Анна двинулась к последнему ряду. – Теперь спросим у Наташи. – Тоже серия, – сообщила короткостриженая брюнетка с усталым лицом. – Делаю сумки традиционной трапециевидной формы. Вроде ничего особенного, но посмотрите на застежку. – Буква «М»! – воскликнула я. – Верно, – согласилась Наталья, – она служит застежкой. Нарасхват ридикюли с наиболее распространенными именами. «М» – для Марии, Миланы, Мадины и так далее. «О» – это Ольга, Олеся… Женщина определенно хотела продолжить рассказ, но тут раздался грохот, а потом такой звук, словно крупный град застучал по крыше. – Светка! – закричал женский голос. – Коза! Руки дырявые!.. – Галка, тише! – завопила другая сотрудница. Я повернулась на шум и увидела худенькую девушку, которая собирала с пола рассыпавшиеся бусины. Крупный фальшивый жемчуг перемешался с осколками. И также на паркете валялось много всякого – куски кожи, нитки, какая-то фурнитура… Анна строго произнесла: – Светлана, думаю, с нас хватит. Ты уволена. Работница заплакала: – Пожалуйста, пожалуйста, не выгоняйте! Очень деньги нужны! – Ты косорукая, ни фига делать не способна! – взвизгнула полная тетка. Я по голосу узнала Галину, которая назвала Светлану козой. – Разбила шкатулку! – злилась Галя. – А это был мой талисман, от бабушки достался! – Я случайно, – всхлипнула Света, – сама прямо из пальцев выпрыгнула. – Киселева, Воробьева разрешала тебе трогать хоть что-нибудь на ее рабочем месте? – подчеркнуто спокойно задала вопрос Анна. – Конечно нет! – топнула Галина. – Я спросила Киселеву, – процедила хозяйка. – Я просто посмотреть хотела, – рыдала Светлана. – Очень красивая! На столе маячит – значит, можно взять! К чему нельзя прикасаться, то под замком прячут! В разговор вступила симпатичная блондинка: – Ты нас тут всех достала! Только мы не хотели Анне Васильевне настроение портить, обо всех твоих художествах докладывать! И тут все начали наперебой говорить о том, какая Светлана глупая, противная, невоспитанная. – Остановитесь, – велела хозяйка, – я уже сказала: Киселева уволена! – А мой ребенок? – зашептала девушка. – С ним что будет? Пожалуйста, пожалуйста, хоть вы заступитесь! С последними словами Светлана бросилась ко мне. По дороге она задела табуретку, на которой расположился худощавый парень, начала падать, ухватилась рукой за стол, на котором юноша разложил все, что ему требовалось для работы, попыталась удержаться на ногах, но свалилась прямо на мастера, и тот рухнул с сиденья. Киселева вместе с ним оказалась на полу. На паркет посыпались коробочки, пакеты, инструменты – все, чем пользовался молодой человек. – …! – оценила происшествие Галя, но не двинулась с места. Остальные сотрудники тоже не шелохнулись, они молча наблюдали за происходящим. Юноша встал, оглядел рассыпанные вещи и почесал затылок. – Ни фига се погром, не один час разбирать и раскладывать по местам все надо. Я не выдержала. – Светлана споткнулась, не нарочно вас со стула сбросила. Есть такие люди, которые вечно попадают в неприятности. Я сама из этой категории. Стараюсь идти осторожно, но – бабах! Кроме того, девушка испугалась увольнения. Простите, Анна, что вмешиваюсь не в свое дело, но, может, отпустить всех на кофе минут на пятнадцать? А Светлана под руководством мужчины наведет порядок, соберет рассыпанное, разместит по упаковкам. Может, дать Киселевой еще один шанс? Она попытается стать аккуратнее. – А моя коробка? – истерически закричала Галина. – Нет! Нет! Выгоните дуру! Она всем осточертела! Анна взяла меня под руку. – Дашенька, вернемся в кабинет. Под звуки рыданий Светланы мы вышли в коридор, и я опять не сдержалась. – Использовать чужую идею некрасиво. – Каюсь, грешна, – развела руками хозяйка. – Видимо, вы поняли, что букву «F» мы тоже делаем. Правда, она не самая популярная. – Филипп встретил одну из ваших клиенток, – догадалась я. – Нет, – возразила Аня, – думаю, он увидел Фаину, владелицу онлайн-торгового центра. Встречу с ней я назначила в своем любимом ресторанчике, а о нем мне когда-то рассказал Филипп. Подарила тетке сумку. Презент понравился, и мы договорились о совместной работе. Подробности пока разглашать не могу. Не горжусь тем, что сперла идею Фила, я просто не удержалась. Почуяла аромат денег и не просчиталась. – Вдовец очень занервничал при виде ридикюля, – не утихала я. – Давайте вернемся в офис, – тихо попросила спутница. Мы молча добрались до ее кабинета. Анна заняла место за столом, я же устроилась в кресле напротив. – Бедная Флора недолго пролежала в воде, – неожиданно произнесла сестра Филиппа. – На опознание я поехала вместе с братом. Он был в ужасном состоянии. Нас поставили за стеклянной стеной, выкатили тележку. Потом появился человек в халате, снял простынь с лица и сказал: «Посмотрите внимательно. Знакома вам покойная?» Фил закрыл руками глаза: «Нет! Не могу видеть жену мертвой! Хочу запомнить ее живой!» – «К сожалению, нам необходимо провести опознание», – возразил сотрудник морга. Мне стало до боли жаль брата, поэтому я попросила: «Предъявите вдовцу одежду». Санитар ответил: «Платьями можно с кем-то поменяться. И большинство мужчин не способны опознать наряд супруги». «Не знаю, в чем она ушла, – чуть слышно произнес Филипп. – У Флоры большая гардеробная… была!» Я опять решила прийти на помощь: «Я сестра мужа покойной. Разрешите мне опознать тело?» – «Да, вы как родственница имеете право!» – обрадовался мужчина. Филипп убежал, а я посмотрела на каталку. Сердце сжалось, в легких застрял воздух. Вытолкнула его как пробку, еле сумела произнести: «Это Флора Спиркина, супруга брата». Когда я покинула ужасную комнату со стеклянной стеной и вышла во двор, Фил стоял около машины. Он быстро подошел ко мне, неожиданно обнял, поцеловал и сказал: «Прости, Аня. До сегодняшнего дня не считал тебя родной». Я опешила: «Ты всегда мне очень помогал, купил дом…» – «Нет, – возразил Филипп, – я лишь выполнил просьбу отца. А ты возвращаешь деньги, хоть я и просил этого не делать. Я не ощущал наше родство. Умом понимал, что есть общая кровь, а сердцем не принимал. Но сейчас, когда ты взяла на себя тяжелую работу, пожалела меня, каменная стена, что окружала мою душу, треснула. Прости, дорогая сестренка, прости дурака. Родители ушли к Богу, Флоры теперь тоже нет – ты единственный близкий человек, который остался рядом». Мы обнялись и с тех пор стали хорошими друзьями. Анна помолчала. – Идея производить изделия по дизайну Фила была не моя, а Флоры. Возникла она стихийно. Мы сидели в кафе, подошла женщина, извинилась: «Простите за наглость. Где вы купили сумку, что это за фирма?» Подруга улыбнулась: «Спецзаказ мужа». Тетка смутилась: «Извините, очень понравилась модель. С удовольствием приобрела бы такую». Когда она отошла от нашего столика, Флора предложила: «Возьми ридикюль за образец и шей такие же. Только букву-застежку делай разную. Филу не говори о моем предложении, вдруг он обидится». Я обрадовалась, но не стала копировать торбочку стопроцентно. Цвета делаю разные, но черный, естественно, тоже есть, он базовый, самый популярный. У Флоры сумка жесткой трапециевидной формы. Подчеркну: этот вариант – классика, однако каждый модельер добавляет свою «изюминку». Я выпускаю ту же трапецию, но со скругленными углами. Ручки у изделия, которое подарил жене Филипп, простые, ремешки гладкие, прямоугольной конфигурации. Я не любитель жесткой геометрии, поэтому в моих сумках держалки-хваталки – этакие тоненькие «сосисочки». Их, по моему мнению, приятнее держать в руке. А вот идею замка я стырила у брата полностью! Признаюсь! Не выпускаю сумки миллионными экземплярами, размах намного меньше, но они пользуются популярностью. Хорошее сочетание цены и качества. Наверное, вы понимаете, что защелка выполнена не из бриллиантов, как у Флоры, она сделана из стразов. – Если использовать драгоценные камни, цена сумки сразу станет не для всех, – заметила я. – Странно, что супруга Филиппа сделала вам такое предложение. Как правило, женщина хочет обладать чем-то эксклюзивным. Мало кто сообщит приятельнице, где купила красивое платье. Как-то раз нас с мужем пригласили на концерт для своих, билеты не продавали, дарили. Мое место оказалось рядом с девушкой, на тот момент популярной моделью. Неудобно как-то было не завести беседу, когда в зале сплошь друзья хозяина мероприятия, вот я и сказала: «У вас такие приятные духи!» Светское общение подразумевает на данную фразу ответ типа: «О! Я приобрела их в Париже (Милане, Лондоне, Нью-Йорке)!» Я бы подхватила: «Да, тоже люблю туда ездить». И завязался бы милый разговор ни о чем. Но девица-красавица повела себя иначе. Она огрызнулась: «Если хотите узнать название парфюма и бренда, который его производит, то не скажу. Не желаю, чтобы все моими духами пахли». – Да, таких немало, – согласилась Анна. – Но, понимаете, Флора не была человеком из толпы. Милая, умная, интеллигентная, хорошо воспитана. Если не знать, что мамаша у нее – запойная алкоголичка, то можно подумать, что девочка росла в семье академиков под присмотром нянь и гувернанток. Что вам известно о Флоре? – Ничего, кроме того, о чем вы сейчас сообщили, – призналась я. – Мы дружили, – вздохнула Аня. – При первой же встрече сразу ощутили симпатию друг к другу, быстро сблизились. У нас оказалось много общих интересов, мы смотрели в одну сторону, одинаково реагировали на раздражители. Ни она, ни я не гнались за материальным благополучием, читали одни и те же книги. Я и Фила сразу полюбила, вмиг поняла – он брат, у нас одна кровь. Но мужчина относился ко мне прохладно, потеплел лишь недавно. Анна отвернулась к стене. – Почему-то у меня всегда отнимают тех, кого я очень люблю. Сейчас расскажу историю Флоры. Если только вам интересна ее биография. Я кивнула, включила диктофон, и Аня начала повествование. Глава девятнадцатая – Верка Глотова, так звали мамашу девочки. Именно Верка. Верой, Верочкой, Верой Михайловной ее никто не величал. Глотова появилась в деревне Будякино неизвестно откуда и поселилась в доме Константина Зимина. Он из коренных жителей, в этом же селе обитали его дед, прадед – словом, несколько поколений семьи. Все мужчины писали иконы, как на досках, так и на стенах в церквях. Жили они честно, не пили, не курили, не бегали по бабам, ходили исправно в церковь на службу. Удивительное дело, но детей – по меркам прежних времен, когда о контрацепции мало что знали – у Зиминых рождалось мало – один, максимум два. И в семье всегда появлялись мальчики. И никто из них не рвался в город. Традицию нарушил Константин, который после школы поступил в МГУ, начал сотрудничать с какой-то газетой, а после окончания университета устроился на работу журналистом и в тридцать лет издал первую книгу, стал писателем. В жены Константин взял артистку, у пары родился мальчик Андрюша. Малыша необходимо было вывозить на свежий воздух, и вот тогда его отец вспомнил про Будякино. Изба на тот момент пустовала. Константин отремонтировал дом, и до начала учебы Андрея в школе семья жила в деревне, потом только вернулась в Москву. Великую Отечественную войну Зимины провели в эвакуации, в Ташкенте, вернулись в сорок шестом году. От дома в Будякино почти ничего не осталось, Константин снес развалины и построил хорошее крепкое здание. Андрей получил аттестат, и в семнадцать лет в нем ожила генетика предков. Юноша никогда не занимался иконописью, а стал портретистом и начал пользоваться популярностью у власть предержащих. Он рано женился, брак оказался неудачным. Аня нажала на кнопку, в кабинет вошла девушка. – Принеси нам чаю, – попросила Никитина. Когда помощница убежала, она продолжила: – Вот со второй женой Зимин жил счастливо, у них появился сын, названный в честь отца Константином. И дом в Будякино ожил, малыш провел там год. Потом родовое гнездо снова опустело, долгие годы его никто не посещал. Представьте удивление соседки, когда та однажды увидела свет в окнах. Сначала старушка решила, что Зимины приехали, обрадовалась, побежала их поприветствовать. Будучи женщиной без особого воспитания, она без стука и спроса вошла в комнату и обнаружила там парня. Тот назвался Геннадием Волковым, объяснил, что Андрей Зимин подарил ему дом вместе с участком и гостевым домиком. С какой радости художнику делать подобный презент постороннему юноше? Малочисленные жители Будякина пошептались и решили, что Гена – внебрачный сын Андрея Константиновича. В своей правоте они быстро убедились, потому что в ближайшие же выходные приехал Костя, законный наследник художника. «Точно они братья, – решили местные сплетницы, – дружат крепко». И чем дальше, тем больше было удивлений. Спустя какое-то время Волков, Костя и их друг, третий член компании, который часто прикатывал в Будякино, куда-то делись, а в бывшем родовом гнезде Зиминых появилась незнакомая тетка. Соседка решила выяснить, кто теперь поселился у нее под боком. Ничтоже сумняшеся, она снова заявилась без приглашения в гости, прошла в комнату и увидела незнакомку и младенца. «Вы кто?» – оторопела бабуся. «А вы кто?» – с вызовом откликнулась незнакомка. «Соседка, – представилась пенсионерка, – справа живу». – «Вот и ступайте к себе», – буркнула баба. Но местную службу новостей так просто было не прогнать. Она повторила вопрос: «Вы кто?» – «Вера Михайловна Глотова, – вдруг почти вежливо сообщила незнакомка. – А это моя дочь Флора». – «Кем работаете? Почему к нам приехали?» – начала сыпать вопросами соседка, которая имела кличку Бабка-КГБ. «Тебе, может, и анализ на сифилис показать? – гаркнула Глотова. – Вали отсюда!» Так со старушкой никто до сих пор не разговаривал. Понятное дело, в селе пошли разговоры, жители хотели узнать, кем работает Вера, где ее муж, по какому праву она занимает дом. Глотова начала ходить в кафе «Василек», где останавливались дальнобойщики, предлагала им ночлег, ужин и себя в придачу, все за не особо большие деньги. Местные бабы расстроились – вот только проститутки им в селе не хватало. Одно хорошо, новая жительница не буянила, не орала по ночам песни, а водители вели себя прилично. Ребенок непутевой мамаши целыми днями спал во дворе, в старом ящике из-под апельсинов. Так продолжалось пару лет, потом мать умерла, и девочку отдали в приют. Дом не один год стоял заброшенным, и вдруг неожиданно крыльцо засверкало ярко-зеленой краской, перед дверью появился половик, а окна начали смотреть на свет чистыми стеклами. Место главной сплетницы Будякина к тому времени заняла бабушка Катя. Она отправилась на разведку и выяснила, что в деревню вернулась дочь Верки. Девочку воспитывало государство, но теперь она вернулась по месту прописки и начала служить в кафе на бензозаправке, далеко от дома. Старуха, огорошенная информацией, помчалась к председателю сельсовета, налетела на него со словами: «Сидишь в потолок плюешь! А у нас не пойми кто поселился!» Местное начальство ответило: «Нечего шуметь. – Мужчина вынул из сейфа толстую книгу и раскрыл ее на нужной странице. – Гляди! Андрей Константинович Зимин подарил дом Геннадию Волкову. Тот прописал у себя Веру Глотову с дочкой Флорой, а потом презентовал дом женщине и ее ребенку. Девочка жила в приюте, выросла, вернулась домой. Все по закону. Сто лет тебе, а никак не угомонишься!» После этого разговора будякинцы поняли, что думали верно: Геннадий – сын Андрея, а Флора – его внучка. Анна заложила за ухо прядь волос. – Узнала я все это от Флоры, она мне рассказала. Девушке повезло намного больше, чем ее матери, – Флора встретила Филиппа Марина и из Золушки превратилась в королеву. Дом в Будякине так и принадлежал Флоре, она туда изредка наведывалась. – Зачем? – удивилась я. Дверь открылась, появилась секретарша с подносом. – Тебя только за смертью посылать! – неожиданно вспылила модельер. – Простите, – пролепетала девушка, – пока то да се… Чайник сломался, пришлось… – Спасибо, – злым голосом одернула Анна помощницу.