Екатерина склонила голову к плечу. – Дашенька душенька! Ну кого интересует правда жизни? В России нет уважения к богатым людям, народ считает ворами всех, кто не живет на медные копейки. И еще с советских лет наш человек верит любой галиматье, если о ней напечатано в прессе. Можете потом сколько угодно оправдываться, не отмоетесь. Прощайте, Дашенька душенька! Глава тридцать четвертая – Душенька Дашенька, – усмехнулся Дегтярев, когда я сегодня утром вошла в офис. – Гадкая какая баба Екатерина Андреевна! – не сдержался Сеня. – Пруткина я очень даже хорошо знаю, – продолжил Дегтярев, – начинал у меня стажером. Хваткий, умный, работоспособный парень, прирожденный следователь. Была у него мечта: создать особое подразделение, которое будет заниматься расследованием «висяков» и дел, по которым остались вопросы, но по разным причинам документы отправили в архив. В прежние времена такое было невозможно, но Вадим дождался своего часа – три года назад открыл-таки агентство. Однако госпожа Воронова – оборотистая дамочка. – Женщина с такими паспортными данными вчера не из одного аэропорта Москвы не вылетала, – объявил Кузя. – У бабы определенно другие документы, – поморщился Семен. – Могла вообще укатить поездом. Но лично я в таком случае предпочту машину. – Черт с ней! – покраснел Дегтярев. – Не нужна она! Унесло нас куда-то в сторону! Филипп попросил выяснить, каким образом сумка его покойной жены оказалась у другой женщины. Ответ найден: Анна выпускает такие же ридикюли. Бизнесмену «повезло» столкнуться с той, кому его сестрица подарила сумку своего производства. А мы раскопали давнюю дурно пахнущую историю про убийства. Полковник заморгал и засопел. – Теперь надо решить, – тихо продолжил Леня, – рассказывать Филиппу, что его отец – Константин? Что папаша в юности снабжал убийцу жертвами, а потом сумел спрятаться и начал жить под именем Василия Петровича? – Получается, Анна не сестра Филиппа, – сообразила я. – Ну и ну! Стоит пожалеть бизнесмена – масса новостей для него. И у покойного папаши подмочена репутация, и дед жив, и сестричка не родня… Раздался звонок в дверь. Дегтярев посмотрел на часы, которые висели на стене. – Рано для визитов… – У калитки девушка, хочет поговорить с Дашей, – затараторила из прихожей жена полковника. Я встала. – Никого не приглашала, пойду посмотрю, кто это. – «Дарья» не редкое имя, – начал рассуждать Сеня. – Вероятно, навестить решили не тебя, а… Дальнейшие слова Собачкина уже не достигли моих ушей. Я оказалась у входной двери и увидела на экране домофона девушку. Ее лицо показалось знакомым. Ума не приложу, где мы встречались, но определенно виделись. Я нажала на кнопку и поинтересовалась: – Здравствуйте! Вы к какой Дарье пришли? Если к Тюменевой, то ее дом – на другой улице. – Мне нужна Васильева, – донеслось из переговорного устройства. – Пожалуйста, впустите. Я Света Киселева из мастерской Анны Никитиной. – Сейчас выйду к вам. Я ринулась в столовую, быстро объяснила всем, что надо делать, и отправилась во двор. – Извините, явилась без приглашения, не спросила разрешения, – тихо начала Светлана, проходя из прихожей офиса в кабинет и садясь в кресло. – Беда случилась. После того как Анна вернулась из вашей с ней поездки, она вызвала меня в кабинет. А я уже собрала все, что уронила. Вы же помните про упавшую шкатулку? Я молча кивнула. – Хозяйка велела немедленно убираться вон, – продолжила Киселева. – А она ведь в курсе, что я живу с трехлетним сыном, не имею ни копейки алиментов. Мужчина, от которого я родила, русский, а сказал, что является гражданином Америки. Жила в его квартире, не работала, вела хозяйство, но наш брак не зарегистрирован. Мои родители умерли, после них осталась только комната в убогой коммуналке. Попасть в институт на бюджет не сумела, никуда не поступила. После ухода отца и матери денег вообще нет. И вдруг, как я тогда подумала, повезло. Случайно в магазине познакомилась с Мишей. Стояла у конфет, облизывалась, но шоколад не для бедняков. Взяла пакет молока, пачку гречки, пошла на кассу, потом на выход отправилась. А там мужчина симпатичный, хорошо одетый, протянул набор «Ассорти» со словами: «Это вам! По тому, как смотрели на сладкое, сообразил, что обожаете трюфели. Здесь они разные». И мы начали жить вместе. Через два года забеременела, сказала Мише, тот обрадовался: «Вот оно, счастье! Ребенок должен родиться в законном браке. Поступим так. На этой неделе поедешь в санаторий, а я улечу в США. Оформлю для тебя вид на жительство и вернусь. Мы поженимся сначала в Москве, потом в Нью-Йорке». Я ему поверила. А почему нет? Хорошо ладили, ни разу не ссорились. Отправилась отдыхать, вернулась. В квартире другие замки. Еле-еле упросила двери открыть, увидела тетку. Та удивилась: «Апартаменты сняли мои хозяева, они сейчас в отъезде. В комнатах ничьих вещей не было». Я растерялась. Поехала в посольство американское, там сумела побеседовать с мужчиной. Он по компьютеру проверил и огорошил: «Сотрудника с такими именем и фамилией у нас нет и не было. Отсутствует он и во всех списках американских граждан в России. Прошу простить за малоприятное известие, но, похоже, вы стали жертвой мошенника. Парень не захотел платить прислуге, вот и изобразил любовь к вам, получил бесплатную горничную, повариху и любовницу. Когда узнал про ребенка, отправил вас в санаторий, а сам освободил апартаменты и перебрался в другое место. Не в первый раз про такое слышу. Паспорт мужчины видели? Слышали, как он с кем-нибудь по-английски по телефону беседует? Знакомы с его приятелями? Получали дорогие подарки?» А у меня ответ на все вопросы: нет! Светлана закрыла лицо ладонями. – Ой, дура я! Вернулась в коммуналку, родила, устроила младенца в ясли, начала заниматься разовой работой. Сама не понимаю, как выжила. А потом увидела объявление: нужна уборщица. Обещали хорошую зарплату, рабочий день с десяти до пяти – райские условия. Я приехала по адресу, собеседование проводила владелица мастерской. Она со мной поговорила, взяла в штат. Месяц пролетел как один день. Выдали зарплату, не обманули, все до копеечки получила. Велели зайти к Анне. Очень испугалась, вдруг ей не понравилось, как я полы мою? Света опустила руки. – Наоборот получилось. Хозяйка меня похвалила, сделала предложение. Ей нужен в коллективе шпион. Он должен докладывать владелице мастерской все, о чем сотрудники болтают. Еще надо следить, может, вор имеется, левые заказы шьет. И нужно будет устраивать спектакли по заказу Анны. Я очень подхожу для этой роли. Если соглашусь, стану получать в бухгалтерии оклад по ведомости и конверт с такой же суммой из рук начальницы в ее кабинете, без свидетелей. Киселева замолчала, я тоже не произнесла ни слова. – Согласилась! – почти выкрикнула посетительница. – А что делать? У меня же ребенок! Я же мать! Меня сделали ученицей. Вела себя так, как приказала хозяйка. Мастера долго не понимали, кто стучит на них, а потом сообразили, языки прикусили, меня возненавидели… За день до вашего прихода Анна приказала исхитриться и рассыпать содержимое шкатулки Галины. Она заподозрила, что та задерживается всегда вечером и приходит за час до начала рабочего дня, потому что втихушку налево сумки делает, есть у нее своя фурнитура. Мастер может кожу стырить, швейной машинкой попользоваться, ткань на подкладку спереть, но декора, который клиент захотел, в мастерской может не найтись, так что свой приносят. Я все на пол обрушила, а ничего лишнего не оказалось! Ошиблась Анна! Когда она сообщила мне при всех об увольнении, я решила, что это очередной спектакль, и расстаралась. – В вас пропала актриса, – пробормотала я. – Хотела ею стать, – вздохнула собеседница, – да не сложилось. – Чем могу помочь? – осведомилась я. Киселева мне уже перестала нравиться. Да и жалость моя к ней куда-то подевалась. Светлана вздернула голову. – Анна меня действительно выгнала! При всех! Когда рабочий день завершился и мастера ушли, я вернулась к хозяйке и спросила: «Как теперь у вас работать? Каким образом объяснить всем, почему нахожусь на службе? Может, скажете, что пожалели мать, дали ей еще один шанс?» Она положила на стол конверт: «Бери, здесь твои прощальные. Ищи другое место. Сама виновата, плохая из тебя актриса. Народ на тебя жаловаться начал». Гостья сжала кулаки. – Она меня просто коленом под зад отправила! Работала честно, выполняла все ее указания, старалась! И что? «Пшла вон, Светка»?! – Простите, – остановила я поток негодования, – у нас в доме уже работает помощница. Вторая не нужна. – Я не напрашиваюсь на службу, – отмахнулась Киселева. – Когда Анька предложила на всех доносить, стукнуло мне сразу в темечко: подлая она баба. Гадко небось с людьми поступает. Надо про нее кое-чего узнать. Захочет в мой адрес плюнуть, а у меня инфа интересная на нее. Я вздрогнула. Возникло ощущение, что по моей спине, шлепая мокрыми лапами, скачет на редкость противная тварь. Не жаба – они милые, у нас жила Гертруда. Не крыса – они способны любить человека, который их кормит. Некая нечисть! С огромным трудом, удерживая на лице спокойно-приветливое выражение, я смотрела на Светлану, которая вынула из сумки флешку и продолжила: – Не дарю! Продаю! Я пошевелила лопатками, желая избавиться от мерзкого ощущения. – Что на носителе? – Платите и слушайте! Вам точно понравится! – пообещала гостья. – Никогда не покупаю кота в мешке, – возразила я. – Риск – благородное дело, – прищурилась Киселева. – Как думаете, почему я к вам приехала? Я растерялась. Действительно, почему? Светлана радостно засмеялась: – Анька вас представила журналисткой! А на флешке – правда про вас. И еще много чего интересного. Не жадьтесь! Глава тридцать пятая Из прихожей послышалось сопение, затем раздался топот, и в офис вошел Дегтярев. Следом появились остальные сотрудники агентства. – Ваша цена? – забыв поздороваться, спросил Александр Михайлович. Киселева схватила ручку и листок со стола, быстро написала цифру. – Вот! Я засмеялась: – За такую сумму там должно находиться местонахождение казны царя Соломона. – Торг не уместен, – отрезала Светлана. Александр Михайлович зачеркнул то, что написала уволенная Анной сотрудница, уменьшил число в двадцать раз и спокойно продолжил: – Вот так. И мы не сообщим госпоже Никитиной, где добыли сведения. Если откажетесь и уйдете, то отправим вашей бывшей хозяйке запись вашей беседы с Дарьей.