Когда та ушла, модельер тяжело вздохнула. – Где взять нормальную женщину – без закидонов, честную, работящую, не нахалку, не дуру? Обычную молодую сотрудницу, такую, которая хочет сделать карьеру, но понимает, что успех приходит к тому, кто безукоризненно исполняет свои обязанности?.. Дом в Будякине принадлежал Флоре, и никто на него не посягнул. Давно собираюсь прокатиться в Будякино. Интересно… Анна замолчала. – Что? – поинтересовалась я. – Ну… Флора… она… – пробормотала Аня, – в последнее время сочиняла сказки… – Сказки? – Да, – улыбнулась Никитина. – Флора родилась творческой личностью, хотела опубликовать книгу. После смерти подруги я осторожно спросила Фила, что будет с текстом. Он изумился – жена ни разу не сообщила ему о своих литературных опытах. Он вроде даже расстроился, что не знал о писательских амбициях супруги, несколько раз повторил: «Я полагал, что между нами нет секретов. Почему супруга молчала? Я живо договориться мог с любым издательством». Я успокоила его: «Флора собиралась сделать тебе сюрприз: издать сказки за свой счет, посвятить их тебе и подарить на день рождения». На следующий день Фил позвонил мне: «Обшарил все! Никаких следов рукописи!» – «Уверен? – удивилась я. – Я видела толстую тетрадь в коричневой обложке». «Ничего даже похожего нет», – утверждал Фил. Аня замолчала. – Подруга показала вам записи? – уточнила я. Никитина затрясла головой. – Нет, нет. Только вкратце пересказала содержание. – Как же вы узнали про тетрадь? – Случайно, – смутилась собеседница. – Зимой упала на улице. Сын уехал с приятелями кататься на лыжах, я осталась одна. Пошла в магазин, поскользнулась, шлепнулась, и такая боль появилась в руке! Кое-как доплелась до дома, позвонила Флоре, та сразу крикнула: «Уже мчусь!» И действительно, приехала быстро, отвезла меня в травмпункт. Слава богу, перелома не было. Когда вернулись ко мне, я заметила: «Ты одета, как бомжиха. Это новая мода такая?» Подруга засмеялась: «Ездила в Будякино, не хотела местным старикам давать повод для болтовни. Нарядилась, как они». Потом рассказала, что регулярно проверяет свой дом. Когда Флора собралась к себе, я пошла провожать ее в прихожую. Подруга спохватилась: «Сумка! Оставила ее в гостиной». И хотела снимать уже опять уличную обувь, но я ее остановила: «Не надо, сейчас принесу». Взяла сумку – еще удивилась, почему она такая тяжелая, – вернулась в холл и уронила ее. Из нее выпала большая толстая тетрадь, раскрылась, и я невольно прочитала крупный заголовок: «Глава десятая. Золушка с помойки». Очень удивилась, спросила: «Что это?» Никогда ранее не видела столь бурной реакции у Флоры на простой вопрос! Она так покраснела, прямо свекла! Но ответила: «Занялась писательством. Пишу сказку о девочке, которая полюбила мужчину, а тот совсем другим оказался». – «Это ты», – догадалась я. «Нет», – быстро возразила она. Анна опустила голову. – Ладно, Флора умерла – расскажу правду. Ничего публиковать она не хотела. Некоторое время назад моя подруга случайно узнала какой-то факт про мужа. Сведения ее так шокировали, что бедняжка чуть разума не лишилась. Сообщить кому-либо о том, что упало на нее, как мешок с цементом, Флора не могла. Мне тоже не рассказала, плакала: «Не спрашивай. Пошла к психологу, спросила, как поступить, если узнала ужасающе ужасный ужас про самого любимого человека. Душевед посоветовал все записать. Я так и делаю. Только за один раз не сделаешь, много страниц требуется». «Кто…» – начала было я, но подруга сложила руки крестом на груди: «Все! Более никаких вопросов!» – «Ладно, – согласилась я, но любопытство прямо жгло, никак не могла язык узлом завязать. – Если твоя рукопись – секрет, то не таскай ее с собой». – «Это первая полностью исписанная тетрадь, – объяснила Флора. – Таких еще много будет. Поехала в Будякино, хотела там заховать. Ты позвонила, когда я уже на шоссе вырулила. Развернулась, поспешила к тебе на помощь». – «Изба в деревне – не самое подходящее место для хранения чего-либо, – возразила я. – Наверное, ты не под копирку писала». – «Нет, – согласилась Флора, – это единственный экземпляр». – «Лучше перенеси текст в ноутбук, – посоветовала я, – там он будет в целости и сохранности». Флора возразила: «Один умный человек недавно мне сказал: если хочешь спрятать документ, не используй компьютер. Лучше всего положить бумагу в герметичную упаковку и спрятать в безопасном месте. Да, ноутбук удобная вещь, но лишь в том случае, когда тебе скрывать нечего. На участке есть схрон, там рукопись хоть сто лет пролежит, никто ее не найдет». – Схрон? – переспросила я. – Для чего? – Именно этот вопрос я задала подруге, – тихо констатировала Анна. – Флора не ответила на него. Я снова принялась расспрашивать, подруга молчала какое-то время, потом неожиданно прямо доклад сделала: «Некоторые женщины ведут себя, прости за грубость, как дуры. Никогда не прогоняют хама, думают, терпения хватит. А на самом деле они несчастливые. Их не любят. В детстве постоянно делали замечания, дразнили, били. Порог обидчивости у подобных личностей почти равен нулю. Вот мужчина скажет: «Ты уродина без шансов выйти замуж. Я единственный, кто тебя, корову, в загс позвал. Сомнительно, что другой мужик на сало ходячее внимание обратит. Прекрати ждать от меня похвалы и подарков, дура, бегом полы мыть!» Если молодая женщина, которую в детстве любили и баловали, услышит подобную речь, она встанет и уйдет со словами: «Безмозглый идиот, забудь мое имя!» Это нормальная реакция уверенной в себе бабы. А та, которой родители твердили с ранних лет: «В кого ты только уродилась? Нос картошкой, волосенки жидкие, одни двойки-тройки получаешь, ни красоты, ни ума у тебя», – выйдет замуж за первого понравившегося. Ну пьет он, ну хам, неласковый, невнимательный, денег не зарабатывает, требует, чтобы его обслуживали, как падишаха. Но ведь ее, уродину глупую, никто другой замуж не позовет! Она страшная, жирная! Слонопотам просто! И начнет семейную жизнь с тем, кто ее потом морально, а может, и физически мучить будет». К сожалению, Флора – второй вариант. Детство в Будякине у нее прошло плохо. Мамаша Вера, алкоголичка и проститутка, постоянно напивалась, не пела малышке колыбельные, не пекла вкусные оладушки к ужину. Невесело девочке жилось. – Давайте съездим в село, – предложила я, – поищем, может, найдем тетрадь, узнаем, что так потрясло женщину. Вдруг она с кем-то договорилась о встрече на берегу реки, рассказала человеку что-то. А несчастную из-за этого утопили. – Думаю, она покончила с собой, – прошептала Анна. – Ей открылось нечто такое о Филиппе… Вот нервы и не выдержали! – Давайте скатаем в Будякино, – повторила я. – Ключей нет от дома, – возразила хозяйка кабинета. – Я открою дверь. – Что… прямо сейчас?.. – Ну да, зачем тянуть? Никитина вскочила. – Вмиг буду готова! – и исчезла за порогом. Когда женщина обещает собраться за несколько мгновений, следует учитывать, что секунда у представительницы слабого пола состоит из двадцати-тридцати обычных минут. Пока Аня одевалась, я успела отослать полковнику сообщение о намеченной поездке в Будякино, отправить запись нашей беседы Кузе с просьбой сообщить точный адрес дома в селе и порыться в телефоне. В тот момент, когда я решила вздремнуть, Анна вернулась в кабинет. Когда мы доехали до десятого километра Ленинградского шоссе, наконец-то прилетел ответ Дегтярева: «Никаких путешествий, немедленно возвращайся домой». Ну и как выполнить приказ? Александр Михайлович не сразу отозвался, мы миновали уже две трети пути. И как объяснить Анне, что нам следует разворачиваться? Я решила проигнорировать эсэмэску и нажала на педаль газа. Ох и влетит Кузе, который успел сбросить мне нужный адрес в Будякине! Глава двадцатая – Приехали туда, куда надо? – растерялась Анна. – Да, – заверила я. – Флоре принадлежит дом номер восемнадцать по улице Партизанская. Будякино небогатый поселок, избы тут не новые, мы стоим у развалюхи. – Село прямо на дороге, – заметила Аня. – Обеспеченные люди предпочитают лесные участки. Если же им не нравится, что деревья загораживают солнце, тогда выбирают открытые места, бывшие поля. На обочине шумного Ленинградского шоссе человек с толстым кошельком селиться не захочет. Магистраль никогда не спит, грохочет, воняет. Поэтому Будякино идет ко дну. Но дом Флоры стоит удачно, в глубине, а сразу за ним – лес. – Жилье хорошо расположено, – согласилась я. – Оно заброшено, но знавало лучшие времена. Забор покосился, а когда-то он был высокий, крепкий и, наверное, дорогой. Пошли. Мы двинулись по тропинке к дому. – Слева был огород, – заметила Аня, – видишь остов парника? Я кивнула. – Участок просторный. А что там вдали? – Сарай, наверное, – предположила Аня. – Без места, где можно складировать всякий хлам, в деревне не живут. А дом когда-то красиво выглядел, крыльцо резное. Был когда-то хороший хозяин у этого участка, наверное, следил за порядком. Но если вспомнить, как Флора провела детство, вряд ли таким хозяином была Вера. Аня вздохнула и замолчала. Мы поднялись по шатким ступенькам, я дернула дверь за ручку, и та неожиданно легко распахнулась. В нос ударил запах сырости, гнилья и почему-то одеколона. – Странно, – прошептала я, осматриваясь. – Что тебя удивило? – после небольшой паузы поинтересовалась Аня, которая шла следом. – Аромат парфюма. Недешевый запах. Может, тут недавно побывал кто-то? Изба ведь не заперта! Анна засмеялась: – Это от меня. Я обернулась и увидела, что моя спутница держит в правой руке небольшой флакончик. – Пробник, – продолжила Аня. – Когда в магазине их предлагают, всегда беру, не отказываюсь, ношу с собой. Если попадаю туда, где воняет, прыскаю на палец и подношу духи к носу. Использую их как противогаз. От ядовитых испарений такое не спасет, а вот в грязный туалет не так противно зайти. Когда мы сюда шагнули, я уже приготовила одеколон и поняла, что сейчас завоняет. Хочешь, и на тебя пшикну? – Спасибо, не надо, – отказалась я. Мы начали бродить по дому. – Снаружи небольшая избушка, а на самом деле тут много места, – удивилась я. – На первом этаже три спальни, гостиная, кухня. Похоже, есть водопровод – над мойкой висит кран. Лестница на второй этаж некрутая, удобная, наверху два квадратных уютных помещения. Наверное, здесь побывали мародеры – кровати пустые, нет ни матрасов, ни одеял с подушками. Ковры отсутствуют. Нет люстр, посуды. – Деревня, – развела руками Аня. – Народ понял, что дом нежилой, и не постеснялся забрать что получше. Записи Флоры могли найти и пустить на растопку. Давай изучим постройку во дворе. – Может, не надо время тратить? – возразила я. – Определенно ничего не найдем. И вряд ли Флора спрятала рукописи в сараюшке. Там сыро, никто же хозпомещение не топит. И тут меня охватило новое изумление, запоздалое. – Сейчас легко арендовать сейф в банке. Кабы на дворе стояли советские времена, желание спрятать что-нибудь на фазенде было бы неудивительно. Но в наши дни можно застолбить в банке ячейку и поместить в нее свои сокровища. – За хранилище платить надо, – деловито напомнила спутница. – Вероятно, необходимость отдать деньги многих остановит, – согласилась я, – но Флора даже не заметит платеж. Она супруга богатого бизнесмена. – Могла опасаться, что муж случайно найдет ключ от шкафа в банке, начнет расспрашивать, – предположила Аня. Мы пошагали по тропинке туда, где стоял небольшой домик. На полпути Анна остановилась. – У тебя есть бумажные платочки? – При себе нет, а в машине да. Моя спутница начала переминаться с ноги на ногу. – Очень в туалет захотелось, поделишься со мной? – Конечно, – согласилась я и протянула Никитиной брелок. – Поищи в бардачке. – Спасибо! – крикнула Анна, убегая.