И разлука над морем. Мы сидим впятером, Перекинемся взглядом И опять замолчим. Мы сидим впятером, Ничего нам не надо, Никого не хотим. Мы сидим впятером, Обсуждаем погоду И смущенно моргаем. Мы сидим впятером, Кипятим к чаю воду И печаль запиваем. Мы сидим впятером. Мы одни во Вселенной. Мы сидим впятером: Я и стены. Конечно, она не может знать. Это совпадение, совпадение. Она еще что-то говорила, теперь я уже не могу вспомнить что. Знаю только, что разговор меня увлек и я уже никуда не спешила. — Когда вы родились? — спросила женщина. — Хотите, я составлю ваш гороскоп? Это вам ничего не будет стоить. — Почему же… — Вы мне нравитесь, — сказала она. — Далеко не все, кто приходит сюда, мне нравятся. Она, не поднимаясь с кресла, подкатила ближе стол на колесиках, раздался щелчок, крышка стола отъехала в сторону, и я увидела экран. — Компьютер? — Конечно. Куда сейчас без компьютера? — улыбнулась женщина. * * * Я пробыла у нее больше двух часов. Я много о себе рассказывала. Как-то так вышло. Никогда до этого я так много не говорила о себе. Звезды подтвердили, что некоторое время я буду пребывать в состоянии нестабильности, а потом… потом счастье, конечно. В дверь позвонили. — Извините, — сказала женщина и пошла встречать очередного клиента. А мне вдруг стало стыдно. Я веду себя ужасно глупо. Визит к гадалке — само по себе глупость, а раскрывать ей душу… Я поторопилась проститься, заплатив положенные шестьсот рублей. Домой я возвращалась пешком, все еще браня себя и даже злясь. Уже возле дома решила, что к моей сегодняшней болтовне стоит отнестись как к разговорам в купе со случайным попутчиком. Выбросить из головы и забыть. И я действительно забыла, по крайней мере не вспоминала ни об этой женщине, ни о ее предсказании. ВЕЧЕР Но в тот последний вечер моей прежней жизни я неожиданно вспомнила наш разговор, обвела взглядом свою комнату и улыбнулась. — Совпадение, — прошептала я, рисуя сердечко на стекле. — Совпадение, и ничего больше. Я перевела взгляд на часы: пора ложиться. Запах лаванды должен навевать романтические сны. Я поставила томик Переса-Реверте на его законное место в шкафу, легла и счастливо закрыла глаза. В одном гадалка, безусловно, права: мечтать лучше всего в одиночестве. * * * Утром будильник не зазвонил, села батарейка. Хорошо, что мой внутренний будильник никогда меня не подводил, я открыла глаза ровно в семь. Подождала звонка, удивилась, приподнялась на локте и даже потрясла будильник, который показывал половину четвертого утра. Ненужные движения, которые делаешь автоматически, не думая, а потом досадуя на себя. — Безобразие, — сказала я, должно быть, адресуясь к батарейке, и на носочках прошествовала в ванную. В детстве я мечтала стать балериной. И сейчас иногда я вижу себя Одеттой, огромный зал рукоплещет, а я превращаюсь в прекрасную белую птицу. И вот уже ни зала, ни людского шума, только бесконечный простор неба… Душ, чашка кофе, бутерброд. Макияж, укладка волос («Я могла бы работать парикмахером», — неизменно думаю я, ловко орудуя щеткой и феном). Ежедневник в сумку, ключи от машины, распахиваю входную дверь. Дорога на работу, легкая паника, что нет места на стоянке, первое «привет» на входе, кивки направо и налево, улыбки. Обычное утро. * * * Таким оно было до одиннадцати. В одиннадцать я открыла почтовый ящик и увидела сообщение. Черные буквы во весь экран: «Я на тебя смотрю. Я тебя вижу. Азазель». Я прочитала это не меньше пяти раз, пытаясь понять, что сие значит. Дурацкий розыгрыш, вот что. Я набрала в грудь воздуха, собираясь высказаться по этому поводу. — Что за хрень, а? — разнеслось по комнате, разделенной прозрачными перегородками. Опережая меня, кричала Людка Баранова. Крайний слева стол. — Что за придурок послал мне это? — В чем дело? — в проходе появился Сергей Юрьевич, наш непосредственный начальник. — Я спрашиваю, кто прислал мне эту гадость? — не унималась Людка. — Людмила, — теперь голос Сергея Юрьевича звучал укоризненно. — Придурки… Нет, в самом деле, по-вашему, это смешно? Она всех заинтриговала, народ потянулся к ее столу, на экране ее компьютера светилась надпись, в точности как у меня: «Я на тебя смотрю. Я тебя вижу. Азазель». — Чушь какая-то, — нахмурилась Зинаида, глядя на экран. — Работать надо, а не шутки шутить. — И мне такую же хрень прислали, — ритмично двигая челюстями с неизменной жвачкой во рту, сказала Ольга Лосева. — И мне, — сказала я. — Только что обнаружила. — А я еще утром. — Ольга недовольно оглядела коллег. — Надеюсь, тебе не пришло в голову… — возмутилась Зинаида. Ольга ее перебила: — Да мне по фигу. Пишет какой-то дурак от безделья. — И она направилась к своему столу. — А мне вот интересно, что это за дурак, — возвысила голос Людмила. — Премии за такие шутки лишать надо, — назидательно изрекла Зинаида. — Да с чего вы взяли, что это кто-то из наших? — возмутился Сергей Юрьевич. — А кому еще надо? — резонно ответила Людка. — Отлично, — кивнул он. — Шутник уже слышал, будем лишать премии. А теперь давайте работать. Все нехотя разбрелись по рабочим местам. Где-то через час я отправилась обедать. В кафе ко мне подошла Людка. — Что ты об этом думаешь? — спросила она хмуро, устраиваясь напротив меня за столом. — О чем? — не поняла я.