– Тогда почему ты так упираешься и не хочешь отстранить ее от операций хотя бы на какое-то время? – Матвей, она – мать-одиночка с двумя детьми, каждый день простоя будет стоить ей вычетов из зарплаты. – Только поэтому? – Да, только поэтому, – твердо заверила я, хотя вовсе не факт наличия двух детей заставлял меня не уступать просьбе мужа. Я хотела обсудить все сперва с Иващенко. Похоже, искусством вранья я в последнее время овладела блестяще, потому что Матвей оставил тему Калмыковой и переключился на своих курсантов, среди которых ему приглянулся один, работавший где-то в районе, и Мажаров был уверен, что из него непременно можно вырастить хорошего хирурга-пластика. – Я знаю, как ты умеешь увлечь, – улыбнулась я, делая глоток холодной минеральной воды. – Но подумай и о том, что, возможно, человеку это не нужно и его устраивает нынешняя работа. – Но у него настоящий талант, ты бы тоже это заметила. – Матвей… меня порвут в клочки в Райздраве, если я переманю к себе хирурга из района, ты ведь знаешь, что их всегда не хватает. Кстати… я решила взять на испытательный срок Кайзельгауза-младшего. Матвей отложил вилку: – В каком смысле? – Ну в каком смысле берут на испытательный срок? – Нет, я не об этом… он что же, решил из-под папиной опеки выйти? Очень странно. – Почему? – Насколько я слышал в институтских кулуарах, младший Кайзельгауз у стола стоит только вторым номером при папе, сам мало что умеет. – Какие вы там все сплетники, в вашем институте, – я поморщилась и отставила стакан. – Если хочешь знать, его коллеги совершенно иного мнения. И я лично уверена, что все эти разговоры инспирирует сам папенька – чтобы сынок не вышел из-под опеки, как ты выразился. – Ой, брось! Зачем Борису Исаевичу это? – Вспомни, сколько ему лет. И вспомни, за какие случаи берется профессор Кайзельгауз, а от каких отказывается. – И я после этого сплетник… – вздохнул муж, снова берясь за вилку. – Об этом судачат завистники, те, кому Кайзельгауз, например, диссертацию запорол. – Я бы не была так категорична, Матвей. Все, что Алка мне собрала про младшего Кайзельгауза, выглядит правдоподобным. Плюс – я ведь тоже кое с кем знакома. И вот поверь – никто мне не говорил, что младший бездарен или выезжает за счет отца. – Ну-ну, – неопределенно протянул Матвей. – Дело, конечно, твое, если ты решила – бери, но я бы хорошо подумал. – Матвей, ты пытаешься оспорить вторую кандидатуру из тех, что я беру на работу. – И тебе это, конечно, не нравится? – Конечно, – подтвердила я. – Был уговор – ты не вмешиваешься в мою кадровую политику. – Ну да – я же всего лишь работаю потом с этими кадрами. – Что ты хочешь сказать? – Только то, что сказал. Я работаю потом с неуравновешенными, истеричными, забывчивыми, а то и вовсе сумасшедшими. Если помнишь, нас предупредили – еще одно происшествие, и можем прощаться с лицензией. – Я этого не боюсь и за свои решения привыкла отвечать, – я встала и взяла сумку. – Ты куда? – удивился муж. – Еще погуляю. А ты заканчивай обед и поезжай домой, я сама доберусь. В мои планы никак не входил подобный скандал, пусть и без повышенных тонов, но что-то в поведении и словах Матвея заставило меня проявить характер, встать и уйти, чтобы показать – я не согласна, я буду отстаивать свою точку зрения. Семен Утром он встал раньше обычного, еще только начало светать. В открытую балконную дверь тянуло свежестью, штора легко шевелилась от почти неощутимого ветерка. Семен вынул из-под кровати гантели, выполнил ежедневный комплекс упражнений – так привык с детства и не отступал от этого правила даже во время пробегов, не обращая внимания на подтрунивания приятелей-байкеров. После холодного душа он почувствовал себя абсолютно готовым к рабочему дню, наскоро проглотил кофе и решил поехать в клинику пораньше, чтобы до обхода успеть осмотреться уже не как гость, а как сотрудник. Предъявив пропуск охраннику на шлагбауме, Семен направился на парковку для сотрудников, которую вчера ему показала Алла, нашел там место, указанное в пропуске, и, убрав в бардачок шлем и куртку, не спеша направился к административному корпусу, где в подвале располагались раздевалки для персонала. Там еще никого не было, Семен нашел шкафчик, номер которого тоже был указан на пропуске, и начал выкладывать на полки содержимое объемной сумки – разные необходимые мелочи, пара фотографий, которые он всегда крепил либо над столом, либо вот так, магнитами к внутренней стороне дверки шкафа. На одной была мама – молодая и очень красивая, с модной в семидесятых стрижкой, а на второй – большая байкерская тусовка на одном из традиционных слетов у моря. Эти фотографии служили Семену талисманами, и, даже если он не держал их перед глазами, все равно чувствовал от них положительную энергию. – Утро доброе, – раздалось сзади, и Семен развернулся – на него смотрел высокий худощавый пожилой мужчина в ослепительно-белом халате поверх темно-зеленого хирургического костюма. – Я так понимаю, вы – Семен Борисович Кайзельгауз? – Так и есть, – кивнул Семен, протягивая руку. – Сегодня первый день на испытательном сроке. – А я Васильков, – отвечая на его пожатие, сказал мужчина. – Вячеслав Андреевич, заместитель Аделины Эдуардовны по лечебной части. – Очень приятно. – Тоже любите рано приходить? Я вот сегодня с больничного вышел, так думаю оглядеться – что тут и как без меня. Составите компанию? Заодно и познакомимся поближе. – С удовольствием. Семен закрыл шкафчик, повесил пропуск на карман халата и как-то машинально сделал пару махов руками, словно готовясь нырнуть. Васильков это заметил, хмыкнул: – Не волнуйтесь, Семен Борисович, у нас тут встречают не по фамилии, а по навыкам. – Да я и не волнуюсь, – пожал плечами Семен. – Да? Ну тогда идемте владения осматривать. Я вам заодно и палаты покажу, где ваши клиенты будут лежать, мне Аделина вчера список прислала. Предупреждаю – она вас сразу нагрузит, курить будет некогда. – Я переживу. – Очень на это рассчитываю. И еще – Аделина любит, чтобы на обходе врачи не мямлили и не говорили, что не успели с утра своих клиентов осмотреть. – Спасибо, учту. Выходит, даже хорошо, что я сегодня так рано? – И будет еще лучше, если вы возьмете это в привычку. Сами увидите – у нас все приезжают задолго до начала работы, так сложилось. Кстати, у вас завтра первая операция, клиентку я покажу, – сказал Васильков, шагая чуть впереди Семена по переходу в лечебный корпус. – Сегодня осмотрите, дадите сестрам указания, анестезиолога вам назначат, обговорите все после планерки. Если будет нужна помощь – не стесняйтесь, обращайтесь ко мне или к Мажарову. В тоне Василькова не было и намека на возможную несостоятельность Семена как хирурга, это прозвучало просто как предложение поддержки в ситуации, когда новый человек может чего-то не знать или просто растеряться с непривычки. Это Кайзельгаузу понравилось – чувствовалось, что атмосфера в клинике доброжелательная, все готовы помочь друг другу, а спрашивать не стыдно, скорее – наоборот. – Сколько маммопластик вы провели, Семен Борисович? – Не столько, как мог бы, – честно признался он. – Понимаете, я… словом, опыта у меня не так много, но результаты всегда были хорошие. – Ну что ж… здесь вы опыта наберетесь, уж поверьте. Васильков толкнул дверь, и они оказались на первом этаже лечебного корпуса. Тут было тихо, хотя чувствовалось, что персонал работает – мимо прошла медсестра с кучей планшетов в руках, поздоровалась, заторопилась к лестнице на второй этаж. – Ординаторскую вам, надеюсь, показали? – подходя к высокому барьеру поста, спросил Васильков, и Семен кивнул: – Да. – Ну, значит, по приходе вы найдете на столе планшеты с картами своих клиентов. Все просмотрите, сделаете пометки, какие необходимы после осмотра. Осмотр проведем сейчас. Семен понял, что началась проверка его навыков. Это его не испугало – он был уверен в том, что справится с осмотром, со сбором анамнеза, с определением тактики ведения клиенток в до- и послеоперационном периоде, это никогда не вызывало у него сложностей. И даже тот факт, что рядом будет находиться заместитель главы клиники в роли экзаменатора, тоже ничего, в общем-то, не менял. Клиенток у него на сегодня оказалось семеро – три послеоперационных, четыре поступили вчера и готовились к операциям со дня на день, ожидали полный комплект анализов и решение психолога. Васильков, как заметил краем глаза Семен, удовлетворенно кивал, слушая его диалоги и глядя на то, как проходит осмотр, при котором, кстати, присутствовала медсестра – хорошенькая кудрявая блондинка по имени Люба. Выйдя из первой палаты, Васильков объяснил, что таково требование Драгун – чтобы при осмотре клиентки врачом непременно присутствовала сестра во избежание разного рода неприятностей. – Знаете, как бывает… что-то не понравится, начнутся жалобы, дойдет до обвинения в домогательствах. Аделина всегда страхует своих врачей от подобного. Есть медсестра, которая подтвердит, что видела, как проходил осмотр, и что врач не позволил себе лишнего, – объяснил Вячеслав Андреевич. – Это для всех врачей обязательно, правда, Любочка? – Да, – тряхнув кудряшками, подтвердила девушка. – У нас расписано, кто когда с врачами на обход ходит, меняемся, чтобы в сговоре не обвинили. – Неужели и с Мажаровым так же ходите?