– Нет, я увидела только, что они знакомы. – Ты сказала, что Валькруа называл «прикоснувшихся» по именам. Ты их не помнишь? – Мужчину он называл Гарри или Барри. Имени женщины я не слышала. Ты действительно считаешь, это был какой-то заговор, да? – Как знать? Бев поежилась так, словно одежда была слишком тесная. Перехватив взгляд официанта, она заказала банановый ликер. Выпила она его медленно, стараясь показать, что совершенно спокойна, однако на самом деле она была дерганая, возбужденная. Поставив стакан, Бев украдкой посмотрела на меня. – Это еще не все, Бев? Она смущенно кивнула. Когда она заговорила, ее голос прозвучал не громче шепота: – Наверное, это имеет к делу еще меньшее отношения, но раз уж я начала трепаться, можно выложить всё. У Оджи связь с Ноной Своуп. Не могу точно сказать, когда это началось. Не слишком давно, потому что семья приехала в город всего пару недель назад. – Она принялась нервно теребить салфетку. – Господи, как же дерьмово я себя чувствую! Если бы не Вуди, я бы рта не раскрыла. – Знаю. – Я хотела всё рассказать твоему другу-полицейскому прямо там, в мотеле – он показался мне неплохим парнем, – но просто не смогла. Но потом я снова начала думать об этом и больше уже не могла остановиться. Я хочу сказать, если мальчишке можно помочь, а я буду сидеть сложа руки? Но я все равно не хочу обращаться в полицию. Я рассудила, что, если скажу тебе, ты разберешься, как быть. – Ты поступила совершенно правильно. – Вот только хотелось бы, чтобы от этого правильного не было так погано. – У нее дрогнул голос. – Мне хочется верить, что я не напрасно все это тебе говорю. – Я могу только передать твои слова Майло. В настоящий момент он еще даже не уверен в том, что произошло преступление. Похоже, убежден в этом только один Рауль. – Вот он никогда ни в чем не сомневается! – гневно произнесла Бев. – У него вечно во всем виноваты окружающие. Готов в два счета повесить вину на кого угодно, но с тех пор как здесь появился Оджи, он стал его любимым козлом отпущения. – Она вонзила ногти одной руки в ладонь другой. – И вот теперь я делаю ему только еще хуже. – Необязательно. Майло может полностью отмахнуться от твоих слов, а может и переговорить с Валькруа. Но ему нет никакого дела до того, что думает Рауль. Не беспокойся, Бев, без вины никто не пострадает. Для нее это явилось слабым утешением. – Я все равно чувствую себя предателем. Оджи мой друг. – Взгляни на все вот с какой стороны: если то, что Валькруа спит с Ноной, имеет какое-то отношение к делу, ты поступила правильно. Если нет – не будет ничего страшного, если он ответит на несколько вопросов. Этого типа никак не назовешь невинной овечкой. – Что ты хочешь сказать? – Насколько я слышал, он взял привычку спать с матерями пациентов. Ну, тут для разнообразия сестра. По меньшей мере это неэтично. – Все это такое лицемерие! – покраснев, бросила Бев. – Не суди других, черт возьми! Я начал было возражать, но, прежде чем успел понять, что происходит, Бев вскочила на ноги, схватила сумочку и выбежала из ресторана. Достав бумажник, я бросил на стол двадцатку и поспешил следом за ней. Бев то быстро шла, то бежала по бульвару Уэствуд на север, навстречу многолюдной толчее вечернего города, размахивая руками словно марширующий солдат. Догнав, я схватил ее за руку. Лицо у нее было мокрое от слез. – Проклятие, Бев, в чем дело? Бев ничего не ответила, но позволила мне идти рядом. Сегодня вечером Уэствуд-Вилледж выглядел особенно в духе Феллини: забросанные мусором тротуары, забитые уличными музыкантами, угрюмыми студентами, группами орущих старшеклассников в не по размеру большой одежде, зияющей дырами, за которую пришлось выложить большие деньги, неформалами в черных кожаных куртках с пустыми взглядами, разинувшими рты приезжими из богатых пригородов и зеваками всех мастей. Мы шли молча до южной оконечности студенческого городка Калифорнийского университета. На территории городка яркие огни и безумная какофония сменились темнотой тени деревьев и тишиной такой чистой, что мне стало несколько не по себе. Если не считать редких машин, проезжающих мимо, мы остались совсем одни. Пройдя ярдов сто, я остановил Бев и усадил ее на скамейку на автобусной остановке. Автобус уже перестал ходить, и фонари перед остановкой были погашены. Отвернувшись от меня, Бев закрыла лицо руками. – Бев… – Наверное, я спятила, – пробормотала она, – выбежала вот так… Я попытался было обнять ее, но она скинула со своего плеча мою руку. – Нет, все в порядке. Дай мне выговориться, раз и навсегда. Она шумно втянула воздух, готовясь к мучительному испытанию. – Мы с Оджи… у нас была связь. Все началось вскоре после того, как он поступил в Западную клинику. Оджи показался мне таким непохожим на всех тех мужчин, кого я знала. Чувственным, безрассудно смелым. Я думала, это серьезно. Позволила себе роскошь романтики, а все оказалось дерьмом. Когда ты заговорил о том, что Оджи спит с кем ни попадя, плотина была прорвана, и все нахлынуло неудержимым потоком. Я вела себя как полная дура, Алекс, потому что Оджи никогда мне ничего не обещал, никогда не лгал и не пытался убедить меня в том, что он не такой, какой на самом деле. Во всем была виновата я сама. Я предпочла видеть его благородным рыцарем. Не знаю, быть может, он просто появился тогда, когда я была готова поверить во все что угодно. Мы с ним спали на протяжении шести месяцев. Тем временем Оджи развлекался со всеми женщинами, какие только ему попадались – медсестрами, врачами, матерями пациентов. Знаю, что ты думаешь. Оджи аморальный мерзавец. Сомневаюсь, что смогу убедить тебя в этом, но он вовсе не плохой человек, а просто слабый. Он всегда был любящим и нежным. И открытым. Когда я обвинила его, пересказав то, что о нем слышала, Оджи не стал возражать, сказав, что дарит удовольствие и сам получает его взамен. Что тут может быть плохого, особенно если вспомнить всю ту боль, страдания и смерть, с чем нам приходится иметь дело. Он говорил так убедительно, что я даже после этого не перестала встречаться с ним. Мне потребовалось еще много времени, чтобы наконец прийти в себя. Я полагала, что все это осталось позади, до тех пор как неделю назад не увидела Оджи вместе с Ноной. Я пришла на свидание – тщетная попытка начать что-то новое, закончившаяся полной катастрофой, – в одно небольшое уютное мексиканское заведение недалеко от клиники. Эти двое сидели напротив, забившиеся в маленький темный кабинет. Я с трудом их видела. Они резвились вовсю. Пили коктейли и смеялись. Трогали друг друга языками, словно две ящерицы, черт побери! Бев остановилась, чтобы передохнуть. – Мне было очень больно, Алекс. Нона была такая красивая, такая уверенная в себе. Ревность пронзила меня острым ножом. Я еще никогда так не ревновала – я истекала кровью. В свете свечей их глаза были оранжевыми, жуткими. Два вампира. Я сидела вместе с каким-то скучным придурком, страстно желая того, чтобы вечер побыстрее закончился, а эти двое чуть ли не трахались на столике. Это было так мерзко. У нее затряслись плечи. Поежившись, она обняла себя. – Итак, теперь ты видишь, почему мне так не хотелось никому говорить об этом. Меня бы посчитали отвергнутой женщиной, которой движет чувство мести. Это очень унизительная роль, а меня уже столько унижали, что хватит до конца жизни. – Бев с мольбой посмотрела на меня. – Каждый норовит откусить от меня кусок, Алекс, и я исчезаю, твою мать! Я хочу забыть его, ее, всех. Но не могу. Из-за этого мальчика. На этот раз она приняла мое утешение и, положив голову мне на плечо, взяла меня за руку. – Тебе нужно отдалиться от всего этого, – сказал я, – чтобы получить возможность снова мыслить трезво. Пусть Валькруа нежный и «честный», в каком-то извращенном смысле, но он никакой не герой. У этого парня серьезные проблемы, и тебе лучше бежать от него куда подальше. Он ведь наркоман, так? – Да. А ты откуда узнал? Я решил не повторять подозрения Рауля. Упоминание его имени выведет Бев из равновесия. К тому же у меня были собственные подозрения. – Я разговаривал с ним вчера вечером. Он постоянно шмыгал носом. Сначала это было похоже на простуду, но затем я подумал про кокаин. – Оджи здорово подсел на кокаин. А в придачу «травка» и транквилизаторы. Иногда амфетамины, когда он на дежурстве. По его словам, в медицинском колледже он баловался ЛСД, но, по-моему, это осталось в прошлом. Еще Оджи здорово буха́ет. Я начала много пить, когда общалась с ним, и с тех пор продолжаю. Я знаю, что нужно остановиться. Я стиснул ей руку. – Ты заслуживаешь лучшей участи, дорогая. – Приятно это слышать, – едва слышно промолвила Бев. – Я так говорю, потому что это правда. Ты умная, привлекательная, у тебя доброе сердце. Вот почему тебе так больно. Пошли ко всем чертям смерть и страдания. Это тебя уничтожит. Точно говорю. – О Алекс, – всхлипнула Бев, уткнувшись мне в плечо, – мне так холодно! Я дал ей свой пиджак. Когда прекратились слезы, я проводил ее к ее машине. Глава 11 Ни исчезновение Своупов, ни крыса, подброшенная Ричардом Моуди, не попадали под юрисдикцию Майло. В обоих случаях он помог мне чисто по дружбе, и мне совсем не хотелось беспокоить его снова по поводу информации на Валькруа. Однако то, что рассказала мне накануне Беверли, было крайне тревожно. По утверждению Рауля, врач-канадец вел себя неэтично и был пьяницей, а его близкое знакомство с посетителями из «Прикосновения» порождало подозрения о существовании сговора по лишению Вуди Своупа лечения. Я чувствовал себя обязанным сообщить Раулю о происходящем, но в то же время не спешил с этим, поскольку он, вне всякого сомнения, пришел бы в бешенство. Прежде чем начнется пиротехника, мне хотелось посоветоваться с профессионалом. Майло, благослови его господи, похоже, обрадовался моему звонку. – Все в порядке. Я сам как раз собирался тебе позвонить. Фордебранд отправился в «Переночевал и прощай», чтобы дыхнуть на Моуди, но, когда он туда приехал, этого козла уже и след простыл. Номер его провонял насквозь – это был бы поединок двух вонючек. Не оставил ничего, кроме оберток от конфет. Полиция Футхилла будет начеку, и то же самое я скажу нашим ребятам, но ты будь осторожен. А еще мне перезвонил этот Кармайкл – тот тип, который работал в курьерской службе вместе с девчонкой Своуп. Я бы, конечно, просто поговорил с ним по телефону, но парень, судя по голосу, был на взводе. Как будто у него что-то есть, но он не спешит это выкладывать. В прошлом у него уже бывали нелады с законом – пару лет назад его задерживали за проституцию. Так что я собираюсь наведаться к нему и поговорить тет-а-тет. Ну а у тебя что стряслось? – Я поеду вместе с тобой к Кармайклу и расскажу по дороге. * * * Майло впитал информацию о Валькруа, мчась по шоссе Санта-Моника. – Кто он такой, студент?