– Что везем? – Песок, в документах указано. Странно, строительный песок и вдруг россыпью в тентованном фургоне и таком же прицепе. Это считай две трети кубов порожняка. Неразумно. Еще более странен маршрут, который чуть не на полстраны. У них там что, своих карьеров нет? Или это песок золотой? – Нам необходимо осмотреть груз. – А чего его смотреть – песок он и есть песок. Как на пляже. Полицейский нахмурился, протянул руку к кобуре пистолета. Американские копы при исполнении не понимают юмора. Такая у них серьезная работа. Кроме шуток. – А на каком основании? У меня все документы в порядке? – заартачился было водитель. Но быстро заткнулся, потому что там, чуть раньше, на хайвее, нарушил. А возражений, протестов, пререканий и дискуссий американские полицейские не принимают, так как они представители закона и порядка. С нашими можно было бы объясниться на месте, и они бы поняли, вошли в положение и все бы разошлись довольные друг другом. Такие у нас дружные и сплоченные, в своем маленьком коллективе, инспекторы. А эти никому на цент не верят, в спину дышат и вышестоящим командирам о чужих безобразиях докладывают. Полицейский, подсвечивая фонарем, заглянул в прицеп. Где точно был песок. Россыпью. – У вас есть лопата? – Что? – Лопата. Или лом. Нашлась монтировка. Один из копов прыгнул в кузов и стал тыкать монтировкой в песок. Наверное, в армии сапером служил, мины выискивая. Вдруг замер, к чему-то прислушиваясь. Еще потыкал. И стал разгребать песок ногой. Очень старательно. Всё грёб и грёб, проявляя завидное служебное рвение. Пока во что-то не уперся. Во что-то твердое. – Что там? – Откуда мне знать, – пожал плечами водитель. – Слежавшийся песок. Или камень. Я его сюда не грузил. И водитель отступил назад. Ко второму полицейскому. Тот, согласно инструкции, положил руку на рукоять табельного пистолета. Всё у них там регламентировано и прописано. И в людей с авторучкой, похожей на нож, они палят согласно инструкции сразу в лоб наповал, и идут за это премию получать. За труп с авторучкой. – Здесь какой-то ящик. Отгреб еще. Увидел на крышке надписи. Вытащил фотоаппарат, сделал несколько снимков, как это предписывает протокол. В ящик не полез опять-таки согласно служебным правилам, так как вскрывать неизвестные ящики в подобных подозрительных случаях надлежит специально обученным саперам в особо отведенных помещениях. Подошел, спрыгнул на землю. Сказал: – Вы поедете с нами. Но поехать никуда не получилось, так как водитель вдруг повернулся, сделал пару шагов и протянул руки ко второму полицейскому. Наверное, чтобы тот надел на них наручники. И тот точно – вытащил, расправил браслеты и… упал на асфальт. Как подкошенный. И другой, который успел выхватить оружие, тоже. Оба они прилегли на асфальт, уставив в небо удивленные глаза. Водитель быстро затащил их в полицейскую машину, посадил на передние сиденья, заломил назад руки и за спинкой застегнул их наручниками. После чего выломал и растоптал рацию и все вебкамеры, в объективы которых мог попасть, выбросил подальше ключ зажигания, служебное оружие и огрел полицейских по затылкам чем-то тупым и тяжелым, что под руку подвернулось, наверное, той же монтировкой. И уехал. Грузовик потом нашли и довольно быстро – в Америке сильно не забалуешь. А вот прицеп – нет. Видно, его перецепили на другой трак и уволокли в неизвестном направлении. Машина числилась в угоне, криминалисты сняли с руля и ручек отпечатки пальцев, но оказалось, что они принадлежат хозяину грузовика. Растоптанные вебкамеры отыскали, собрали по кусочкам, но карт памяти в них не оказалось. Чудом сохранился фотоаппарат полицейского, а в нем снимки ящика, идентифицировать который не удалось. Ящик и ящик – тара, в которой преступники перевозили груз, может наркотики, а может, даже оружие, раз водитель рискнул напасть на служителей закона. И еще взяли пробу просыпавшегося песка с дороги и проверили. Песок слегка фонил. Полицейским зашили пробитые головы и сняли показания. Но ничего вразумительного они рассказать не смогли – дело было темное, ночное и обещало стать типичным американским «глухарем»… * * * – Мне нужны ваши люди. – Какие? – Те, что имеют пояса и не боятся отдать жизнь во имя Аллаха. Плачу за каждого сто тысяч баксов. Плюс двадцатка сверху семье погибшего героя-мученика. – Зачем тебе это? – Неважно. Важно, что наши цели совпадают. Вы ведь не любите янки? – Не любим. Не за что их любить. – И я не люблю. Так что вы имеете уникальную возможность устроить им небольшую встряску за мои немаленькие деньги. Двух зайцев одним выстрелом. – Каких зайцев? – Неважно. Это пословица. Пусть будет двух гиен. Вы получите деньги и продемонстрируете миру свои силу и намерения. И, возможно, получите еще один бонус от третьей стороны, в виде премии за удачно проведенную операцию. Подумайте, предложение горячее, а исполнителей помимо вас много. Но я обратился именно к вам, так как вы мне симпатичны. Или ваши люди боятся смерти? – Мои люди не боятся смерти и готовы умереть во имя наших целей в любой момент. Их жизнь не принадлежат им, она принадлежит Аллаху. – Тем более. Пусть янки получат то, что заслужили! – Как будет выглядеть оплата? – Наличными. Треть сейчас и остаток сразу после дела. – Нет, не пойдет – фифти-фифти. Я должен выдать семьям аванс и устроить проводы для уходящих на смерть. – Хорошо, согласен. В какой валюте предпочитаете получить деньги. – В долларах. Вот как интересно получается, с американцами воюют, а зеленые бумажки с их президентами берут с удовольствием, предпочитая любым другим дензнакам. – Когда мне доставить на место моих людей? – Это не ваша забота – моя. Вы просто передадите мне их в условленном месте. Но я хочу быть уверен, что в последний момент они не струсят и не передумают. – Они не передумают и сделают всё как надо. У них нет выбора, в любом случае их ждет смерть – мучительная и позорная, или героическая, которая принесет пользу их народу и семьям. Пути назад у них нет. Можете не сомневаться, они честно отработают свои деньги. И стороны ударили по рукам. Сделка состоялась. Сделка, на которой продавалась и покупалась смерть… * * * – Хочу сделать карнавальные маски. Из латекса, чтобы как живые и даже поры видны… Поры не получатся? Тогда цвет, румянец, родинки… Вы понимаете. Для семейного спектакля. Я ведь в единственном лице актер: зайду за кулисы – и раз, другой образ! Возможно такое, чтобы точь-в-точь? – В принципе, да. Смотря кого. – Например, Бэтмена или Шварценеггера. Да, его. Только не теперь, а в молодости и бицепсы накладные. И кого-то из злодеев обязательно, допустим Ганнибала Лектера. И пусть они борются – добро со злом и Арни побеждает. Дети будут в восторге. И еще кого-нибудь для смеха из самых узнаваемых звезд. Я подумаю кого. Сделаете? Я за ценой не постою, мне восторг детей важнее долларов. Примерка. Лампа, столик – в точности как в театральной гримуборной с тремя раскрытыми лепестком зеркалами, чтобы фас и профили с двух сторон. Фотографии на прищепках. На них лицо… Типично американское… Лоб, щеки, волосы, глаза… Растягиваем, надеваем на лицо латексную маску. Подгоняем, разглаживаем по физиономии, как изделие номер один, убирая складки. Смотрим, крутимся перед зеркалом фас и в профиль. Сравниваем с оригиналом на фото. Нет, что-то не то. Здесь и здесь… Сдираем с себя образ, как змея старую шкурку. Берем другую, другого производителя… Да, эта, пожалуй, лучше. Своего лица уже нет, свое лицо – это лишь подложка, лишь болванка для нового. Смотрим, сравниваем… Абрис, ширина лба, скулы, парик… Скулы надо чуть расширить, брови опустить миллиметров на пять и волосков в них добавить, ну это они сделают легко… Конечно, стопроцентного сходства добиться будет трудно, но кто станет всматриваться – некогда будет всматриваться. Теперь цветные, под колер оригинала, линзы. Поморгаем… Похоже?.. Более-менее. Но черты лица – это не главное. Можно быть похожим на образчик, как брат близнец, и всё равно тебя мгновенно раскусят. Узнаваемым человека делает не лицо, а образ – движения, гримасы, походка, определенный поворот головы или улыбка. Именно так мы узнаем знакомых в толпе задолго до того, как рассмотрим детали. Образ! Шаляпин в гриме Бориса Годунова – это не тональные крема и накладки, это вживание в шкуру, в характер… Это внутреннее ощущение власти, посыл! Отсюда вера зрителя и успех! Как двигается человек с фото, как слушает, как улыбается? Смотрим видео, убыстряем, стоп-кадр. Пытаемся повторить. Вот этот наклон головы и прищур. Нет, не так, чуть мягче. Пробуем… Пробуем… Повторяем… Сто, двести раз… Уже лучше… Но не то, нет, не то! Надо, как Шаляпин, надо лучше, потому что он был в образе ушедшего в мир иной человека, которого теперь уже никто не видел, и он мог импровизировать. А тот, кого предстоит играть теперь – хорошо узнаваем. Еще раз… Еще… Еще… Поворот… Улыбка… Поднести руку к лицу, вот так. Нет, не так, вот так. Еще… Еще…