— За что ты извиняешься? — Я должен был проводить тебя домой, но не успел. — Все нормально, не переживай. Честно говоря, я даже забыла… Вообще-то, не забыла. Она прождала двадцать минут на пронизывающем декабрьском холоде. Обычно по его появлению можно было сверять часы, и — как бы ни хотелось это отрицать — она с нетерпением ждала тех вечеров, когда он не был занят на службе. Эти вечера становились самыми яркими событиями ее рабочей недели. Его неявка привела ее в куда более паршивое настроение, чем она могла позволить себе признать. И ведь именно сегодня! Она восприняла это как знак. Банни, кажется, слегка обиделся. — Понятно. Что ж, тогда хорошо. Я не хотел, чтобы ты волновалась. Не возражаешь, если я пройду с тобой хотя бы пару остановок? Симона посмотрела вдоль улицы. Они с Банни стояли в сотне метров от парадной двери дублинской резиденции Сестер Святого. Симона кивнула, и они пошли в ногу, пару секунд прошагав в полном молчании. Искоса взглянув на Банни, она заметила, что он хмурится. — Что-то случилось? Ты какой-то напряженный. — Да… Я охеренно облажался, и все полетело в задницу. Помнишь, я рассказывал про Динни Малдуна? — Этот тот парень, который помог тебе украсть козу? — Нет. — Чувак, которого ты свесил вниз головой с моста О’Коннелла? — Нет. — Так, не подсказывай… — Она остановилась и стала напряженно вспоминать, кусая костяшки пальцев. В то время как у нее имелось за душой не так уж много историй, которыми возникало желание поделиться, Банни носил в себе бесконечный запас баек. Правда, в общих чертах они иногда повторялись, но он рассказывал так увлекательно и смешно, что Симоне не хотелось его прерывать. Симона пощелкала пальцами. — Парень, с которым ты учился и которого на его же мальчишнике вы посадили голым в поезд до Белфаста? Смутившись, Банни кивнул. — Да, это он. Симона победно ударила кулаком по воздуху. — Да, я прошла тест! — Затем она заметила выражение лица Банни. — Хм-м, прости. С ним все в порядке? — Нет, — ответил Банни, когда они снова двинулись в путь. — Динни отстранили от службы без сохранения заработной платы. Он сильно избил Томми Картера. А мы с Гринго охеренно затупили. Не смогли остановить его вовремя. — Зачем он это сделал? Банни провел рукой по волосам и надул щеки. — У него маленькие дети-двойняшки. Они с женой целую вечность пытались их зачать. Динни вернулся домой и застал жену в панике. Кто-то проник ночью в их дом и в качестве угрозы перерезал горло паре плюшевых мишек. — О господи… — Ага. Больные ублюдки. Динни психанул, ему просто снесло крышу. Он вернулся к Картеру и стал его бить, на что тот и рассчитывал. Инцидент снимался на видео. Картер соскочил чистеньким, а Динни потерял работу. И все из-за того, что мы облажались. — Как будто ты мог предвидеть… Банни покачал головой. — Конечно мог, даже был обязан. Никак не могу отделаться от этой мысли. Я только что от Динни. Его жена говорит, что ему, возможно, стоит уйти из полиции. Когда мы с Гринго сменили его утром, он был в прекрасном настроении, много шутил о том, что хочет купить в выходные навес. И вот теперь… Симона мягко дотронулась до его плеча. — Ты не сможешь спасти всех, но… мне нравится, что ты пытаешься. Последние несколько шагов до двери они прошли молча. — Такие дела. Однако есть и хорошая новость: мы с Гринго, похоже, вернемся к обычному графику, так что я буду приходить чаще и слушать, как ты поешь. Правда, если меня не переведут в Донегол[76] в наказание за то, что я все запорол. — Понятно… — Что же, ладно. Скорее всего, увидимся завтра. Банни протянул руки для традиционных объятий на прощание, как вдруг Симона остановила его, положив руку на грудь. Она посмотрела ему в глаза и, прежде чем успела хоть что-то подумать, ухватила за галстук, а затем потянула вниз, увлекая его губы к своим. Крепко поцеловав его, она слегка отстранилась. Банни смотрел на нее сверху вниз с растерянным выражением лица. — Обосраться… Что на тебя нашло? Не поднимая глаз, она продолжила расправлять его и без того прямой галстук. — Ради нас обоих я сделаю вид, будто ты сказал что-то более романтичное. — Ох. Верно. Извини, я… — Что же до ответа на вопрос: дубина ты стоеросовая! Я ценю, что ты ведешь себя как идеальный джентльмен и все такое… — Понятно. — …но я уже сбилась со счету, сколько сигналов тебе послала. Кажется, ты поймешь намек, если только я начну танцевать стриптиз. — Я тупорылый баран. — Окей. Наверное, будет лучше, если стану говорить только я. Пауза. — Дело вот в чем. Один знакомый сестрам священник в Голуэе устроил вечеринку по поводу ухода на пенсию. Так что они все вместе уехали туда на ночь. Сегодня… Она провела руками вверх и вниз по его галстуку. — И вот я подумала, не захочешь ли ты зайти на чашечку кофе, — и прежде чем ты что-нибудь ответишь — да, я знаю, что ты не пьешь кофе. Ну… что скажешь? Симона нервно зажала его галстук в пальцах. Банни ничего не ответил. Он продолжал молчать. Потом она вспомнила, что запретила ему говорить. Симона посмотрела в его большое, радостно улыбавшееся лицо. Банни медленно и выразительно кивнул. — Тогда идем. Она ухватила его за руку, повернулась и быстро зашагала по дорожке. Остановившись у двери, Симона принялась рыться в сумочке в поисках ключей. Банни стоял рядом, и она чувствовала, как его тело слегка прижимается к ее. Наконец ключ нашелся. Нервничая, Симона два раза попала ключом мимо скважины. Он взял ее за руку и направил ключ внутрь замка. Она хихикнула. Развернувшись, она толкнула дверь попой, одновременно протягивая руки к… — Ах, вот ты где! Симона закричала. Банни закричал. В конце коридора вспыхнула лампа, осветив сестру Бернадетт, которая выглядела меньше, чем обычно, поскольку сидела в огромном кресле. — Сегодня ночью мы все ужасно нервные. — Простите, сестра, но что вы тут делаете? В смысле, все в порядке? — Машина окаянная сломалась. Теперь я сижу и жду, пока один знакомый анонимный алкоголик ее починит и вернет обратно. — Э-э, сестра, — обрел дар речи Банни, — вряд ли он будет заниматься этим ночью. Сестра Бернадетт внимательно на него посмотрела. — Он занимается этим, когда я его прошу. Кстати, о неожиданных явлениях: ты что тут забыл, детектив Макгэрри?