– Я твердо знаю, что Амулет Самарканда был украден. Кого-то убили ради того, чтобы заполучить его. Когда я выясню, кто был убит, я разоблачу Лавлейса и полюбуюсь, как его уничтожат. Я подброшу Амулет, так, чтобы подманить злодея и одновременно насторожить полицию. И его возьмут на горячем. Но сперва я хочу узнать все о Лавлейсе и о том, что он затевает. Я хочу знать его тайны, хочу знать, как он ведет дела, с кем водится – хочу знать все! Мне нужно выяснить, у кого Амулет находился раньше и что именно там произошло. И мне нужно знать, почему Лавлейс его украл. И потому я велю тебе, Бартимеус… – Одну минутку! Ты ничего не позабыл? – Чего? – Да того, что я знаю твое истинное имя, малыш Натти. А значит, я имею определенную власть над тобой. Так что теперь все не так просто. Мальчишка задумался. – Теперь тебе сложновато причинить мне какой-либо вред, – продолжал я. – И это здорово ограничивает твою свободу маневра. Попробуй-ка, швырни в меня чем-нибудь – и я тут же запущу это обратно. – Я по-прежнему могу связать тебя своей волей. Ты по-прежнему вынужден повиноваться моим приказам. – Да, правда. Твои приказы – это условия, на основании которых я вообще нахожусь в этом мире. Я не могу нарушить их, под угрозой Испепеляющего Пламени[39]. Но я прекрасно могу отравлять тебе жизнь, не отрываясь от выполнения твоих приказов. Например, что мне мешает, шпионя за Саймоном Лавлейсом, попутно настучать на тебя какому-нибудь другому волшебнику? До сих пор мне не давал это сделать лишь страх перед возможными последствиями. Но теперь мне нечего бояться. И даже если ты ясно и недвусмысленно запретишь мне ябедничать на тебя, я найду какой-нибудь другой способ насолить тебе. Например, упомянуть твое истинное имя при ком-нибудь из моих знакомых. Да стоит лишь тебе представить, что я могу натворить, и ты уже никогда заснуть не сможешь от страха! Сомнений быть не могло, мне удалось запугать его. У мальчишки забегали глаза, как будто он пытался выискать слабое место в моих доводах. Но я был спокоен. Давать поручение джинну, знающему твое имя, это все равно что швырять зажженные спички на фабрике, производящей петарды. Рано или поздно столкнешься с логически вытекающими последствиями. Максимум, что мог сделать мальчишка, это отпустить меня и надеяться, что меня никто больше не вызовет при его жизни. То есть это я так думал. Но он оказался необычайно умным и изобретательным ребенком. – Нет, – медленно произнес он, – я не смогу тебя остановить, если ты захочешь предать меня. Но я могу позаботиться, чтобы ты, в случае чего, пострадал вместе со мной. Ну-ка, ну-ка… Он принялся рыться в карманах своей потрепанной куртки. – Ведь должно же было быть… Ага! В руке у него оказалась небольшая помятая жестянка с надписью «Старина Забористый». – Да это же табак! – воскликнул я. – Ты что, не знаешь, что от курения умирают? – Нет там давно никакого табака! – огрызнулся мальчишка. – Мой наставник держит в таких жестянках благовония. И в этой – розмарин. Он чуть-чуть приподнял крышку. Мгновение спустя омерзительный запах донесся до меня, и у меня волосы встали дыбом. Некоторые травы очень вредно действуют на самую нашу сущность, и розмарин – одна из этих трав. Поэтому волшебники норовят нагрести себе побольше такого добра[40]. – Я бы на твоем месте выкинул эту дрянь подальше и насыпал старого доброго табачка, – посоветовал я. – Все полезнее для здоровья. Мальчишка закрыл жестянку. – Я намерен дать тебе задание, – сказал он. – Как только ты уйдешь, я наложу заклинание Бесконечного Заточения, и оно привяжет тебя к этой жестянке. Заклинание сработает не мгновенно, а через месяц. Если в течение месяца я не отменю его – не важно, по какой причине, – тебя затянет в эту жестянку и ты будешь сидеть в ней, пока ее кто-нибудь не откроет. Как тебе нравится такая перспектива? Просидеть несколько столетий в жестянке, набитой розмарином. У тебя будет просто потрясающий цвет лица! – Ну ты и изворотливая тварь! – хмуро сказал я. – А на тот случай, если ты решишь рискнуть, я привяжу жестянку к кирпичу и сегодня же закину ее в Темзу. Так что не надейся, что тебя быстро освободят. – Я и не надеюсь. Это было чистой правдой. Я оптимист – но я не сумасшедший[41]. Мальчишка смотрел на меня с отвратительно победоносным видом – как будто мы с ним находились на детской площадке и он только что выиграл мой лучший шарик. – Ну, Бартимеус, – фыркнув, сказал он, – что ты на это скажешь? Я одарил его лучезарной улыбкой. – А может, плюнешь на эти дурацкие фокусы с жестянкой и просто доверишься мне? – Черта с два! Плечи мои поникли. Такова уж жизнь: как ты ни стараешься, в конечном итоге волшебник все равно находит способ прижучить тебя. – Ладно, Натаниэль, – сказал я. – Так чего ты там от меня хочешь? Часть вторая Натаниэль 15 Когда джинн превратился в голубя и выпорхнул в окно, Натаниэль запер окно на задвижку, задернул шторы и без сил опустился на пол. Лицо его покрывала мертвенная бледность. Натаниэля трясло от переутомления. Почти целый час он сидел, привалившись к стене и тупо глядя перед собой. Он все-таки справился! Он одолел демона и снова подчинил его. Теперь осталось лишь наложить на жестянку связывающее заклинание, и Бартимеусу придется служить ему до тех пор, пока он, Натаниэль, этого желает. Все закончилось хорошо. Ему не о чем беспокоиться. Совершенно не о чем. Так уговаривал себя Натаниэль. Но руки, лежавшие на коленях, дрожали, и сердце гулко, болезненно колотилось в груди, и все заверения тут же бесследно улетучивались. Разозлившись, Натаниэль заставил себя дышать глубже и крепко сцепил руки, чтобы они перестали дрожать. Да, он боится, и ничего удивительного в этом нет. Он чудом успел увернуться от Подхлестывающего Обода. Он впервые почувствовал на своем лице дыхание смерти. Конечно, такие вещи не могут пройти бесследно. Он посидит немного и придет в себя. Сотворит заклинание, потом проедется на автобусе до Темзы… Джинн знает его истинное имя. Его истинное, данное при рождении имя. Бартимеус Урукский, Сакр аль-Джинни Аль-Аришский… Натаниэль допустил, чтобы этот демон узнал его имя. Миссис Андервуд произнесла его, а джинн услышал, и в этот миг нарушено было главное правило. И теперь Натаниэль, возможно, никогда не сможет спать спокойно. Страх железной рукой сдавил горло, и Натаниэль едва не задохнулся от ужаса. Его глаза наполнились слезами – на его памяти такое случилось впервые. Главное правило… Кто нарушил его, тот все равно что пропал. Демоны непременно найдут способ погубить тебя. Только дай им возможность, и рано или поздно они до тебя доберутся. Иногда на это уходят годы, но исход неотвратим… Натаниэлю припомнились известные случаи, о которых он читал в книгах. Вернер Пражский. Он допустил, чтобы его истинное имя узнал безвредный мелкий бес, состоявший у него на службе. Бес в свое время сказал его фолиоту, фолиот – джинну, а джинн – африту. И три года спустя, когда Вернер шел через площадь Венцесласа, чтобы купить копченой колбасы, его подхватил смерч. И несколько часов с неба неслись дикие крики, да такие, что у горожан, шедших по своим делам, закладывало уши; а в завершение на флюгеры и каминные трубы посыпалось то, что осталось от волшебника. И это еще не самая ужасная участь, постигшая позабывшего о бдительности волшебника. Был еще Паоло Туринский, Септимус Маннинг, Иоганн Фауст… Натаниэль всхлипнул, и этот тихий, жалкий звук заставил его встряхнуться и прекратить предаваться отчаянию и самосожалению. Довольно! Он пока не умер, и демон все еще в его власти. Или будет в его власти, как только Натаниэль как следует зачарует эту жестянку. Надо взять себя в руки. Натаниэль с трудом поднялся на ноги. Ноги подгибались. Героическим усилием Натаниэль загнал страх поглубже и принялся за подготовку. Перерисовал пентакль, сменил благовония, зажег новые свечи. Тайком пробрался в библиотеку к наставнику и перепроверил заклинание. Потом добавил в жестянку розмарина, поставил ее в центр круга и начал читать заклинание Бесконечного Заточения. Через пять очень долгих минут у него пересохло во рту и голос сделался хриплым, но вокруг жестянки начала образовываться серо-стальная аура. Появилась, вспыхнула и медленно угасла. Натаниэль произнес имя Бартимеуса, добавил астрологическую дату, начиная с которой заклинание должно было начать действовать, и завершил его. Теперь жестянка выглядела в точности так же, как и прежде. Натаниэль сунул ее в карман куртки, задул свечи и закрыл изрисованный пол ковром. А потом без сил рухнул на кровать. Через час миссис Андервуд принесла мужу ленч и решила поделиться с ним своими заботами. – Меня беспокоит мальчик, – сказала она. – Он почти не притронулся к сандвичам. Рухнул за стол, да так и просидел, белый как полотно. Такое впечатление, будто он всю ночь не спал. То он ли приболел, то ли чего-то боится. – Она на миг умолкла. – Дорогой! Мистер Андервуд изучал содержимое своей тарелки. – Марта, а где манговое чатни? Ты же знаешь, что я люблю приправлять им ветчину и салат. – Чатни закончилось, дорогой. Так как, по-твоему, нам быть? – Купить еще, разумеется! Силы небесные, женщина… – Как нам быть с мальчиком. – М-м? А, да с ним все в порядке! Сопляк нервничает из-за Наречения. Ну, и из-за первого заклинания беса. Помнится, я и сам этого боялся – моему наставнику пришлось силой загонять меня в круг. – Мистер Андервуд сунул в рот кусок ветчины. – Скажи ему, чтобы он через полтора часа подошел ко мне в библиотеку и не забыл прихватить Альманах. Нет, через час. Мне потом еще нужно будет позвонить Дювалю насчет этих краж, чтоб ему пусто было. Натаниэль сидел на кухне. С грехом пополам ему удалось прикончить половину сандвича. Миссис Андервуд взъерошила мальчику волосы. – Ну, выше нос, – сказала она. – Что тебя так волнует, Наречение? Не стоит из-за него так беспокоиться. Натаниэль – хорошее имя, но есть много других, не хуже. Только представь себе: ты можешь выбрать любое имя. В разумных пределах, конечно. Если его сейчас не носит никто из волшебников. А вот у простолюдинов такой привилегии нет. Им приходится жить с тем именем, какое дадут. Миссис Андервуд хлопотала вокруг Натаниэля, заливала заварочный чайник кипятком, искала молоко – и говорила, говорила, говорила. А Натаниэль чувствовал, как жестянка оттягивает ему карман. – Миссис Андервуд, можно, я пройдусь? – спросил он. – Мне хочется немного подышать свежим воздухом. Миссис Андервуд непонимающе посмотрела на него. – Но, милый, не сейчас же! У тебя скоро Наречение! Твой наставник хочет, чтобы ты через час пришел к нему в библиотеку. И он велел тебе не забыть Альманах. Хотя, раз уж об этом зашла речь, вид у тебя какой-то нездоровый. Пожалуй, тебе и вправду не помешало бы подышать свежим воздухом… Думаю, если ты выйдешь на пять минут, твой наставник ничего и не заметит. – Да нет, миссис Андервуд, не стоит. Я лучше останусь. Какие пять минут?! Ему нужно два часа, если не больше! Значит, придется заняться жестянкой попозже. Остается лишь надеяться, что Бартимеус не успеет до этого момента что-нибудь выкинуть. Миссис Андервуд налила ему чаю и поставила чашку перед Натаниэлем. – Вот, это должно добавить тебе румянца. У тебя сегодня очень знаменательный день, Натаниэль. Когда я снова увижу тебя, ты уже будешь кем-то другим. Возможно, сейчас я в последний раз называю тебя твоим прежним именем. Наверное, мне следует его позабыть.