В комнате было темно, отчего я сначала запаниковала, позабыв, кто я вообще, где я и что происходит. Когда вскакивала, наступила Монту на хвост, отчего он заорал едва не матом (хотя, может тот набор слов, который я так и не поняла и был самый натуральный мат). А когда откуда-то сверху послышался оглушающий рёв, я и вовсе начала икать, ощущая, что еще немного и у меня начнётся истерика от страха. — Что за ерунда?! — крикнула, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. В комнате была совершенная темнота. Неудивительно, тут не было окон, а единственная дверь плотно заперта. — Так, успокаиваемся, — послышался рядом голос Монту, отчего я вздрогнула. Сразу же всё вспомнилось. Да еще и связь… — Это страж, — сказал Монту так, будто выплюнул слова. Кажется, моему проводнику совершенно не понравился такой способ побудки. Я тут же прислушалась к связи, почти сразу захлебнувшись от накативших откуда-то извне сильнейших эмоций. Причём источник этих эмоций явно был очень близко. — Ты уверен? — спросила шепотом, совсем не желая, чтобы тот, кто так орал был моим стражем. Почему-то сейчас всё мысли о том, чтобы прибить его казались мне такой откровенной чушью. Снаружи снова заорали, причем явно не человеческим голосом, а с потолка посыпался мусор. — Абсолютно, — фыркнул Монту. — Надо идти смотреть. — Плохая мысль, — сказала, дрожащей рукой отыскивая местный аналог свечи и поджигая ей. Сверху послышался грохот. — Другой нет, — ответил кот и поспешил к двери. — Открой. Я посмотрю. Я встала и осторожно отперла дверь, выпуская Монту. — Только быстро, — попросила я его и, пожелав стремительно убегающему Монту удачи, заперлась. — Вот и дождались, — буркнула я, опираясь на стену и сползая по ней вниз. Кажется, встреча будет очень бурной. Выжить бы, а то мало ли мой страж свихнулся из-за влияния Хаоса. Сверху снова что-то загрохотало, отчего я вздрогнула и прикусила губу. М-да, не было печали. По ту сторону. Изменения и инстинкт Если в первое мгновение Иллиадар, прошедший сквозь тончайшую стену, замер, оглядываясь, то уже в скором времени поспешил вперёд, точно ориентируясь по звенящей связи. На всевозможные странности вокруг себя виконт старался обращать минимум внимания, лишь оценивая их по шкале опасности, которую они могли ему принести. Из-под земли проклюнулся росток и стал стремительно расти? Прямо сейчас он не представляет опасности? Значит, можно не переживать. Где-то вдали закричало какое-то животное? Расстояние неблизкое? значит, можно не опасаться. Подозрительные кусты как-то больно резво потянули свои ветви в его сторону при приближении? Нужно обойти. Небо выглядит совершенно незнакомо и непривычно? Небо высоко, и пока оно не извергает молний или еще что-нибудь, то не стоит и волноваться. А его цвет? Ну, Иллиадар знал, куда идёт, так что понимал — здесь может быть что угодно. Или не быть. Никто ведь отсюда раньше обратно не выбирался, так что рассказать некому. А если и выбирался, то по какой-то причине предпочел не распространяться об этом. И так со всем, что попадалось на пути Иллиадара. Он понимал, что таким практичным подходом и безразличным отношением к происходящему обязан своей почти полной нечувствительности. Сейчас, как никогда ранее, это казалось ему весьма полезным. Но даже так, Иллиадар признавался самому себе, что всё время был напряжён до предела. Даже с его отношением и неспособностью «оценить» по достоинству всё окружающее, виконт чувствовал, что Пояс нечто ужасно странное, нелогичное и пугающее место. Если бы не связь, то Иллиадар никогда не стал бы лезть сюда без должной на то надобности. Сейчас же ему оставалось только сосредоточиться на своей связи, пытаясь не думать ни о чём плохом. Ближе к ночи он нашел небольшую поляну, за которой некоторое время понаблюдал, подмечая, что на ней вроде как никаких изменений не происходит. Он не знал, надолго ли поляна останется в своем неизменно виде, так как пока что не разобрался во всем, ведь вполне может быть, что одно место меняется с большей скоростью, чем другое. Например, дерево на краю поляны могло вырасти и сгнить менее чем за час, а куст рядом с тем же деревом обращался в булыжник и обратно за каких-то пятнадцать минут. Вполне может быть, что поляна через пару часов окажется чем-нибудь совершенно иным, или же пройдёт чуть больше времени. Или меньше. Подумав, что к ночи он всё равно не успеет найти ничего более стабильного в сплошном хаосе, Иллиадар решил, что поляна подойдёт. Честно говоря, разводить костер в таком месте была та еще задача. Собранный по округе хворост уже через минуту мог оказаться чем угодно. В итоге Иллиадару пришлось понаблюдать за окружающей средой еще немного, правда, из-за почти опустившейся темноты делать это было не очень удобно. Впрочем, еще через час костер всё-таки весело потрескивал, освещая небольшое пространство вокруг. Вытаскивая из сумки небольшой мешочек с крупой, Иллиадар обратил внимание, что кожа на руке как-то подозрительно сверкнула. Нахмурившись, он провел второй рукой по коже, ощущая некоторую странность. Аккуратно положив мешочек обратно, виконт приблизил руку к огню и закатал рукав сильнее, пристально рассматривая свою кожу. То, что он увидел, могло быть чем угодно только не человеческой кожей. Скорее это напоминало смесь змеиной кожи и рыбьей чешуи. Опустив рукав, Иллиадар прикрыл глаза, вздыхая. — Что ж, я ведь не думал, что всё будет хорошо? — пробормотал он, открывая глаза и поднимаясь. Раздевшись, виконт внимательно осмотрел себя со всех сторон, понимая, что почти вся его кожа изменилась. Его немного беспокоило, что он ничего при этом не ощутил, но так как внутри по-прежнему гулко пульсировала голодная пустота, а эмоции лишь временами вспыхивали ярче, то он просто оделся обратно, решив, подумать после ужина. Через некоторое время Иллиадар понял, что изменения в нём всё-таки были. Движения стали более плавными, тягучими, а кожу чуть покалывало. Правда, если не обращать на это внимания, то и не заметишь. Ещё через некоторое время, как раз в тот момент, когда он подносил ложку, полную каши, Иллиадар заметил, что ногти его изменились, превратившись в самые натуральные когти. Они не сильно увеличились, зато стали более толстыми, крепкими и изменили цвет, став темно-коричневыми. Иллиадар вздохнул, рассматривая руку. Он не представлял, что могло измениться с его лицом. Как бы безразлично он не относился к своим изменениям, он лишь надеялся, что слишком безобразным не станет. Конечно, он не знал, кем или чем является источник, но ему подсознательно хотелось выглядеть более привлекательно. Так, на всякий случай. Наверное, для людей вполне нормально желание произвести на других хорошее впечатление, виконт же ощущал это неосознанно, толком не понимая своего желания. После ужина, с его телом произошли новые изменения. Волосы загрубели, слиплись и стали топорщиться, будто шипы. Если с кожей виконт еще мог как-то смириться, то с такими волосами, увы, уже нет. Змеиная кожа могла сойти за экзотику, а вот шипы на голове вряд ли смотрелись хотя бы красиво. Вздохнув, Иллиадар, осторожно потрогал будто бы каменные, но в тоже время довольно легкие шипы. Его волосы всегда доставляли ему неудобства, но сейчас превзошли сами себя! Да, сейчас, как никогда виконт признавался сам себе, что его малая чувствительность ему только на руку. Изменения тела его не тревожили эмоционально, хотя мозгами он понимал, что хорошего во всем этом мало. Он не знал, что будет дальше. Никакие планы не выдерживали натиска реальности. В голове с каждым часов скапливалось всё больше вопросов, ответы на которые он не знал. Ему оставалось лишь ждать и стараться быть спокойным. Хотя, с последним никаких проблем не было. Изменения тела он приписал Хаосу. Иллиадар понимал, что в таком месте нереально было остаться самим собой. Тут ведь всё постоянно меняется! Ну, почти всё. Поляна, на которой он ночевал, пока что оставалась неизменной. Посидев еще немного, прислушиваясь с каким-то несвойственным ему упоением к тихо поющей связи, Иллиадар решил, что пора ложиться спать. Конечно, делать просто так это было опасно, но и не спать он не мог. А ночью его ждал кошмар, который он запомнил на всю свою жизнь. Кошмар, не отпускающий его ни на секунду. Ломающий его, разрывающий на части и будто бы складывающие обратно. В бреду, он ухватывал лишь короткие мгновения, когда его сознание всплывало на поверхность. Он помнил, как ломались кости по всему телу, как выворачивались лопатки на спине, горела кожа, а внутренности разрывало на части. Из-за невероятно сильной, иступляющей боли, он даже не пытался понять, что происходит. Его мысли просто не складывались ни во что разумное и понятное. Кроме боли он помнил лишь то, что не хочет передавать ее по связи источнику. Почему-то это было даже более важным, чем собственная жизнь. Иллиадар не помнил, сколько прошло времени. Всё его внимание было сосредоточенно лишь на новой боли. Иногда он даже не понимал, что именно болит, ломается, горит, выворачивается — он просто хрипел, кажется, сорвав голос еще в самом начале. Ещё почему-то где-то в глубине билась мысль, что он должен вытерпеть, что ему нельзя умирать, как бы ни хотелось это сделать. Правда, иногда сквозь эту уверенность просачивалась мысль, что он не справится, так как было невыносимо, но спустя секунду он лишь погружался в новую разрывающую боль, выбрасывая малодушные мысли из головы. Вернее, они просто испарялись под весом более насущных проблем. Когда всё закончилось, Иллиадар тоже не помнил. Просто в какой-то момент по телу прошлась судорожная дрожь, а от боли остались лишь далекие отголоски, заставляющие его непроизвольно вздрагивать. Он тряхнул головой, пытаясь сбросить непонятный морок. Мысли текли вяло, будто подернутые серебристым туманом. Не успел он толком о чем-нибудь подумать и решить, как провалился в сон. Вернее, это было больше похоже на обморок, но Иллиадар об этом не знал. В следующий раз он очнулся днём. В теле до сих пор гуляли отголоски былой боли, но это была такая ерунда, не стоившая внимания, что Иллиадар даже толком не обратил на это внимание. Открыв глаза, он моргнул, не сразу понимая, что видит как-то иначе. Вроде бы всё казалось нормальным, но Иллиадар понимал, что это не так. Мир изменился. Например, он видел, что в метрах ста от него в норе копошится какой-то мелкий грызун. Причём видел он его красным пятном, словно «ощущая» глазами горячее тело грызуна. И так всё вокруг. Цвета были совершенно непривычными. И если можно было подумать, что красный — это признак жизни, то почему тогда точно таким же светился небольшой булыжник на самом краю поляны? Уже после виконт знал, что этот самый булыжник вполне себе живое существо, чем-то напоминающее лягушку. Вдохнув глубже, Иллиадар попробовал подняться, но с первой попытки ему это не удалось. Опустив голову вниз, виконт покачал головой, только сейчас замечая, что у него слишком длинный нос. Скосив глаза, он внимательно оглядел своё новое приобретение, не совсем понимая, как это всё устроено, но через минуту разобрался, что «нос» не совсем нос, а скорее длинная пасть. В этот момент Иллиадар даже поблагодарил судьбу за то, что толком ничего не чувствует. Он был уверен, что любой другой человек на его месте сейчас бы впал в панику, испугался, начал бы метаться, а то и вовсе скончался бы от испуга. Иллиадару это всё не грозило, хотя мысленно он и понимал, что обратно вернуться в таком виде ему теперь «не грозит». Стало понятно, почему люди не возвращаются обратно. Виконт догадывался, что при таких изменениях обратной дороги у него нет. Опустив голову, он принялся осматривать себя внимательнее, стараясь понять, во что превратился. Конечно, полностью себя разглядеть не удалось, но и того, что он увидел, было вполне достаточно, чтобы понять — ничего подобного он раньше не видел. Первое, что бросалось в глаза, это тонкое, змееподобное тело с небольшим брюхом. Всё тело было покрыто его новой кожей. Затем его внимание привлек длинный хвост, очень гибкий, и как ему казалось, просто обязательно сильный. На руках и ногах — теперь уже лапах — видны были массивные когти, которые с легкостью можно было применять в бою. Что-то подсказывало Иллиадару, что бои в таком месте вполне обычное дело. Лапы были одинаковой длины и пусть были, на его взгляд, довольно тонкими, но внушительности им придавали шипы, которыми тоже можно было ранить. А еще у него оказалась длинная и гибкая шея, с помощью которой он мог оглядеть себя со спины. Вот тут его ждал самый настоящий сюрприз. Тонкие, едва не просвечивающиеся крылья. Они походили на крылья летучих мышей, которые водились в пещере недалеко от их замка. Самое интересное, если лапы были тонкими, то места, к которым крепились крылья, оказались довольно массивными и внушающими доверие. Вдоль позвоночника виконт обнаружил уже немного привычные шипы. В общем, он оказался каким-то змееподобным, существом, а судя по тому, сколько места он занимал на поляне, то существом немаленьким. Ему совершенно не было понятно, откуда взялось столько плоти на строительство чего-то подобного. Пусть он и был человеком довольно высоким и крепким, но его веса всё равно не должно было хватить на непонятное существо длиной не явно больше десяти метров. Тряхнув головой, Иллиадар задумался над тем, что ему делать дальше. Захочет ли источник видеть его в таком виде. При этом мысли, виконт потянулся к связи. Стоило ему только мысленно ощутить её, как внутри всё взорвалось от громадного количества непонятных эмоций, сметая человеческое сознание и оставляя лишь голые инстинкты. Рыкнув, он, больше не владея собой, подскочил, шумно вбирая воздух. Связь, заполнившая его до краёв, звала, требовала, чтобы он немедленно оказался рядом с источником. Подняв голову вверх, Иллиадар заревел, а потом, взмахнув несколько раз крыльями, осторожно взлетел. Гибкое и юркое тело буквально распласталось по воздуху, помогая с каждой секундой набирать всё большую скорость. От этого внутри всё запело от радости и нетерпения. От чувства, что расстояние между ними с каждой минутой уменьшается, Иллиадар едва не урчал. Инстинкт звал его вперед, и он ему полностью подчинился, оставшись просто наблюдателем. Глава 7. Змей и связь Через пару минут снаружи стало тихо. Я едва дышала, вслушиваясь в то, что происходило снаружи. Шум быстро прекратился. Всё затихло. Сглотнула, поднимаясь на чуть подрагивающих ногах. Надеюсь, Монту там не съели? Было бы очень плохо. Придерживаясь одной рукой стены, я медленно подошла к двери и выглянула наружу. И что делать? Оставаться на месте и ждать непонятно чего или пойти и глянуть? В этот момент позади меня что-то рухнуло. Хотя, звук больше походил на треск. От неожиданности, я подпрыгнула, едва сумев задавить рвавшийся наружу писк. Нервы и так напряжены, а тут еще и это! Оглянувшись, сжала кулаки. В комнате было темно, но я буквально затылком ощутила, что в ней кто-то есть. А ведь я только что там сидела и ничего подобного не ощущала. В груди начал разворачиваться страх. Он рождался где-то в солнечном сплетении и буквально заставлял всё органы работать быстрее, при этом сдавливая внутренности так, что мне даже дышать было сложно. Шагнув наружу, я медленно закрыла дверь, будто опасалась, что слишком резкое движение может спровоцировать непонятное нечто на атаку. Хотя, я не представляла, что там, в комнате было и откуда оно взялось. И было ли оно вообще. Вполне может быть, что это просто нервы и расшалившееся воображение. Отойдя от двери на несколько шагов, привалилась к стене, прислушиваясь. В замке стояла оглушающая тишина. Стало совершенно неуютно, будто что-то или кто-то хотел, чтобы я немедленно ушла отсюда. Не из замка, а именно из того места, где я была.