— Еще увидимся. — О, на это ты можешь рассчитывать. Глава четырнадцатая Симона еще раз протерла барную стойку. Ей пришло в голову, что она тратит на это ужасно много времени, причем совершенно бессмысленно: все, что делает, — только гоняет пролитое туда-сюда. Ее смена началась в семь вечера, а сейчас уже больше одиннадцати, и примерно половину рабочего времени она делала вид, будто чистит стойку. Но либо так, рассудила она, либо стоять за ней с отсутствующим выражением лица. Первое правило, которое она постигла в период подработок официанткой: постоянно делай вид, что занята, или тебя загрузят по полной. В пабе было ровно шестнадцать клиентов. Пятеро актеров из театра «Гэйти», которые, казалось, предпочитали ходить сюда, а не в ближайшие к театру заведения лишь для того, чтобы спокойно перемыть косточки своим коллегам. В углу, расположившись на достаточном отдалении от общественного осуждения, обжималась парочка. Еще были две женщины, затеявшие разговор по душам под джин-тоник; Симона полагала, что они достигли стадии «бросай эту сволочь!» примерно два стакана назад. В другом углу сидели Джоан и Джерри, милая пара пенсионеров, приходившая сюда каждый четверг, — возможно, единственные настоящие ценители джаза, посещавшие это место. Через несколько минут они отправятся на свой автобус. Еще присутствовал Натан Райан, шеф-повар и владелец итальянского ресторана «Ля Траттория», расположенного через пару улиц, и двое его помощников. Райан был высоким, с песочно-светлыми волосами и с такого цвета загаром, какого невозможно достичь в Ирландии. Он был другом Ноэля, или по крайней мере так думал Ноэль. Как только они вошли, Ноэль лично поприветствовал их у входа, пожал руки и принес выпивку за счет заведения. Несмотря на то что он встречал их так всегда, Симона заметила перешептывания украдкой и плохо скрываемые ухмылки, как только Ноэль повернулся к ним спиной. Она чувствовала себя обязанной оберегать босса. Ноэль слишком верил в людей. Это было хорошее качество — в теории, — но она больше, чем кто-либо другой, знала, насколько дорого оно может обойтись. Тем не менее, когда девять месяцев назад она появилась на пороге его заведения в поисках работы за наличные, на которой не задавали бы много вопросов, он немедленно ее принял. Обратиться к нему ей посоветовала сестра Бернадетт. Симоне было по-прежнему непонятно, откуда монахиня знала владельца ночного клуба, однако ни тот, ни другая не спешили делиться подробностями. Как бы то ни было, Ноэль поверил в нее, и она пыталась отплатить ему тем же. В настоящий момент она больше ничего и не хотела: лишь вести спокойную жизнь и помогать поддерживать свет в этом темном подвале. Сейчас Ноэля в зале не было. Он сидел в своем кабинетике и просматривал бухгалтерскую отчетность, пытаясь сообразить, чем ему утешить банковского менеджера. Симона проработала здесь достаточно долго, чтобы знать: чем больше нервничает ее босс, тем сильнее проявляется его недуг. Сегодня это было особенно заметно: закрывшись в кабинете, он непрерывно спорил с самим собой. Естественно, к роялю он даже не прикасался, так что единственным источником «атмосферы», которую обещала вывеска снаружи, стал древний проигрыватель с пластинкой Майлза Дэвиса[47]. Было бы ошибкой считать, что в Дублине вовсе нет спроса на ночные джаз-бары. Проблема заключалась лишь в том, что практически весь этот спрос обеспечивал сам Ноэль. Симона знала о жизни достаточно, чтобы понимать: маленькая сцена, втиснутая в уголок, стала центром жизни для этого милейшего человека. Он любил музыку больше всего на свете. Симона воспринимала как высший комплимент тот факт, что, когда она пела вместе с ним, он расслаблялся настолько, что все его тики и подергивания исчезали. Он, казалось, растворялся в песне — точно так же, как растворялась она сама. Чернокожую женщину из Нового Орлеана, расположенного за полмира отсюда, и белого мужчину шестидесяти лет, страдавшего синдромом Туретта и вкладывавшего все деньги в никому не нужный клуб, объединила музыка. Ну разве это не прекрасно? Вот почему — после ряда льстивых уговоров — Ноэль сменил гнев на милость и позволил заходить в бар последним двум из шестнадцати клиентов: большому полицейскому и его обаятельному другу. Говорил в основном парень поменьше, в то время как здоровяк выглядел виноватым и смущенным. А еще он отчаянно хотел возместить ущерб. Посмотрев в их сторону, Симона поймала на себе ответный взгляд большого парня. Она улыбнулась и еще раз вытерла стойку. С той памятной ночи они заходили сюда уже несколько раз. — Симона, милая, ты, как всегда, великолепна! — воскликнул Натан Райан, сияя улыбкой, полной белых, как у телезвезд, зубов. — Когда ты позволишь выкрасть тебя из всего этого? Она одарила его ничего не значащей улыбкой. — Я уже говорила, что ни хрена не умею готовить, милый. — В том и прелесть моего предложения: готовить тебе не придется. — Он понизил голос: — Пока это большой секрет, но мы открываем второй ресторан в Болсбридже[48], где ты сможешь занять должность метрдотеля. Это будет большой шаг вперед по сравнению с тем, что происходит здесь. Ей не понравилось, как он это сказал. — Мне и здесь хорошо. — Конечно… В смысле, это очень мило, но подумай, как будет здорово, если ты согласишься. А еще ты начнешь получать прибавку к зарплате на одежду. — А что не так с моей одеждой? Честно говоря, на блузке, которая на ней была надета, красовалось пятно, после того как она неудачно взяла не совсем пустой стакан. А еще она заметила, что взгляд Натана скользнул ниже ее груди. — Вообще никаких проблем, просто здесь не раскрыть твою красоту в полной мере. Он потянулся к ней пальцами, намереваясь откинуть волосы с правой стороны лица, но был остановлен взметнувшейся рукой Симоны. Действуя инстинктивно, она сделала это чересчур резко и сильно. — Эй! — На мгновение в глазах Натана вспыхнул гнев. — Я всего лишь… — Прости, не люблю, когда ко мне прикасаются. Натан потер руку. — Ну ничего себе! Я же просто шутил. — Понимаю. В конце концов, Ноэль твой друг… — Вот именно. — …и ты не стал бы всерьез переманивать его единственного сотрудника. Это было бы некрасиво. Натан притворно улыбнулся, сверля ее взглядом голубых глаз. — Разумеется. — Итак, что могу предложить? То же, что в прошлый раз? Она достала бутылку пива «Сол» из холодильника и открыла ее одной рукой, а другой налила две рюмки водки «Столи»[49]. Лайм в пиво, черный перец в водку — и все это одной плавной серией движений. Ей приходилось работать барменом в местах куда более оживленных, чем паб Ноэля. — Это будет… — Ноэль сказал, что выпивка за счет заведения. Симона покачала головой и улыбнулась. — Боюсь, что нет, милый. Бесплатно только первый раунд. Дальше придется платить. Здешний хозяин пытается вести бизнес. Она сказала это с веселым видом, но уже была более чем готова к возврату напитков. Натан одарил ее еще одной фальшивой улыбкой, затем вытащил из бумажника двадцатифунтовую банкноту. — Оставь себе сдачу. — Премного благодарю. Дешево и показушно. Жаль девушек, которые на такое ведутся. Она отвернулась к кассе, чтобы пробить чек, а когда повернулась обратно, Натана Райана уже не было. Вместо него теперь стоял большой парень и застенчиво ей улыбался. Она улыбнулась в ответ. — Привет, боксер. — Здарова, как дела? — Отлично, спасибо. — В общем… — он переминался с ноги на ногу, когда говорил, — не хочу показаться неприятным занудой или вроде того, но мы с приятелем пришли сюда, чтобы послушать живую музыку… Симона указала на проигрыватель. — Это Майлз Дэвис, живой концерт в Ньюпорте. Лучше не бывает. — При всем уважении вынужден не согласиться. — Тебе, наверное, нравится Билли Холидей, The Man[50], я угадала? Он слегка покраснел. — Леди Дэй, как ее называли. Я люблю ранние записи, впрочем, кое-что и из поздних, когда ее голос уже стал угасать перед смертью в 1959-м. Девочка, однако, прожила тяжелую жизнь. Симона перекинула полотенце через плечо. — Ну вот, кто-то же умеет нормально общаться! Он кивнул. — Если честно, я поздно обратился к джазу и уверен, что эти исполнители еще не самые хардкорные. На Либерти-маркет[51] есть парень, чью ипотеку я оплачивал последний месяц, чтобы выкупить у него всех этих Билли Холидей, Нину Симон[52], Эллу Фицджеральд[53] и Дину Вашингтон[54]. Кстати, все из-за тебя. — Эй, полегче, ковбой. В чем я провинилась? — Я был абсолютно счастлив со своим Джонни Кэшем и Спрингстином, пока не запела ты. И вот теперь я вышел к воротам для следующего удара, а ты не даешь мне подачу. Симона рассмеялась. — Боюсь, ты выбрал не тот вечер. Ноэль сейчас в офисе — пытается научить электронную таблицу лгать. Сегодня он играть не будет. Здоровяк, казалось, искренне расстроился. — Ну что ж, понятно. Тогда придется утешиться выпивкой. — Наконец твоя очередь? А то, глядя, как твой приятель подтаскивает алкоголь, я уже начала думать, что у вас свидание или типа того. — Э-э, нет. Видишь ли, он мне должен. Я спас ему жизнь при исполнении служебного долга. — Серьезно? И как? — На него напала акула.