– Что?.. Кто?.. Какие быки?.. Это что, имя собственное какого-нибудь подразделения? «Быки»… не слышал о таком! Это что-то вроде американских «Морских тюленей»? В чьем они подчинении, кто командир, где дислоцируются? – Это не подразделение – обыкновенные быки, парнокопытные с рогами, хвостами, копытами и шерстью… Стадо средней упитанности в восемьсот голов. Все обалдело посмотрели на карту. – При чем здесь быки? Какие к черту быки?.. Что за чушь? Быки… и самолеты? Стадо… У нас перехватчики «под парами» на полосах, а вы про каких-то быков. Они что у вас – летают? – Нет, но позволяют решить поставленную боевую задачу… * * * Быки не летают, они точно не перехватчики. И вооружение у них так себе, не для современной войны – пара рогов и копыта. Но когда быков много, и они несутся в одном направлении лавиной, то остановить их трудно… Отчего это они вдруг побегут? Так рефлекс, если их несколько недель тычут острыми палками и шокерами под хвост, сопровождая эти действия звуком горна, то услышав его, они рванут с места, как хорошие спринтеры. От звука. Все быстрее и быстрее. А вслед им понесутся злобные, хорошо натасканные псы, наскакивая, рыча и обрывая мясо с ног. И вся эта лавина, разгоняясь, врубится в периметр базы, обрывая колючую проволоку, выворачивая столбы, снося заборы и разбивая фонари. Как тяжелые танки. И когда под копытами рванут сигнальные или даже боевые мины, они обезумеют от страха еще больше. Наверное, в стадо будут стрелять, точно – будут! И что с того? Как можно остановить семьсоткилограммового быка, ополоумевшего от страха и боли, пятимиллиметровой пулькой? И даже если быка убить, он и тогда успеет пробежать пятьдесят или сто метров и кого-нибудь придавить или что-то снести! Это будет сущий ад – сотни разъяренных быков, вой сигнальных мин, лай собак, световые ракеты, выстрелы и жуткий, так что земля трясется и гудит, топот. Быки ворвутся на базу, снося всё на своем пути. Что не самое худшее, худшее случится после, когда быки разбегутся во все стороны – на взлетно-посадочные полосы, к башне диспетчерской, к самолетам и ангарам, к заправщикам, к казармам летного состава… И взорвутся. Нет, не яростью, натурально, потому что к шее каждого будет приторочен небольшой, килограммов на тридцать, тючок. Что такое тридцать килограммов для такой туши, тем более, что все эти недели они таскали их на себе, привыкая к грузу. Тридцать килограммов взрывчатки разнесут быков в клочья и разнесут самолеты на взлётке, диспетчерскую, все казармы и вспомогательные помещения. Двадцать тонн взрывчатки, бабахнувшей одновременно – это серьезно. А еще горючка в баках самолетов и в хранилище, боеприпасы, автомобили… Это будет еще тот фейерверк! Во все стороны на километры разлетятся бычьи головы и хвосты, куски обшивки самолетов, обломки стен и… фрагменты тел людей, которые должны были бомбить одну неблизкую страну. Но… не успели. Оперативная группа бомбардировщиков стратегического назначения, которая способна разом стереть с лица земли три десятка городов или уничтожить целую армию, будет ликвидирована… стадом парнокопытных. На войне как на войне. – А девятая воздушная армия? Да, верно, есть еще другие, стоящие на боевом дежурстве воздушные армии и эскадрильи стратегических бомбардировщиков. И если хотя бы треть бортов долетит… * * * Летуны – элита армии. Любой. Им и пайки, и выслуга, и премии, всяческий почет и уважение. Но когда доходит до дела, они первые оказываются на острие атаки. И летят… в одну сторону. Но не сразу, вначале в частях объявляют усиленный режим несения службы, отменяют отпуска и выходные, летный состав загоняют в казармы, где они «пухнут» в ожидании приказа. Впрочем, у стратегических бомбардировщиков каждый вылет боевой. Но тут случай особый, здесь из ангаров выкатят не только дежурные, но и расконсервированные и даже латаные-перелатанные «борты», зальют баки под самые «пробки» керосином, подвесят ракеты «воздух-земля», и «воздух-воздух», воткнут в распахнутые бомболюки ядерные бомбы, заправят в бортовые пулеметы и скорострельные пушки ленты… Да еще припасут горячий кофе и булочки экипажу, потому как не близко лететь! Готовность номер один! Бомбардировщики выкатят поближе к взлёткам, летчики заберутся в кабины в ожидании отмашки, и тут… Что такое?.. Там, на холмах, где живут добропорядочные обыватели, случится какая-то ерунда: ветряки, торчащие на шестах, вдруг придут в движение, закрутят пропеллерами, набирая обороты. Конечно, ветряки на то и ветряки, чтобы крутить… Но только у этих лопасти закрутятся, несмотря на полный штиль, или даже против ветра! И что еще удивительнее, вдруг все разом повернутся задом к набегающему воздушному потоку. Как по команде! Но как ветряк может крутиться, подставив под набегающий поток хвост? Не может! А эти крутятся! Скрытые внутри электромоторы наберут бешеные обороты, и ветряки один за другим начнут срываться с креплений, но не упадут, а… полетят! Низенько. Но всё более ускоряясь и набирая сумасшедшую скорость. Десятки и разом! Полет их будет недалёк, все-таки они не планеры, и аккумуляторы, питающие моторы пропеллеров, после отрыва от сети сдохнут очень быстро. Но им далеко и не надо, им только до ближайшего аэродрома дотянуть. Где их заметят… – Смотри, что это? – Где… где?.. – Да вон же, со стороны солнца, на три часа… И верно, в небе, посверкивая толстенькими боками, неслись какие-то серебристые сигарообразные цилиндры. – Самолеты? – Какие к черту самолеты! Не бывают самолёты длиной в полтора метра. Только, если игрушечные модели. – Ракеты?! – С пропеллерами? Верно, пропеллеры есть, точнее полупрозрачные круги на носах «сигар», которые ввинчиваясь в воздух, толкают их вперед. Сколько же их… – Смотри, с другой стороны тоже! Ветряки слетятся со всех сторон, как пчелы к улью. Но батареи разрядятся, моторы замолчат, пропеллеры остановятся. А шасси у ветряков, чтобы совершить мягкую посадку не будет, и они станут падать на землю… Шлепаться и взрываться мощно и громко, разбрызгивая во все стороны раскаленные осколки и капли зажигательной смеси. И случится на отдельно взятой базе немаленький армагеддон, переполох со взрывами, грохотом и пламенем. Конечно, ветряки не ракеты, и не могут выбирать цели, но этого и не требуется, так как пальба будет вестись, как говорят артиллеристы, по площадям. Вот только площади эти будут маленькие, а «снарядов» много, так что промахнуться будет невозможно. Бах!.. Бах!.. От стоящих на взлётке бомбардировщиков только клочья полетят, осколки и обломки конструкций, куски бетона будут рвать фюзеляжи и плоскости, разбивать «фонари», дырявить баки… Ну и куда им с такими дырками лететь? И кому лететь, когда летчики, если не убиты, то контужены и до полусмерти перепуганы? А ветряки всё падают и падают с небес, как град. Как… система залпового огня «Град». И от аэродрома почти ничего не останется – сгорят ангары, казармы, авиадиспетчерская, взорвутся хранилища ГСМ, заправщики и склады, взлетные полосы, изрытые воронками, станут напоминать разбитые грунтовые дороги, где не то что самолету взлететь, джипу не проехать, подвески не угробив. И останется на месте, где был аэродром, хорошо перепаханное поле. Молодцы конструкторы, точно рассчитали все расстояния и траектории, так, чтобы без недолетов и перелетов, чтобы куда надо прилететь, грохнуться и рвануть. Минус еще один аэродром и большая часть стратегических бомбардировщиков, которые теперь полгода штопать придется, как дырявые носки. Нет того аэродрома. И еще одного, вокруг которого местные жители ветряки понаставили. И еще… Только там не ветряки, там с неба дождем квадрокоптеры посыпятся. Не один-два – сотни! Налетят из-под солнца, как стая хищных птиц, зависнут, свет белый заслонив, и станут пикировать вниз на стоящие на взлетке самолеты. И, конечно, начнут взрываться, пусть не как «ветряки», поскольку не могут взять столько «бомбовой» нагрузки, но всё равно очень эффектно, потому как кроме взрывчатки будут набиты стальными шариками, которые разлетаясь подобно шрапнели будут дырявить всё, что попадется им на пути, рикошетом отскакивая от бетона и стен. Ужас!.. Увы, не конечный. Когда атака завершится и оглушенные пилоты и техники потянутся к санчасти, налетит вторая волна дронов, уронив вниз с импровизированных подвесок осколочные гранаты и многие, очень многие пилоты полягут на бетон, так и не успев получить первую медицинскую помощь. – Вот эти аэродромы, их тоже вычеркните. И вот этот полк стратегической авиации. И еще два… Там и там… * * * Но есть еще ракеты. Потому что они есть! Баллистические, с разделяющимися ядерными боеголовками и у каждой своя цель – оборонный завод, военно-морская база или целый город. И надо с ними что-то делать, надо быть готовым к отражению в любой момент… Ведь если они долетят… – Не долетят. – Но это ракетные части стратегического назначения, которые… – Они не будут участвовать в ударе. – Как это? – Просто не будут… Там мои люди и забор… – Что, простите? – Мои люди. И… забор… * * * Война никогда не случается вдруг. Как не бывает на пустом месте семейных разборок. За войной всегда стоят чьи-то, вполне конкретные интересы: или желание урвать кусок чужой территории, или потенциальных конкурентов обрушить, или свою политическую волю навязать. Когда интересы определятся, то в дело вступают дипломаты, которые находят и высказывают взаимные претензии, обычно не имеющие отношения к причинам конфликта, но лишь маскирующие их. Градус нарастает… Кто-то кого-то выдворяет, объявляет персоной нон грата и закрывает консульства и посольства. Сцепившиеся державы обменяются нотами, грозят друг другу санкциями и нехорошими словами. Всё как в уличной драке, где противники разогревают друг друга оскорблениями и лишь потом по мордасам стучат. Это будет первый сигнал. Исполнителям. Которые отправятся в супермаркет закупать макароны, консервы и соки. В немалых количествах, чтобы уйти в «автономку». Забьют багажники и салоны машин съестными припасами, приедут домой, выгрузятся и запечатают дверь, как в подводной лодке. Градус конфликта будет повышаться, и противники начнут «бряцать оружием». Как всё в той же «стенка на стенку» драке, где хулиганы, выговорившись, тянут из карманов финки, кастеты и цепи. Только у сверхдержав вместо холодного оружия – ядерное. И войска стратегического назначения, которые будут приведены в боевую готовность. И это станет поводом для второго сигнала. Человек поднимется на верхний этаж, чтобы засесть там филином на ветке до сигнала отбоя. Но один раз спуститься придется, когда раздастся звонок по мобильному телефону: – Я прибыл. Откройте дверь… Сорок девять двенадцать. «Сорок девять» – это пароль для опознания, чтобы случайно дверь какому-нибудь почтальону или разносчику пиццы не открыть. – Сейчас спущусь. Нацепит на лицо пластмассовую маску, неважно какую, главное, что во всё лицо. И тот, что у двери, тоже маску наденет. По инструкции. Такой вот карнавал. – Заходи. Никаких рукопожатий и обмена любезностями. Но и произнесенных нескольких слов будет довольно, чтобы услышать испанский акцент. – Твоя комната. Там постельное белье и полотенце. Еда в холодильнике. Я работаю днем, ты ночью. Через неделю наоборот. Кивок. Далее случится какой-нибудь локальный конфликт, играющий роль детонатора: захват посольств, случайная бомбежка приграничной деревни или стрельба в эрцгерцогов. И если на этом краешке супердержавы не остановятся, то…