мёртвая. Не моргая, смотрю на то, как двери лифта сходятся, увозя от меня Со Джина в логово монстра. И о чём я только думала, соглашаясь на увольнение?! Киму просто катастрофически необходима помощь шарящего в программировании человека! Знаю, он и сам хорош, но будем реалистами: у Паков целая компания IT-шников. Справится ли он в одиночку? С грохотом захлопываю дверь, прижимаю пальцы к губам и начинаю наматывать круги по номеру. Нужно как следует всё обдумать! Что мы имеем? Мин Хо предложил мне «особую вакансию» вчера. Надеюсь, новой кандидатуры у него пока нет. Но, если я сольюсь, обязательно появится, и кому именно генеральный предложит свой эксклюзивный «соцпакет» угадать нереально. Недели не пройдёт, Со Джин спалится. Зато, если стукачом буду я, смогу прикрыть спину господина «Ли». Решено! Осталось только придумать объяснение вчерашнему инциденту. Ещё, конечно, не помешает уговорить Со Джина на эту авантюру, но с ним разберусь постфактум. Время идёт на минуты, не дам ответ Паку-младшему до обеда, лавочка прикроется. Чёрт, я же не рассказала Со Джину о сделке! Он совсем ничего не знает о намерениях Мин Хо! Вот же голова дырявая… Надо поспешить. Предупреждён—значит, вооружён! Ох, чувствую, затея выйдет мне боком, но я ведь русская, а мы не пасуем перед трудностями! Быстро собираюсь. Вызываю такси. Макияж наношу по пути на работу – сейчас в «Пак-Индастриал» должна идти утренняя планерка. Главное успеть к Мин Хо раньше, чем это сделает мой непосредственный руководитель. В здание корпорации вхожу «летящей» походкой, нервно поглядывая на наручные часы – успеваю (на работу так-то опаздываю, но у меня теперь иные приоритеты, так что не страшно). Захожу в лифт вместе с парочкой человек. Жму кнопку семнадцатого, пока мои спутники тычут что-то ниже десятки – слишком поглощена придумыванием оправдательной речи для генерального, чтобы придавать значение маршруту. А зря… Кабина останавливается на этаже IT-отдела, двери разъезжаются и как раз в тот момент, когда мимо них проходит кто?.. Правильно, господин Ли Со Джин! Наши взгляды тут же встречаются. В глазах моего робота за секунду проносится бессчётное количество эмоций: от замешательства и отрицания до возмущения и даже гнева. Я определённо попала! Но, к «невероятному» везенью (читать: истеричному нажатию на кнопку «закрыть») лифт трогается быстрее, чем разъярённый руководитель достигает своей цели. Тяжело выдыхаю, склоняясь к полу. Благо в кабине больше никого и есть пара секунд, чтобы собрать мысли в кучу. Нужно сосредоточиться на встрече с Паком. Разговор с Со Джином оставлю на потом. Выхожу в холл на негнущихся ногах. Иду до приёмной генерального, где сталкиваюсь взглядом с девушкой-секретарём. Она быстро смекает, что к чему, но, намереваясь меня подрезать, встаёт со стула слишком медленно. Ускоряюсь и абсолютно бестактно врываюсь в кабинет к Мин Хо прежде, чем его верная помощница меня остановит. Дверь от резкого толчка ударяется о стену с глухим «бам», на который генеральный, стоящий у окна, оборачивается. Сейчас его фигура кажется ещё более вытянутой и пугающей. Ощущение, что я вот-вот, причём по собственной воле, шагну прямо в зубы крокодилу. В голове гимном отстукивает: русские не сдаются, русские не сдаются! – Я согласна. – Выпаливаю на одном дыхании и, честное слово, прямо-таки слышу, как та самая пасть смыкается.