На несколько секунд каждый из нас погрузился в свои мысли. Я заговорил первым: – Боюсь, нет такого большого и крепкого зонта, который защитил бы меня от всех последствий, если видео запостят. Ты даже не представляешь. Аделина скорчила гримасу, и я понял, что, возможно, не представляю всех выпавших на ее долю несчастий. До сих пор собственные страдания казались мне несоизмеримыми с чужими бедами. В первый раз я задумался, что другие тоже могли натерпеться всякого. Да и разве в эту игру можно выиграть? – Не думаю, что я такой же храбрый, как ты, – прошептал я. У Аделины вырвался невольный смешок, который, на мой взгляд, был совершенно неуместен в нашем разговоре. – Тогда тебе повезло, что мы дружим. – Дружим? Ты и вправду сказала дружим? – Ой, да ладно, не беси меня… – Извини. Недолго думая, я согласился: – Ты права. Мне повезло. Аделина замигала глазами и, мне показалось, даже забыла, что собиралась сказать. Я отвел взгляд в сторону, смущаясь того, что только что произнес: Аделина говорила в шутку, а я был откровенен. Без маски. Наконец она откашлялась и уткнулась в телефон. Найдя то, что искала, она хрипло произнесла: – Посмотри хорошенько. В левом углу, у столба. Я взглянул и чуть не подпрыгнул, увидев, что она была на моей страничке в фейсбуке и собиралась запустить опубликованное Ясером видео. – Не надо, я и так знаю, что там. Вряд ли у меня поднимется настроение, если начну смотреть видео с собственным падением. – Какое самолюбие! Забудь о себе на минуту. Посмотри влево, говорю тебе, там, в углу. Аделина запустила видео. Во рту появился привкус горечи, я шепотом произнес: – Они играли со мной, как кошка с мышкой! Наверняка до колик нахохотались! В этот раз Аделина не стала отпускать саркастические комментарии, хотя поводов было достаточно. Она меня предупреждала, а я не послу шал. – Извини, – прошептал я. – Снова извинения? Не многовато ли? – Я думал, ты завидуешь, сердишься, что я тусуюсь с популярными ребятами. Аделина наклонила голову вправо и скорчила гримасу. – Слушай, может, в чем-то ты и прав. Но мной двигало еще и чувство вины: хотя я и наговорила тебе всякого в первый день в столовой, я всегда тебя замечала. И я видела, что Элиас был с тобой груб с первого сентября. Только… мне это было даже удобно: понимаешь, пока он развлекался с тобой, то не обращал внимания на меня. Уверена, так думают многие в классе. Мы видели лишь то, что хотели видеть, а на остальное закрывали глаза, будто нас это совершенно не касается. Получается, это мне надо просить прощения у тебя, только вот я до смерти боюсь всякой демонстрации чувств. У меня от этого вся кожа чешется и из носа хлещет. А еще… – Я понял, извинения приняты. Надо сказать, ты уже искупила вину. Даже с лихвой. Ты же только что меня спасла. Вкус горечи во рту пропал, мгновенно сменившись сладким предвкушением победы. Благодаря наблюдательности Аделины перед нами широко распахнулись двери запасного выхода. Она улыбнулась, и от улыбки заблестели ее глаза – мне это понравилось. Правда понравилось. Аделина собрала волосы в хвостик. А потом мы долго разговаривали. От души. Потому что в этот раз козыри оказались у нас в руках, и мы точно выиграем партию. Четверг, 10 июня 21 час 34 минуты Память как скрипка, которая играет сама по себе. Психологическая травма либо совсем стирается, либо остается с тобой навсегда. Я легко управляюсь со скрипкой, но не факт, что справлюсь со своей памятью. Конечно, это расстраивает, но ничего не попишешь. Я должен приручить собственную память и довериться ей, а не отторгать. Запомню ли я сегодняшний день на всю жизнь? Не могу гарантировать. Хотя в данную минуту кажется, будто ничто его не сотрет, удары по голове могут быть довольно сильными… Вот почему, мой дорогой дневник, я решил все доверить тебе. И в этот раз без кинематографа, потому что отныне моя жизнь не фильм, а просто – моя жизнь. Я не держусь в стороне. Я широко раскрыл ей объятья. Было непросто вернуться в лицей и делать вид, будто ничего не произошло. Накануне вечером Элиас отправил мне следующее сообщение: «Тебя сегодня не было. Думаю, мохито виновато. Вечеринка с покером удалась. Надеюсь, ты не воспринял близко к сердцу шуточки Натана. Повторим на днях? Моргана согласна». Я лишился дара речи: он и вправду думает, что достаточно свистнуть, и я примчусь. Очевидно, Элиас еще не понял, что ко мне вернулась память. Тем лучше: значит, мы на шаг впереди. Я переслал сообщение и свои соображения Аделине, на что та ответила: «Отлично, действуем по плану». Получив ее ответ, я улыбнулся: можно подумать, мы разработали наисложнейшую стратегию, хотя на самом деле проще не бывает. Но, конечно, в реальности все происходило не так, как мы планировали. Я немного опоздал в лицей, чтобы не столкнуться лицом к лицу с Элиасом, Натаном и Ясером до нужного момента. Стараясь не пересечься с ними взглядами, я искал поддержки в неугасающих темно-синих глазах Аделины и не слушал объяснения мадам Бувье о параллелях «Антигоны» Жана Ануя и положении Франции во времена оккупации. У меня на подходе была собственная битва. Мы с Аделиной решили, что будет проще всего сразиться с Элиасом наедине, без дружков. Она вызвалась отвлечь их, когда настанет момент сообщить Элиасу, что я хочу поговорить. В десять часов я первым вышел из класса и стал поджидать его. Элиас волочился где-то в конце вереницы учеников. Однако тут я почувствовал, что чья-то нежная рука коснулась моей – рука принадлежала той, кого я старательно избегал все утро. – Ромен, нам нужно поговорить. Нежная ручка сжалась, поразив меня своей силой. – Ты, наверное, ненавидишь меня, но нам правда нужно поговорить. Встретившись взглядом с Морганой, я удивился, что меня не захлестнули эмоции, как раньше. Первый раз с тех пор, как мы знакомы, я увидел перед собой девчонку. Красивую, даже очень, но обыкновенную девчонку, а не фею, окруженную светом озера из леса Броселианд. И этой девчонке я мог сказать нет, несмотря на умоляющий взгляд, вокруг которого скопилось что-то похожее на слезы. Я сразу понял, что за неземной красотой кроется совсем другое, однако не успел ответить, как она оттащила меня в коридор. Мне не хотелось привлекать внимание одноклассников, поэтому я пошел за Морганой, надеясь, что Аделина догадается о произошедшем и будет действовать по обстоятельствам. Моргана довела меня до рекреации в конце коридора. В это время никто там не околачивался, поскольку стекло в громадном окне во всю стену было разбито и, когда помещение заливали солнечные лучи, становилось жарко, как в аду. По крайней мере, здесь нам никто не помешает. Моргана накрутила на палец длинную прядь, глядя себе под ноги. Так как она молчала, я решил подтолкнуть ее. – Ну, что такого важного ты собиралась сказать? Она взглянула на меня исподлобья, будто оценивая. – Это правда, что к тебе вернулась память? Выражение лица ответило за меня, поскольку она тут же продолжила: – Я поняла это, когда ты обернулся, позавчера вечером, после того, что случилось у балкона. Можно было подумать, ты увидел призрака. Ты точно так же выглядел в прошлый раз. Я… Я хотела сказать, мне очень жаль, что все так обернулось. Оба раза. Но должна тебе сказать, у меня не было выбора. Элиас… он… Голос ее дрогнул, и она продолжила с трудом: – Ты не один на крючке у Элиаса. Когда мы встречались, он… Он… Короче… У него есть кое-какие мои фотографии. Которые никто не должен видеть. К концу фразы она практически бесшумно шептала. Ее фарфоровая кожа мгновенно залилась краской. Других объяснений мне и не требовалось. Моргана продолжила: – Когда я его бросила, он сказал, что я еще пожалею. – Он шантажирует тебя фотографиями. Не глядя на меня, она кивнула. – Однако то, что ты сделала, мерзко. Толкнула меня в ловушку, чтобы защитить себя. – Хотела бы я на тебя посмотреть! Что бы ты сделал на моем месте? – Как минимум не позволил бы делать такие фотки. Ее зеленые глаза наполнились слезами, и я пожалел о сказанном. Но на нее я тоже сердился за то, что играла моими чувствами и привела прямо в руки к чертову Элиасу. Я сердился на нее за то, что она влюбилась в такого харизматичного и неприятного красавца, а не в любого другого парня, пусть и без особого шарма, но искреннего. Как можно быть настолько наивной и довериться кому-то вроде Элиаса? А потом я вспомнил, что Аделина тоже упрекала меня в этом. Не мне судить Моргану. Тем более она извинилась и, казалось, вправду сожалеет.