Лора: Конечно. Да. И человек, которого мой сын видел около дома, тот, кого я слышала, когда он дрался с моим мужем на кухне, именно он прошел по нашей дорожке, заглянул в гараж, нашел молоток, заявился в дом и забил моего мужа до смерти. Но у вас нет никаких подтверждений этой версии, не так ли? Никаких веских улик. Именно поэтому вы опять допрашиваете меня… Так, все, я ухожу. [Скрип стула.] Муни: Для протокола: Лора Бишоп покинула комнату. Старчик: Я думаю, мы задели ее за живое. И кто знает, где можно найти молоток в чьем-то гараже… Я не знаю, где лежит мой собственный молоток. Муни: Это было неправильно. Старчик: Что? У нас уже есть все что нужно. Ее «Юнайтед» на грани банкротства. Ее подозревают в измене. Свидетели видели, как она дала ему пощечину в том ресторане. У нас есть два мотива плюс склонность к насилию. Пусть кто-то сидел в машине снаружи, кому какое дело? Место преступления нельзя считать… Муни: Потому что там была нарушена сохранность улик. Старчик: Херня. Мы не… Ребекка, запись еще работает. Выключи. Перекрути на ее уход и сотри остальное. Ради всего святого. Это же не моя вина. Не моя вина, что какой-то криминалист испоганил улики… Слушай, я пойду покурю. Если мы собираемся переделать кучу бумажной работы, то… [Конец записи.] Глава 32 Воскресенье Уже было поздно, а я никак не могла уснуть. У меня в голове продолжал звучать детский голос Майкла. Или вставали картины того, как он корчился на кровати, ворча в бессильной ярости. Три часа ночи. Я встала, решив сходить в туалет внизу, чтобы никого не разбудить. Потом открыла кран и набрала стакан воды. Теперь я окончательно проснулась. Как можно тише достала пару вещей в нашей спальне. Пока копалась в шкафу, Пол что-то пробормотал во сне. Такое впечатление, что ему снился плохой сон. Но вот он повернулся на бок и опять что-то пробурчал. – Все в порядке, – сказала я, – спи спокойно. Спустившись вниз, я выскользнула в ночь – после дождя стало прохладно, мокрая зелень блестела в лунном свете. Озеро успокоилось и мягко плескалось у берега. Я устроилась на одном из деревянных кресел, предварительно согнав с него лужицу дождевой воды. Прикурила сигарету – стрельнула одну у Джони. И, похоже, курение оживило мой мыслительный процесс. Через пару минут я послала сообщение Фрэнку Миллсу. «Ты не спишь?» Символы набора ответа появились почти мгновенно. И: «Не сплю». Улыбаясь, я набрала следующее сообщение: «Детектив Ребекка Муни в отставке? Где она может быть?» Я затянулась сигаретой. Миллс ответил: «Это просто. Она поселилась по соседству с тобой». Мой ответ: «?» Ответ Фрэнка: «Лейк-Джордж». В каком-то смысле действительно по соседству: в часе езды. Вряд ли Фрэнк когда-либо бывал где-то севернее Бронкса, поэтому для него все места за Норт-Ривердейлом[23] находились где-то по соседству со всеми остальными местами. Но сам факт: Ребекка Муни обосновалась на пенсии в подобном нашему туристическо-сельском городке. Полагаю, больше людей, чем можно подумать, переселяются ближе к концу жизни в такие края, где жизнь течет помедленнее. Я спросила Фрэнка: «Ходили слухи по поводу ее отставки?» «Не припоминаю. Хотя она уволилась при первой же возможности». То есть Муни вышла на пенсию, как только набрала двадцать лет непрерывной службы. Некоторые копы работают подольше, чтобы увеличить пособия. Муни не стала. Я затушила окурок о доски террасы. Еще одно сообщение Фрэнку, и пора возвращаться в постель. Я напечатала: «Майкл думает, что он может быть Томом». И добавила чуть погодя: «И он видел тем вечером человека». Я ждала ответа, но не видела точек, показывающих набор текста. Прошла минута, вторая; волны с какими-то всхлипывающими звуками бились о сваи причалов. Фрэнк помалкивал. Такое бывает. Ждешь – и ничего. Только из-за этого, поднимаясь по нашему пологому склону к дому и поглядывая на экран телефона, я испытала тревожное чувство. По пути заметила, что наверху загорелся свет. * * * Утром я постучала в закрытую дверь комнаты Джони: завтрак готов. Никакого ответа. Я постучала еще раз, прислушавшись к возможным стонам или мычанию. Уже десять утра, но в спальне – полное молчание. Дверь не заперта. – Джо? Майкл? Пора просыпаться… Заглянув в спальню, я обнаружила, что кровать пуста, но белье смято. Со стороны Джони одежда и обувь разбросаны по полу, прикроватный столик заполнен полупустыми стаканами воды, салфетками, купюрами и мелочью; сбоку лежала книга, которую она, вероятно, захватила из гостиной. Сторона Майкла выглядела совершенно по-другому: аккуратно. Пара обуви ровно стояла рядом со сложенной парой брюк и его темной дорожной сумкой. Телефон подключен к розетке в стене. Они не могли уйти далеко. Решив проветрить спальню, я открыла окно и немного помедлила. Сумка Майкла была полностью застегнута, но его дневник, скорее всего, все так же лежал внутри. – Привет, – произнес Пол с порога. Я боролась с желанием быстро выйти из комнаты. И больше не пыталась скрывать своей тревоги. – Где дети? – Они встали рано. Поели, обулись и пошли на прогулку. – На прогулку? – Я знаю, о чем ты думаешь. Похитили нашу дочь, верно? Джони по молодости еще не понимала толком сама себя, однако до сих пор была тверда в одном: интенсивная физическая активность на свежем воздухе – не для нее. Не то что Шон – он как раз увлекался прогулками и спортивными тренировками. Джони предпочитала… другие хобби. Такое, например, подростковое «хобби», как смыться из дома посреди ночи, не оставив ни слова о том, куда или к кому она отправилась. Бронксвилл выглядит благополучным богатым районом. Таков он и есть… Однако ему присущи особенности, вряд ли замечаемые туристами и случайными посетителями. Там построили семейные гнездышки хирурги, юристы и финансовые гуру – а также по меньшей мере по одной знаменитости из мира журналистики и мира профессионального спорта. Непосвященные нередко забывают, что эти богатые преуспевающие персоны, как правило, обзаводятся детьми. И обеспеченные трастовыми фондами и элитными частными школами детишки зачастую отличаются дурным характером. Такие дети легко, причем даже в самом раннем возрасте, нарываются на неприятности. Из-за алкоголя, наркотиков, секса. И не на те легкие неприятности, какие случались в восьмидесятых, когда росли мы с Полом. Мир сегодня, на мой взгляд, стал страшнее. И последствия – более жуткими. Если Джони наконец поумнела и готова гулять по воскресеньям с женихом, то тем лучше для нее. – Может быть, мы не полностью облажались с ней, – хмыкнув, предположила я. – Нет, конечно, хотя дети склонны к рецидивам, – Пол подошел ко мне. Ему хотелось, разумеется, развеселить меня, но я не восприняла его шутку. И резко прошла мимо него в коридор. – Слушай, мне нужно съездить в магазин, купить еще морилки для лодки. – Хорошо. Ты можешь скататься на пикапе? – Я остановилась на верхней площадке лестницы. – Тебе что-нибудь нужно? Я могу привезти. – Пока не знаю. Мне просто хотелось бы держать прокатную машину в доступности, если не возражаешь. – Ничуть. – Спасибо, – наконец улыбнувшись, бросила я и начала спускаться по лестнице. Я все утро проверяла свой телефон, дожидаясь ответа от Фрэнка, но не дождалась. Я уговаривала себя, что его молчанию могло быть самое обыкновенное объяснение – ведь Фрэнк взрослый человек, никому ничем не обязанный. Однако беспокойство мое лишь усилилось. Почему Фрэнк предположил, что Лору Бишоп подставила полиция? Или, по крайней мере, что они использовали исключительные меры для закрытия этого дела? Кроме того, кто послал мне голосовое сообщение «Я хочу вернуть мою маму»? Кто нацарапал его же в лодочном сарае? Насколько правдива история Майкла, его намек на то, что он забыл свое настоящее прошлое? Почему Стивен Старчик так заинтересовался освобождением Лоры Бишоп? Кем, по мнению Майкла, был человек снаружи дома?