– Волков считал Зимина братом, а его папу – своим отцом. Но если бы Василия поймали, то Марин сразу сдал бы всех друзей и потянул за собой Константина. Волков это понимал, рассказал правду Андрею Константиновичу. Тот отправил Василия в Тбилиси, спрятал Костю, а Волков явился с повинной, – объяснил полковник. – Почему художник не захотел, чтобы Гена избежал суда? – изумилась я. – Правды мы не узнаем, – нахмурился полковник. – Но, понимаешь, если преступник найден и осужден, то – конец истории. – А для кого в доме Кожина сделано убежище? – спросила я. Алла вскинула брови. – Семен Петрович – единственный, кто остался в живых из тех, кто ловил «охотников на ведьм». Думаю, Андрей Зимин просто купил молодого тогда еще начальника отделения. А учитывая, что у милиционера и у художника дома в одном селе, в Будякине, можно предположить, что Зимин знал его родителей. Но это лишь мои домыслы. Кожин вел себя умно, будучи милиционером, ничего дорогого не приобретал. После смерти матери жил в той же избе, до пенсии работал в охране. Обычный рантье. Никаких других сведений о нем у меня нет. Глава тридцать вторая На следующий день мы опять собрались в офисе. – Что с Екатериной Андреевной? – поинтересовался Дегтярев. – После ухода Дарьи дама позвонила Андрею Зимину. Учитывая рассказ Аллы Петровны, поведение Екатерины Андреевны теперь вызывает вопросы. – Воронова после происшествия в метро, когда ее столкнули на рельсы, попала в клинику, – ответил Кузя. – Сейчас проверю. Минуту. Мда! Умерла она! – Вроде ты говорил, что женщина не получила никакой травмы, – занервничала я. – Да, она осталась жива, физически здорова, поезд сумел остановиться, не задел тетку. Сейчас залезу в базу клиники. У медиков никогда нет хорошей защиты. Раз, два – готово! Привезли поздно вечером в удовлетворительном физическом состоянии. А вот с нервами беда, к ней вызвали невропатолога, психиатра и психотерапевта. Пациентка пережила тяжелый стресс. Прописали успокоительное, капельницы, сеансы с душеведом. Прибавьте сюда неюный возраст. Ночью неожиданно случился резкий скачок давления, инсульт. В пять утра – мозговой удар. Конец. Похороны – в обеденное время, в день ее кончины. – Ну и ну! – поразилась я. – Это не по-христиански! – Воронова приняла ислам, – объяснил Кузя. – Это в ее истории болезни отмечено особо. Поскольку смерть забрала женщину рано утром, покойную отнесли на кладбище в тот же день. Так у мусульман положено. – Екатерина мусульманка? – поразилась я. – У меня есть подруги, которые исповедуют ислам. У них дома на почетном месте лежит Коран, они соблюдают Рамадан, одеваются соответственным образом. Воронова выглядела иначе. И, если верить ее рассказу, Екатерина вела себя не как мусульманка. Но и не как православная! У меня создалось впечатление, что дама неверующая. – Прийти в церковь или мечеть можно в любом возрасте, – остановил меня Сеня. – При этом не у всех на видном месте в доме лежит Евангелие или Коран. У искренне верующих есть комната, уголок, где человек проводит время в молитве, постороннего туда не впускают. Дашута, к тебе эсэмэска прилетела! Я вынула телефон и тихонько ойкнула, увидев сообщение: «Душенька Дашенька! Ухожу в небо! Навсегда! Данное известие – только для Вас! Не говорите своим ничего, потом все им сообщите. Надеюсь, душенька Дашенька поняла, кто это». – У тебя вид, словно ты увидела привидение, – хихикнул Кузя. Я задержалась на пару секунд с ответом, потом прочитала сообщение вслух. Стало тихо. Примчалась еще одна СМС, ее я тоже огласила во всеуслышание: «Душенька Дашенька! Аэропорт Шереметьево. Когда приедете, позвоните по телефону, который сейчас пришлю, и спросите Карла Кауфа. Идите с ним! Поторопитесь! Времени немного!» – Немедленно все мне про этого мужика! – велел Дегтярев. Кузя уставился в ноутбук. – Карл Кауф – представитель германской фирмы, которая выпускает бытовую технику. В Москве живет уже два года. Никаких порочащих данных. Из эмигрантов. В подростковом возрасте уехал с родителями на ПМЖ в Израиль, потом семья перебралась в Германию. Сеня встал. – Поехали. Кузя, заряди Дарью. – Могу только примитив повесить, – вздохнул парень. – Если ее захотят обыскать, сразу найдут. – Не надо рисковать, – решил Дегтярев. – Дай ей кнопку. В случае чего активирует, и ты ее засечешь. Наш компьютерный мастер вынул из ящика стола небольшой термос и протянул мне. – Если поймешь, что дело пахнет керосином, открути крышку. Внутрь сейчас налью обычный кофе – никто не усомнится, что ты решила хлебнуть эспрессо. Потом верни термос в сумку. Так я узнаю, где ты находишься, увижу все передвижения. Но для работы кнопки нужен интернет. – Может, вы зря испугались? – улыбнулась я. – Судя по нашей переписке, Екатерина сама кого-то боится. – Береженого Бог бережет, – буркнул полковник. В Шереметьево я оказалась спустя сорок минут. Сеня припарковался неподалеку. Карл мгновенно ответил на мой звонок, через короткое время подошел к машине, дал пакет и попросил: – Пожалуйста, наденьте это. В мешке оказались футболка и куртка с логотипом фирмы бытовой техники. Когда я влезла в вещи, Карл провел меня в небольшую комнату и попросил подождать. Почти сразу после того, как мужчина ушел, появилась Воронова. Выглядела она не так, как при нашей встрече. Волосы собраны в пучок, глаза не голубые, а карие, никаких украшений, одежда из массмаркета. Но я узнала даму. – Душенька Дашенька, – начала она, – времени мало, это наш с вами последний разговор. Думаю, что столкнул меня на рельсы в метро мужчина с бородой, усами и в бейсболке. Как говорится, лицо кавказской национальности. Но есть сомнения, что он с Кавказа. Растительность легко приклеить – у меня у самой сейчас глазки не цвета итальянского неба. После вашего ухода я позвонила Андрею Константиновичу Зимину. Он при всех политических режимах был богат, с хорошими связями в разных слоях общества. Почему я обратилась к нему? Екатерина прищурилась. – Я правда любила Василия. Но он не был так хорош, как я описала его в нашу с тобой первую встречу. Была в душе Марина гнильца. Ему нравились жестокие игры в постели – придушить меня, прижечь сигаретой. Пока все выглядело забавой и не причиняло сильной боли, я не спорила. Но потом он так меня ударил, что я приняла решение более не поддерживать отношений. Не стану описывать драку между нами. Для меня она не стала неожиданностью, я подготовилась. Сумела его победить, выставила за дверь. Я выдохнула, долго его не видела, и вдруг – поздно вечером звонок в дверь. На пороге Марин: «Не бойся, не причиню тебе зла. Помоги. Надо спрятаться». И рассказал, как убивал девушек. Он дружил с Костей Зиминым и Геной Волковым, я их прекрасно знала. Костя часто приводил девушек, парни по очереди с ними развлекались. Гена рассказал Марину о своей диссертации, о ритуале и пытках ведьм. Василий вдохновился, и когда очередная шлюха ушла, он ее догнал и назначил свидание. Несколько раз он встречался с девицей, изображал влюбленного, потом привел поздним вечером в парк, опоил каким-то питьем, поиздевался над несчастной и бросил тело в костер. Утром он сообщил Косте и Гене, что убил девушку, смеялся: «Вы мои сообщники! Зимин бабу приволок, Генка питье сварганил. Если сдадите меня, окажетесь подельниками!» И так поступал он не один раз. Я молча слушала рассказ Екатерины, а та продолжала: – В конце концов Ваську пригласил на встречу какой-то мужчина. Имени своего не назвал. Этот человек велел: «Затаись где-нибудь, домой сегодня не возвращайся». Вот Марин и прибежал ко мне, сказал: «По распределению я должен был уже давно находиться в Тбилиси, но не испытывал желания туда отправляться. Поступил в аспирантуру, надеялся, возьмут кого-нибудь на мое место, а сейчас туда полечу. Мне там квартиру приготовили. Пересижу некоторое время в Грузии или насовсем останусь». Екатерина исподлобья глянула на меня. – Почему молчишь, не спрашиваешь, что помешало мне обратиться в милицию и рассказать, чем Марин занимается? – Наверное, вы боялись, что он вас после убьет, – предположила я. – Сразу Василия не задержат, вызовут для разговора – и вы покойница. – Верно. Причем вместе с этим за решеткой окажутся Костя и Гена. Но они меня мало волновали. Да, я поступила подло, промолчала. Но, знаешь ли, своя рубашка ближе к телу. А поскольку ни один посторонний не знал, что я знакома с Мариным, никто меня не спрашивал, где Василий. Гена и Костя тоже из моей жизни исчезли. А потом до меня дошел слух, что Зимин пропал без вести, а Волкова посадили за убийство проститутки. На дворе бушевала перестройка, разгул бандитизма. Я была нищая, совсем без денег. Такое положение, когда думаешь: «Поехать на работу на метро или побежать пешком? Денежек сэкономлю, куплю пакет муки, испеку себе лепешки на воде». Рецепт моих голодных лет: стакан жидкости из-под крана и горстка мучицы. – А как же богатый Петр? – не выдержала я. – Работа в Африке, зарплата в валюте? – Наврала тебе, – махнула рукой Воронова. – Но на то были причины. Слушай внимательно. Начало девяностых. Очень медленно начинает формироваться рынок новых торговых отношений. Многим предпринимателям понадобились переводчики. И одна знакомая, уходя в декрет, порекомендовала на свою ставку меня. Служба сказочная – забирать в офисе листовки, приложенные к продуктам, лекарствам и прочим каким-то товарам, и переводить их с европейских языков на русский. Потом тексты распечатывали в нужном количестве и вкладывали в упаковки. А то советские люди, которые владели иноземными наречиями на уровне «ай донт никогда не спик инглиш», могли съесть вместо страшно популярной тогда «Нутеллы» шоколадный крем для тела. Бедняги даже представить не могли, что вкусно пахнущей, аппетитной на вид массой следует умасливать свое тело, а не желудок! Глава тридцать третья Екатерина тихонько захихикала. – Сейчас смешно, а в те годы это была наша реальность. Платили мне не ахти, но после полной нищеты ощутила себя просто царицей Савской! Один раз иду на работу, до двери офиса оставалась пара шагов. И тут тормозит авто! Останавливается резко и въезжает в лужу. Фонтан грязных брызг сначала взлетает в небо, потом оседает на мне! Стою как оплеванная, похожа на мокрую дворовую кошку! Из салона выходит мужчина, лицо мне незнакомо. Не обратила бы на него внимания, но очень рассердилась, поэтому громко сказала: «Покупка авто не сделала вас воспитанным человеком!» Дядька направился в мою сторону, остановился – и дернулся назад к иномарке. А я тогда была юной девочкой, догнала его, дернула за пиджак: «Ау! Химчистка за ваш счет!» Водитель попытался освободиться, но я цепкая! Мы чуть не подрались, и в какой-то момент мужчина лягнул меня больно ногой со словами: «Катька, пошла на …!» Я изумилась. Откуда ему известно мое имя? Хам воспользовался моим секундным замешательством, кинулся за руль – и до свидания. Я вошла в офис и обратилась к охране: «Мальчики! Не знаете, случайно, кто сюда приезжает на иномарке? Водитель меня грязью облил и удрал! Видите, я теперь на чучело похожа! Хочу деньги на химчистку с грубияна потребовать!» Парни почему-то испугались, один промямлил: «Кать, это Василий Петрович Марин, учитель. Готовит сына нашего директора к институту. Хороший человек, небогатый. Жена у него есть, сын школьник вроде. Не сердись, он тебя не хотел обидеть. Странно, что уехал – его в кабинете Никита ждет. Не волнуйся, позвоним педагогу, расскажем о тебе, он оплатит химчистку». Я стою глазами хлопаю. Ну ладно, «Василий», имя сейчас редкое, но употребительное. «Василий Петрович» тоже не удивляет. Но «Марин»! Короче, выпросила у секьюрити номер мужика, позвонила. Подошла женщина, наврала ей, что мне нужен репетитор для мальчика. И на следующий день сей господин в назначенный час приехал прямо ко мне домой. Впустила его в прихожую, дверь заперла, ключ вынула, в карман положила. Свет яркий зажгла – до этого тусклый торшер горел. Глянула на мужика. «Вы не Вася! Кому угодно врите, что вы Василий Петрович Марин, но не мне! Откуда вы знаете, что я Катя?» Незнакомец сделал шаг назад, обернулся, дернул дверь за ручку. Я ему: «Заперто!» Он резко обернулся… Правая бровь его встала домиком, левый глаз прищурился, ноздри раздулись. Я чуть не упала: «Константин! Ты!» Екатерина поежилась. – Почти у каждого человека бывают неконтролируемые реакции. Они сами собой возникают. Один в момент нервяка кусает губы, другой истерически сморкается, третий чешется. А у приятеля Васи, того, который любил с девушками гулять, а потом пропал без вести, правая бровь вставала домиком, а левый глаз при этом прищуривался. Захочешь такую рожу скорчить – не получится даже под дулом пистолета. И топчется, стоит он у меня в прихожей, молчит. Я на самозванца налетела: «Где Василий? Он жив? Говори правду, или пойду в полицию, расскажу, что живешь под чужим именем!» Он тихо сказал: «Пошли присядем». Так я узнала, что они вместе с Мариным улетели в Тбилиси. У Василия был компромат на Костю – сумка убитой девушки, на которой остались отпечатки пальцев Зимина. Не знаю, правду ли мне Константин сообщил. Думаю, соврал. Было что-то посерьезнее, иначе рассказчик так не перепугался бы. Оказалось, что милиция начала расследование убийств девиц веселой профессии и почти вплотную подобралась к Зимину. Марин загнал приятеля в угол: «Иди к отцу, пусть он нас из Москвы уберет. Если не согласишься, убью». Костя испугался, бросился к папе и все ему выложил. Отец где-то спрятал сына, Ваське велел заховаться, деньгами хорошими снабдил и того, и другого. Воронова замолчала, отвернулась к стене и опять заговорила: – Дальнейшие подробности тебе не нужны. Спустя время Андрей Константинович решил отослать парней в Грузию, сказал им, как действовать, велел работать четко по плану. Васе сразу после прилета надо было пойти с человеком, который его встретит с табличкой в руке. Косте следовало задержаться на час, потом выйти на улицу. К нему должен был подойти некто по имени Вахтанг и доставить в дом, где предстояло жить. Они так и поступили. Василий уехал сразу. Зимин задержался в аэропорту, в туалет ходил, потом поел в кафетерии и сел в машину к Вахтангу. Автомобиль поехал в предместье города. По дороге Костя увидел «Скорую помощь», а поодаль, на обочине, валялся чемодан Васи – приметный такой, красный. Зимин попросил шофера остановиться, подошел к доктору, спросил: «Могу я чем-нибудь помочь?» Тот ответил: «Спасибо, нет. Мужчину насмерть сбила машина и уехала. Документы при пострадавшем отсутствуют. Мы тоже уже уезжаем, труп в морг отвезем. Милиция уже все сделала». В Грузии Константин сделал операцию на лице. В Москву вернулся в самом начале перестройки, то ли в восемьдесят пятом, то ли на год позже. Жил по паспорту Марина, Авдотья считалась его супругой. Мальчик у них родился. Дело об убийстве проституток было похоронено, Геннадий взял на себя смерть одной девицы, отбыл срок. Екатерина поморщилась. – Любимчик баб оказался отъявленным трусом. Он меня умолял никому не рассказывать правду. А я сообразила, что напала на золотую жилу, ответила: «Сначала поговорю с твоим отцом, а уж потом буду давать обещания». – Вы рисковали, – снова не удержалась я от комментария, – могли не дожить до разговора с художником. Похоже, тот способен на жесткие решения. Вероятно, Василия убили по его просьбе. – Молодость и глупость – подчас синонимы, – усмехнулась Екатерина. – Очень уж я устала жить бедно. Велела Васе-Косте: «Зови папу». И через полчаса приехал старший Зимин. Ему тогда было пятьдесят с хвостом, а выглядел моложе сорока. Стройный, красивый, богатый, талантливый – просто мечта моя ожившая! Андрей велел сыну уезжать, потом обратился ко мне: «Завари чайку, все обсудим». Беседа завершилась в постели. И на много лет я стала его любовницей, получила все, что хотела. Андрюша не скупой, в деньгах он купался и до сих пор в этом океане плавает. – Никакого Петра у вас не было. Воронова отмахнулась. – Не хотела говорить тебе про Андрея, пришлось придумать Петю. Потом я серьезно заболела, Андрюша нашел врачей, меня вылечили. Но после всех операций я потеряла интерес к сексуальным забавам. Огонь, который всегда пылал пожаром, потух. А Зимин не старел. Он полностью обеспечил меня, поселил в элитном доме. Но после смерти жены не привел меня в свой особняк хозяйкой. А я этого ждала. Отношения стали холодными, потом совсем замерзли. Мы давно не встречались, только иногда по телефону коротко беседовали. Я не испытывала материальных проблем, Андрей был по-прежнему щедр, содержал свою бывшую любовь. Но я-то нуждалась в друге, собеседнике. И он у меня появился… Не смотри так. Доживешь до семидесяти – поймешь. Внутри почти каждого пожилого человека живет молодой. Да, у меня есть душевный приятель. Богатый. Сотрудник очень серьезной структуры. Ему пятьдесят пять. Конечно, Андрей о нем узнал, приехал, устроил скандал. Пришлось окоротить портретиста: «Ты не женился на мне, не имеешь права требовать от меня верности. Сам заводишь любовниц, а я живи одна?» Поругались капитально, Андрей закрыл финансовый кран. А рядом со мной уже был тот, кто любил меня. Он взялся оплачивать мои расходы и стал прекрасным другом. Рассказчица замолчала, поправила прическу. – Жаль, что я хорошо помню, как когда-то любила Андрея. Когда ты приехала и начала расспрашивать про Филиппа, меня охватило беспокойство. Я представила, что сделают с Филом журналисты и соцсети, когда узнают, чей он на самом деле сын. Из болота с чудовищами выплывет история, на похороны которой Андрюша отдал тьму денег. Я имею в виду убийство проституток. Ну, я и решила предупредить того, кого не один год считала своим мужем, пусть и незаконным. Зимин отреагировал по-хамски, наорал на меня. Выдал такую речь: «Что, денег теперь мало? Не хватает, когда хочешь своему голодранцу носки купить? Решила шантажом заняться? Думаешь, заплачу за молчание?» Я возмутилась, пригрозила все рассказать журналистам и бросила трубку. Посидела, остыла, успокоилась, опять ему набрала. Андрей в чувство не пришел. Он совсем взбесился: «Когда сдохнешь, обрадуюсь! …! …! На старости лет с ума сошла, мужика завела!» А я сдуру пообещала рассказать всю правду Филиппу. Минут через тридцать он сам звякнул: «Извини, Катя, психанул, хочу извиниться. Жду тебя через пятнадцать минут у Эдика. Выбери что хочешь. Извини, ограничен по времени, встреча потом деловая. Успеешь?» Эдик – ювелир, мастерит роскошные вещи. Я обрадовалась: «Уже собираюсь!» Андрей может вспылить, но потом всегда делает дорогой подарок. Подземку я не презираю, наоборот, пользуюсь ею. В машине меня укачивает и долго очень ехать по сплошным пробкам, а с помощью метро через пять минут я была уже у Эдуарда. Стою на платформе, передо мной возник парень: борода, усы – вроде кавказец. Нагло прямо встал, потом вдруг обернулся: «Э… Прости, мать!» И за моей спиной пристроился. Из тоннеля показался свет, толпа зашевелилась. И тут меня меж лопаток толкнула сильная рука. А впереди – никого. Улетела на рельсы, не успела испугаться! Дальнейшее плохо помню. Крик, скрежет, звук какой-то неприятный. Меня поднимают, кладут на скамейку. Потом «Скорая», телефон мой звонит, номер неизвестен. Мне суют трубку, отвечаю. Голос Андрея: «Жива, …? По-прежнему хочешь Филу правду рассказать? Или передумала?» Потом гудки. Рассказала все своему любимому мужчине, сейчас улетаю из России. Зачем вам все это выложила? Скажите Филиппу правду про его папашу, объясните, что его дедушка жив, богат, а из наследников у него только внук. Пусть Фил сделает анализ ДНК, докажет родство. И непременно откройте олигарху историю про смерть ночных бабочек. Сообщите также информацию полковнику Дегтяреву, пусть он обратится к Вадиму Николаевичу Пруткину, скажет ему: «Вадик, Катя советует тебе исполнить свою мечту». А теперь, Дашенька душенька, прощайте. Ох, чуть не забыла! Если по какой-то причине проигнорируете мою просьбу, то в желтую прессу попадет давняя история о том, как ваша подруга Наталья удачно вышла замуж за француза, а супруг умер, оставив огромное наследство! Да только мой нынешний друг выяснил, что того богача отравили! – Неправда! – воскликнула я. – Я имею в виду смерть от яда. Делом занимался комиссар Перье, он сейчас на пенсии, мы с ним близкие друзья. Если где-то опубликуют вранье, Перье выступит с опровержением.