Отследить Соколову оказывается не так-то просто. Не могу понять причину, почему «ищейка» не срабатывает. Софт новый, я проверял его прежде. Может быть, Маша установила на телефон защиту, и при выключенном питании мне не пробиться? – Ащщ! – шиплю на всю гостиную, вскакивая на ноги. Хочется смести ноутбук со стола, перевернуть в этой проклятой квартире всю мебель, разбить собственную дурную голову о стену, но вовремя останавливаюсь. Этот лэптоп – единственное, что может привести меня к Маше. Я должен попробовать снова. За бесконечными поисками решения проходит не меньше часа. Запястья начинает сводить, но пальцы, не сбавляя темпа, резво печатают на клавиатуре. И вот, хвала Будде, я вижу результат своих трудов, ну или не совсем своих, ведь одновременно с появившимся маячком в проге на телефон приходит сообщение: «абонент снова в сети». Маша смогла включить телефон!!! Моя ты умница! Шумно выдыхаю, смахивая со лба проступившую испарину, и как только вижу всплывающее окно с вопросом «Цель обнаружена. Отправить данные на смартфон?», подтверждаю операцию, попутно сбрасывая с себя влажную одежду. Облачившись в любимый прикид «невидимки» (чёрное худи с капюшоном, кожаная куртка, бейсболка), хватаю всё, что может пригодиться, включая пистолет, припасённый «на всякий случай», и покидаю квартиру с чётким ощущением, что больше сюда не вернусь. На парковке по привычке иду к мотоциклу, однако в самый последний момент замедляю ход, глядя на железного коня. – Прости, Чингу, знаю, ты надёжнее и быстрее, но вдруг Марию придётся везти в больницу… Даже думать об этом не хочу, и всё же стоит быть готовым к любому повороту событий. Машина практичнее. Поэтому, скрипя сердцем, направляюсь к «любезно» предоставленному «Пак-Индастриал» седану. Его и разбить в случае чего не жалко! В салоне подключаю мобильный к бортовому компьютеру, чтобы не отвлекаться по дороге на мелкий дисплей гаджета. Жду. Сопряжение происходит так медленно, что у меня начинается нервный тик. Сегодня в принципе время течёт по странной кривой: то стремительно несётся, не давая возможности как следует всё осмыслить; то замедляется до неприличия, когда стоило бы поспешить. Наконец цифровой женский голос оповещает, что маршрут построен. Удовлетворённо клацаю языком, завожу двигатель и вдруг понимаю, куда навигатор меня ведёт… В горле застревает воздух. Смотрю на проложенный путь, свайпая пальцем по табло вверх, вплоть до точки, отмеченной красным флажком – предполагаемое местонахождение Соколовой. Ынпён – район, где я вырос, был полон надежд, планов на будущее, и где с лёгкой руки Пак Бён Хо моя жизнь в одночасье рухнула, обратившись беспросветным одиноким кошмаром… Но и это ещё не всё! Разумеется, я могу ошибаться, ведь не был «дома» целых пятнадцать лет, однако здание, обозначенное программой-ищейкой, располагается примерно там же, что и офис «Ким-Компани» когда-то. Судя по всему, Бён Хо собирается закончить нашу историю там, где она началась… Хм, а у старика, оказывается, весьма своеобразное чувство юмора – чёрное, как и его сердце… Ладно, упиваться шоком времени нет. Ехать до места около часа. На улице дождь поливает – значит, будут пробки, а Маша совсем одна в окружении крыс, норовящих отхватить кусок посочнее. И под крысами я имею в виду вовсе не грызунов. Как и в случае с отслеживающей программой, добраться до точки назначения сходу не выходит. Во-первых, упомянутые ранее заторы на дорогах и скверные погодные условия значительно замедляют; во- вторых, Ынпён очень изменился за время моего отсутствия, и, несмотря на постоянно чирикающий в динамиках навигатор, под давлением эмоций, а также ведомый старой мышечной памятью, я пару раз сворачиваю не туда. К зданию отцовской компании подъезжаю в лёгких сумерках. Территория огорожена высоким забором, но ворота, будто нарочно, открыты. Когда-то офис «Ким-Компани» представлял собой двухэтажное каменное строение, выкрашенное в тёплый молочный цвет, с белыми жалюзи на вымытых до блеска окнах и сдержанной, светящейся вывеской. Перед главным входом омма собственноручно высаживала цветы, белила бамбуковые палочки, воткнутые в землю в качестве обозначения клумб, вязала красивые ленты на кустарниках. Мы с Со Хёном часто приходили, чтобы подмести дорожки и полить вишню, которую аппа посадил в день открытия справа от крыльца. Здесь было мило, по-домашнему уютно. Сейчас же обветшалое здание, осквернённое уличными хулиганами-графистами, превратилось в декорации к мрачному триллеру, в финале которого все умрут. Штукатурка потрескалась и частично осыпалась. Окна разбиты да абы как заколочены. От цветников матери не осталось и следа. Лишь вишня, окрепшая, раскинувшая свои узловатые ветви над полуразрушенным крыльцом, всё ещё пытается бороться за жизнь. Правда, в этой разрухе с пожухлой, почти облетевшей листвой она выглядит устрашающе. Первое, что бросается в глаза, когда я покидаю салон машины, автомобиль, демонстративно припаркованный у центрального входа. У меня, как и у всех программистов (ладно, хакеров), отличная память на цифры – номер служебного авто председателя. Очевидно – это ловушка! Меня не то чтобы заманивают, а открыто вручают приглашение на, полагаю, собственные похороны. И не будь в деле замешан кто-то из близких, я бы ни за что сюда не сунулся, но выбора нет! Задираю голову, глядя на рыхлые тучи. Они уже начинают менять угрюмо-серый цвет на пока ещё тусклые, но нежные оттенки заката. Снова. Моя жизнь разлетается на куски под алыми небесами… Вдруг на втором этаже здания раздаётся грохот, заглушая зловещий вой собаки. Времени на сомнения не остаётся. Срываюсь с места, полностью забывая о собственной безопасности. Влетаю в фойе. Темно, хоть глаз выколи! Пахнет сыростью. Повсюду обломки мебели, битое стекло, строительный мусор. Но я отлично помню планировку, поэтому без труда нахожу лестницу и поднимаюсь на нужный этаж. Передо мной длинный коридор: левая его часть – стеклянные перегородки, правая – глухая стена, прямо по курсу помещение, некогда служившее одновременно и переговорной, и кабинетом отца. Дверь приоткрыта, из небольшой щели льётся тусклый свет – я на месте. Достаю пистолет, снимаю с предохранителя и, не мешкая, врываюсь внутрь. Вижу Пак Бён Хо, склонившегося над… Машей? Это она на стуле? Что он с ней делает?! Не успевая подумать даже о том, почему меня никто не останавливает, бросаюсь на старика, хватаю его за шиворот и отбрасываю в сторону, мгновенно оказываясь рядом, нависая исполненной яростью тучей. Стрелять не буду, забью ублюдка до смерти! К чему без зазрения совести и приступаю, со всей силы вмазывая в дряхлую челюсть кулаком. Слышу крик! Женский крик! Но слов не различаю – уши заложены белым шумом гнева. Убью сволочь! Собственными руками прикончу! Внезапно в правый бок кто-то врезается, сбивая меня с ног. Пистолет вылетает из руки и исчезает в темноте, а я на мгновение теряюсь, потому что в этом жесте есть что-то до боли знакомое… ТОЧНО! Тот самый приём, за который меня хвалил тренер школьной сборной по хоккею. – Хён, успокойся! Мы пришли помочь! – сквозь гул в голове пробивается голос прижимающего меня к земле человека. Дёргаюсь, распахиваю глаза, пытаясь понять кто инициировал захват – Со Хён… Он-то здесь откуда? Стоп! Как брат меня назвал? – Что ты сказал? – хриплю, пытаясь выбраться из-под его тела. – Мы пришли помочь, – повторяет Со Хён, чуть ослабляя хватку. – Как ты меня назвал?! – Собрав всю силу в кулак, я таки сбрасываю с себя хубэ. Его взгляд становится затравленным, виноватым. Брат поджимает губы и смотрит куда-то за моё плечо. – Теперь можно… – раздаётся позади старческий сип Пака. – Хён, – теперь уже более уверенно повторяет малой, вытягивая вверх руку, на запястье которой я вижу парный браслет дружбы, тот самый! – Я знаю, кто ты. Я всё знаю, брат… Меня будто посадили внутрь огромного медного колокола, а после как следует вдарили по тому колотушкой. – Что?.. – только и могу вымолвить, а затем окончательно отпихиваю от себя Со Хёна и поднимаюсь на ноги. Тошнит. Шатает из стороны в сторону. Ничего не понимаю… Какого чёрта происходит? Выходит, Со Хён на стороне врага? Нет! Не могу об этом думать сейчас. Не хочу. Нужно скорее… что? Зачем я вообще здесь?.. Мутный взгляд, рыщущий по тёмному пространству, улавливает хрупкую фигурку на стуле. Маша… По инерции иду к ней, спотыкаясь о какие-то обломки. Девушка связана. Смотрит на меня испуганно, что-то бормочет, то ли на русском, то ли на английском, а может, и на корейском… В голове мешанина, не могу сконцентрироваться. Молча наклоняюсь, пытаясь развязать девичьи руки, их пережимает нечто шёлковое. Галстук. – Председатель меня спас, – без конца тараторит Соколова, от чего становится ещё хуже. – Со Джин, ты слышишь? Он пришёл… – Помолчи, – глухо командую я, нервно дёргая за конец импровизированной «удавки». – Ким Со Джин! – рассекает тишину голос председателя, что окончательно срывает мою предохранительную чеку. Я резко выпрямляюсь и выбрасываю руку в сторону подонка, тыча в него указательным пальцем. – Я. Сказал. Заткнись. Старый ублюдок! Что ты наплёл моему брату? А ты, – смотрю уже на Со Хёна, который всем своим видом показывает готовность защищать человека, превратившего нашу жизнь в ад. Ладно, судя по всему, только мою жизнь, но сути это не меняет! – Как ты можешь оставаться рядом с этим монстром, зная, что он сотворил?! Тебе не стыдно? Перед отцом, перед матерью! – Мальчику не за что стыдиться. – Пак Бён Хо выходит вперёд, не давая брату ответить, в предостерегающем жесте кладя ладонь на его плечо. Ничего не боится, упырь! – А мне есть, – спокойно продолжает он, под скрип моих зубов, сжимающихся до судороги в челюсти. – Выслушай, а уж потом принимай решение. И я в свою очередь даю слово, что тоже покорно его приму … – Решение? Оно останется неизменным! – ядовито усмехаюсь. – Может, тебе и удалось запудрить мозги моему младшему брату, но я здесь для того, чтобы… – Убить меня? – перебивает Пак. – Абоджи… – вклинивается Со Хён. От его обращения к председателю по моему телу проходит мощный разряд гнева, подталкивающий вперёд. Даже не знаю, кому в данный момент хочется врезать сильнее – убийце родителей или брату, что предал их светлую память. – Я не убивал твоих родных, – твёрдо заявляет Пак, вынуждая меня замереть на месте. – Но не скрою, что стал косвенной причиной случившегося. Если сможешь дослушать меня до конца, узнаешь правду. – Правду? – злобно ухмыляюсь я. – Да вся империя Паков насквозь пропитана ложью! Нет! Я не стану! Не буду слушать! – Со Джин! – неожиданно одновременно вскрикивают Со Хён и… Маша. Я резко оборачиваюсь к девушке. Она бледная, как смерть, но в глазах решимость. – Просто послушай… Меня привёз сюда не председатель, а Мин Хо. Потому что… – И голос девушки ломается. Я вижу, как её плечи начинают дрожать. Но почему? – Потому что… – снова произносит Соколова, однако теперь значительно тише, она не уверена, стоит ли говорить, сомневается… – Потому, что первый наследник «Пак-Индастриал» – ты, Со Джин. Ты мой сын, мой первенец… – заканчивает за Марию Бён Хо, и под моими ногами разверзается пропасть, а грудная клетка сжимает сердце так сильно, что не могу сделать ни вдоха. Бред! Что за чушь говорит этот старик?! Совсем из ума выжил? Постойте. Мне нужна секунда, чтобы вернуться в сознание. Нет! Тысяча секунд, миллион… – Я несу этот крест долгие годы и заберу его с собой в могилу, – тем временем продолжает Пак. – Мы с твоей матерью познакомились задолго до того, как она встретила Джин Хёна. Со Ха была моей первой и единственной любовью. Я хотел жениться на ней, но, к сожалению, девушка из бедного района не отвечала требованиям моей семьи, а я был слишком труслив, чтобы пойти против воли отца. Вскоре родители организовали мне брак с наследницей конгломерата своих влиятельных партнёров. Узнав об этом, Со Ха бросила институт и уехала из Сеула. Я пытался её отыскать, но четно. И лишь спустя много лет, совершенно случайно, мы столкнулись на парковке спорткомплекса. Я забирал Мин Хо с занятий, а Со Ха пришла на один из твоих матчей. Тогда-то я и узнал, что она сбежала, будучи беременной на раннем сроке, сама ещё того не зная. И можно было оставить всё как есть, ведь мне удалось выяснить: девушка давно замужем, у тебя есть отец, не догадывающийся, что ты ему не родной, так как Со Ха, узнав про беременность, выскочила замуж практически за первого встречного, что в итоге обернулось удачей, ведь Джин Хён оказался хорошем парнем. Но мои чувства, моя одержимость этой женщиной победили голос разума. Я решил остаться рядом, пусть не мужем и даже не возлюбленным, но покровителем. Предложил Джин Хёну финансирование, купил для него это здание, полностью и безвозмездно передав права владения. Помог наладить бизнес. Ради Со Хи и тебя, Со Джин. Но всё тайное рано или поздно становится явным. Джин Хён узнал правду о нашем прошлом. Ему пришло анонимное письмо, полагаю, написанное моей бывшей женой, желающей отомстить за годы холодности и безразличия в браке. В тот роковой вечер он попросил приехать к вам в дом, я ещё не знал зачем. Ким был пьян. Мы крепко поругались, наговорили друг другу глупостей и бессмысленных угроз, которым ты стал свидетелем. После чего Джин Хён взял машину, собираясь уехать из города, а твоя мать решила его остановить. Я пытался ей помешать, но Со Ха сказала, что не хочет больше меня видеть, что ни дня не жалела о своём выборе и любит мужа всем сердцем. Я уважал твою мать, её желания, мнение и, как бы мне не было тяжело, отпустил… – Бён Хо на некоторое время затихает, но не для того, чтобы я смог уложить в своей голове его историю, а потому что ему… больно… Не хочу это признавать! Каждая клеточка тела противится данному открытию, однако горе старика, стоящего передо мной, очевидно. – Шёл дождь… – перебивает поток моих мыслей Пак, чуть ли не через силу выдавливая из себя слова, – совсем как сегодня. Джин Хён не справился с управлением. Машину вынесло на встречную полосу, где она столкнулась с грузовиком, принадлежавшим моей компании. Жуткое стечение обстоятельств. Жестокая пощёчина жизни… Как только я об этом узнал, сразу же распорядился, чтобы к вам приставили моих людей. Я не мог допустить чтобы вы с малышом Со Хёном отправились в детский дом, поэтому после похорон ваших родителей твёрдо вознамерился оформить официальное опекунство. Но ты… – И мы впервые за последние десять минут сталкиваемся с Бён Хо взглядом. Его затянут слёзной пеленой. – Ты всё неправильно понял и уже сбежал. Ещё одна злая шутка насмешницы Судьбы. Соглашусь, мне стоило поговорить с тобой лично, до похорон или даже во время, рассказать о своих намерениях открыто. Тебе было тринадцать, взрослый, почти мужчина. Уверен, ты бы смог если не принять меня, то понять. Только я не знал, как смотреть в глаза ребёнку, который из-за моей безответной любви лишился матери. Но вот прошли годы, и ты вернулся ко мне… Мой блудный мальчик, жаждущий мести. Мой сын. Я прошу, – в этот момент Пак Бён Хо вдруг начинает опускаться на колени, что вводит меня в полнейший ступор. – Нет, умоляю! Позволь вернуть долг, внести твоё имя в семейный реестр, искупить ошибки прошлого… – И твоим искуплением станет моя компания?! – раздаётся яростный крик, и из темноты выходит Мин Хо с моим пистолетом в руках. – Не позволю! Секунда. Стены заброшки содрогаются от выстрела. Инстинктивно бросаюсь к Маше, становясь её щитом. Однако трагический визг Соколовой оглушает, вынуждая глянуть через плечо. В горле застревает собственный крик. Вижу спину Со Хёна, заслонившего собой председателя. По некогда белоснежной ткани рубашки младшего брата расползается алое пятно…