В общем, договоренности между Фрасилом и Агисом пошли прахом. Как по мне, то почти все лучше чем война, но тут сложилась типичная предвоенная ситуация — обе стороны были абсолютно уверенны в своей победе. Тем временем от Аргоса откололась часть союзников, которых ущемили, нозато к ним прибыло подкрепление из самих Афин! Фукидид 5.61–62: «Вскоре после этого прибыли афинские подкрепления из 1000 афинских гоплитов и 300 всадников под начальством Лахеса и Никострата… элейцы с досады, что союзники решили на Лепрей не нападать, возвратились по домам. Остальные же союзники в Мантинее стали готовиться к нападению на Тегею, тем более что среди тегейцев имелись люди, готовые предать город.» Армия Аргосианского Союза (красивое название, как из звездных войн) подошла к городу Тегея. По каким-то причинам Спарте было важно его удержать, иначе «от них отпадут их союзники». Поэтому спартанцы вынужденно мобилизовались снова. Следующие пару дней армии маневрировали. Аргосцы занимали сильные позиции, и ждали что спартанцы не будут бежать от боя, и с ходу их атакуют. Армия Спарты тихонько оттягивала аргосцев от Тигеи, и ожидала своих союзников. Видимо эта хитрость была вскрыта, и Аргосцы со своими союзниками решили навязать спартанцам бой. «На следующий день аргосцы и союзники выстроились в боевом порядке, чтобы дать сражение, если враг появится. Лакедемоняне между тем возвратились от реки к своему прежнему лагерю близ святилища Геракла. Здесь они увидели неподалеку от себя все вражеское войско, спустившееся с холма и уже выстроенное в боевом порядке. Никогда еще лакедемоняне, насколько они помнили, не были так напуганы, как в тот момент. После короткой задержки они стали готовиться к бою и построились в своем обычном порядке. По обычаю, царь Агис отдавал все распоряжения: ведь когда у лакедемонян царь участвует в походе, то все приказы исходят от него. Он передает необходимые распоряжения полемархам, те — лохагам, лохаги — пентеконтерам; эти же — эномотархам, а последние, наконец, — эномотии. Таким образом, приказы царей идут в одном и том же порядке и последовательности и быстро достигают своего назначения. Ведь лакедемонское войско почти целиком состоит из начальников над начальниками, и ответственность за точное выполнение приказов лежит на целом ряде лиц.» Не знаю кто из спартанцев жаловался Фукидиду на небывалый испуг, и оставим это утверждение на его совести. А вот его слова про спартанскую армию «состоящую из начальников над начальниками» надо немного прояснить. Действительно, организация Спарты была явно выше чем у всех остальных в Греции. Не вполне понятно, как, на самом деле. Более поздний Ксенофонт, в своем эссе «Лакедемонская полития» пытается прояснить: «Прежде всего эфоры провозглашают, до какого возраста следует выступать в поход и конникам, и гоплитам, и, наконец, ремесленникам. Так что, чем люди пользуются у себя в полисе, всем этим лакедемоняне располагают в военном походе. А если какие из инструментов и понадобятся всему войску, то часть из них предписано везти на повозке, другие — на вьючных животных; при этом менее всего скроется недостающее. Для сражения Ликург предписал иметь пурпурную столу и медный щит. Он посчитал, что это менее всего подобает женщинам и является наиболее подходящим для войны, быстро доводится до блеска и меньше пачкается. Предписывает он и длинные волосы для перешагнувших порог юности, считая, что так воины будут казаться более рослыми, благородными и грозными. И таким образом обустроив это, он разделил конников и гоплитов на 6 мор. Каждая из этих гражданских мор имеет одного полемарха, четырех лохагов, 8 пентеконтеров и 16 эномотархов. Из этих мор по команде все воины распределяются на эномотии, когда на три, а когда и на шесть (???рядов).» Вам это что-то прояснило? Мне тоже нет. Тем не менее, некоторые люди делают из этого отрывка далеко идущие выводы, и даже умудряются подсчитать сколько людей было в армии Спарты. Ксенофонт впрочем, и сам видимо понял, что выразился не вполне ясно, и дальше поясняет пояснение: «Большинство считает лаконский вооруженный строй самым сложным, но такое предположение совершенно расходится с действительностью, ведь в лаконском строе командиры стоят первыми и каждый ряд бойцов имеет все, что необходимо ему в сражении. Так легко понять все особенности подобного построения, что всякий, кто способен распознавать людей, не ошибется, ведь одним дано на войне предводительствовать, другим положено следовать за ними. Маневры эномотарх, подобно глашатаю, объявляет словесно, — так фаланги и становятся то уже, то глубже, и нет здесь ничего трудного для осмысления. Точно так же приходится сражаться и с появившимся внезапно противником, даже если будут расстроены вдруг ряды бойцов. А вот такой порядок уже вовсе нелегко понять всем, кроме тех, кто воспитан по законам Ликурга. Чрезвычайно легко делают лакедемоняне то, что кажется весьма трудным гоплитам других армий. Ведь когда движутся они флангом, то обычно одна эномотия следует за другой в затылок. Если, однако, вражеская фаланга покажется при этом с противоположной стороны, то эномотарху предписывается поворачиваться влево, пока фаланга не окажется прямо напротив врагов. А если враги при таком расположении спартанского войска покажутся с тылу, то каждый ряд бойцов тогда разворачивается так, чтобы сильнейшие всегда находились напротив врагов.» Этот зубодробительный отрывок, видимо, подразумевает что-то, что мы воспринимаем как некое естественное состояние армейских отрядов — а именно способность развернуться фронтом в нужном направлении. И это вовсе не было так уж естественно для гоплитских армий. А спартанцы в такое умели. Фактически все упражнения на тему того, как именно выглядела структура армии, и способы её построения, отталкиваются от этих источников. И честно говоря, я думаю что они оба те еще блогеры. Поэтому в следующий раз, когда увидите простые понятные картинки — подозрительно скривите лицо. Мы ничего толком не знаем. К тому же в седой древности еще и происходили постоянные реорганизации и реформы. Короче, все это догадки, основанные на слухах и пересказах. Пожалуй единственный вывод, который можно сделать с уверенностью — обычно спартанцы умели в маневр лучше других. И, похоже, были лучше управляемы. Вообще в источниках пару раз упоминается, что спартанцы даже в ногу умели ходить. Не вполне понятно, это только 300 «всадников», которые элитный отряд царя, или прямо всей фалангой. Зато эта сверхспособность спартанской армии повергала их врагов в шок и трепет. Вплоть до того, что люди не выдерживали психологического давления и разбегались прочь от такого жуткого зрелища. Но, это было раньше. Итак, армии построились. Фукидид, первый и последний из греческих источников на моей памяти, честно признается что не в курсе всего: «Численный перевес был, по-видимому, у лакедемонян. Впрочем, истинную численность обеих армий я точно указать не могу, как по отдельным отрядам, так и в целом. Ведь о числе лакедемонян официально ничего не известно из-за скрытности, господствующей у них всюду. С другой стороны, данные о численности войск других народов при известной склонности людей хвастаться мощью своей страны, по-моему, не заслуживают доверия. Тем не менее следующие соображения могут дать некоторое представление о тогдашней численности лакедемонского войска. В этом сражении у них было семь лохов, кроме 600 скиритов; в каждом лохе было по четыре пентекостии, и в каждой пентекостии — четыре эномотии. В первом ряду каждой эномотии сражалось четыре человека. Глубина ряда не всюду, конечно, была одинаковой, но зависела от усмотрения отдельных лохагов; в среднем же она составляла восемь человек. По всей же линии фронта стояло 448 человек, не считая скиритов.» То есть 448×8 = 3584, плюс 600 скиритов. Не уверен заметили ли вы, как худеют армии. Дело не только в усталости от войны и малочисленности спартиатов — нет, на кону Пелопоннес, а за время Пелопоннесской Войны, армии гоплитов заметно разжирели, ведь в их влилось огромное количество солдат из нижних слоев имущественного ценза, контингентов наемников, или даже вооруженных за государственный счет рабов. Но никто уже не бросается цифрами в десяток тысяч греков против миллионов персов. Видимо, неловко так врать, когда вокруг еще живы те, кто сам все видел. И армия в пять тысяч человек, это очень много. Ну что же, армии выстроились, и схватка началась. «Аргосцы и союзники стремительным натиском атаковали противника. Лакедемоняне, напротив, двигались медленно под звуки воинственной мелодии, исполняемой множеством флейтистов, стоявших в их рядах. Это заведено у них не по религиозному обычаю, а для того, чтобы в такт музыке маршировать в ногу и чтобы не ломался боевой строй (как обычно случается при наступлении больших армий).» Тут спартанскому царю Агису, внезапно приходит в голову светлая идея, и он решает немного поманеврировать. Ну что, сказать. Не с его пингом. В общем, я думаю тут работала такая же схема, как в средневковых битвах. Фактически все, что мог сделать командующий, это выстроить войска перед битвой. Если «командование» прокачано на максимум, то еще и отдать им один, максимум два, простых приказа. После чего остается просто положиться на рэндом — с момента начала схватки управление теряется. Спартанцы, впрочем думали по другому — за неподчинение приказу, двое командующих лохами, были обвинены в трусости (слоховали, бугага) и изгнаны из Спарты. Но, посмотрим как дальше развивались события по Фукидиду: «Хотя лакедемоняне, вообще говоря, сильно уступали врагу в искусстве тактического маневрирования, зато они блестяще доказали свое умение побеждать мужеством.» Согласитесь, это внезапное признание. И оно рушит просто все представление о спартанской армии. Думаю дело тут в том, что как таковых спартанцев, в армии Спарты, было всего несколько сотен. Остальные — союзники, вооруженные илоты — сильно уступали в выучке другим гоплитам. Но вернемся в битву: «После начала рукопашной схватки правое крыло мантинейцев обратило в бегство лакедемонских скиритов и воинов Брасида. Затем мантинейцы с союзниками и тысяча отборных аргосских воинов хлынули через открывшуюся брешь в рядах лакедемонян и проникли в глубь их войска. Окружив врагов, они убивали бегущих и преследовали их до обозных телег, где также перебили нескольких пожилых воинов, прикрывавших обоз. На этом фланге лакедемоняне терпели поражение. Однако на других участках фронта, и особенно в центре (где стоял царь Агис с 300 телохранителей, так называемых 'всадников»), лакедемоняне атаковали аргосских ветеранов и так называемые «пять лохов», а также клеонцев, орнейцев и стоявших рядом с ними афинян и обратили их в бегство. Большинство их не выдержали рукопашного боя и из боязни попасть в плен даже тотчас отступили, а некоторые были смяты и растоптаны своими же. На этом участке фронта отступить пришлось аргосцам и союзникам; разбитые части были отрезаны от центра и отброшены к флангам. Тем временем вытянутое правое крыло лакедемонян и тегейцев стало окружать также и афинян. Теперь опасность грозила афинянам с двух сторон: их окружали с одной стороны, а на другой они уже были разбиты. И вероятно, афиняне понесли бы наибольшие потери из всего войска, если бы не их конница, сослужившая им хорошую службу.' Тадам! Последний раз мы видели конницу в Фалерской долине, почти сто лет назад! И я не пытаюсь прятать от вас коняшек — источники просто ничего не говорят о действиях конницы. Иногда всадники упоминаются, когда источники перечисляют состав армий, но в битвах — очень редко. Видимо, конница редко влияла на исход схваток. Так что это примечательный момент. «Тем временем Агис, заметив тяжелое положение на своем левом крыле против мантинейцев и тысячи аргосцев, приказал всему войску идти на помощь разбитым частям. Афиняне между тем, лишь только вражеское войско по этому приказу повернуло влево и стало отходить, успели спокойно отступить вместе с разбитым отрядом аргосцев. Мантинейцы же, их союзники, и отборный отряд аргосцев уже не думали о том, чтобы теснить врага; напротив, видя, что их войско разбито и лакедемоняне победоносно наступают на них, обратились в бегство. При этом мантинейцы понесли довольно тяжелые потери, тогда как большая часть отборного отряда аргосцев спаслась. Однако преследование не было настойчивым, и бегство продолжалось недолго. Ведь обычно лакедемоняне сражаются упорно и настойчиво и держатся непоколебимо, пока не победят, но, опрокинув врага, долго его не преследуют.» Рискну предположить, потому что у Спарты только 300 «всадников» в охране царя, да и те скачут в бой пешком. Поэтому преследовать некем. Хотя, у спартанцев были еще скириты. Вот так их видят мододелы Тотал Вар: Помните я упоминал о союзниках Спарты, которые получили козырное место на левом фланге? Так вот, это они. Область Скиритида, можно в гугл картах на неё посмотреть. Технически, Спарта (если верить легенде) выступила демократично — помогла скиритам свергнуть тирана и установить демократию. И скириты всегда оставались лояльны Спарте, и всегда отзывались на её призыв. Любопытно, что это были не гоплиты. Судя по описаниям, это легкие или средние пехотинцы. Но на них Фукидид постоянно акцентируется, словно они могли оказаться решающей силой. Что мы можем сказать про это сражение? По делу мало, но зато напридумывать можно много. И Фукидид, и Диодор (не буду вас им грузить) описывает некие эволюции на поле боя, пусть и каждый свои. Или попытки их сделать. Это очень серьезно, даже если они несколько преувеличивают. Сама идея хорошо управляемой на поле боя армии носится в воздухе. Тысяча отборных аргосцев «получивших лучшее военное обучение» хоть и на стороне проигравших, но согласно обоим источникам, сумела отступить без больших потерь. Это серьезное изменение сознания, предпосылка к профессиональной армии. Теперь уже городское ополчение «берущее скорее мужеством, чем умением», оказывается не так важно. А элитные отряды в несколько сотен, оказываются не в состоянии переломить ход битвы. И это уже больше похоже на ситуацию, где в жестоком вооруженном противостоянии сталкиваются тысячи людей. Это серьезно повлияет на общество — теперь полис, как общественная формация, уже не дает неоспоримого преимущества. Если подойти с археологической точки зрения, то можно сказать, что уже к этому моменту гоплиты уже не те. Вооружение стремительно деградирует. Шлем превращается в тоненькую медную каску. Очень похоже, что у многих «гоплитов» на стороне Спарты вообще вместо шлемов толстые шерстяные шапки. Да и меч превращается скорее в кинжал. Причем не самый длинный. О броне для тела и говорить не приходится. А вот «легкие» воины, стремительно набирают вес, как в прямом смысле — за счет вооружения, так и в смысле значения на поле боя. Матерый, тертый и опытный пелтаст, в залутанном линотораксе и шлеме, пусть и с легким щитом, зато с длинным мечом, может оказаться смертельно опасным врагом в условиях войны «без правил», то есть не на заранее оговоренных местах для битв, без условий ограничивающих численность лучников и конницы. В войне, где противники ищут любое преимущество, этот условный «скирит», в силу своей многозадачности, оказывается предпочтительней гоплита. Который уже не тот). Вот вам надгробная стела афинянина Статокла, датируемая концом V в. Его противник носит шлем пилосского типа и экомиду, скрепленную на правом плече булавкой, и вооружен коротким мечом. Возможно, это лакедемонянин, хотя он и не носит длинных волос, которые были отличительной чертой лакедемонских воинов. Статокл достаточно богат для стелы, но даже на ней он без панциря. Обратите внимание на длину мечей. Перед стратегами греков вставали новые вызовы. Надо было соорудить из сравнительно плохо обученных людей основу пехотного строя для больших армий. Повысить управляемость отрядов. Да вообще, в принципе, найти новый рецепт победы. Это были пока трудно уловимые тенденции, нечто на уровне ощущений. Афины и Аргос активно искали новые рецепты победы, но как это часто бывает, легче построить с нуля нечто новое, чем реформировать уже существующий и устоявшийся порядок. Ну и в заключение счет от мясника, куда же без него: «Лакедемоняне, выстроившись на поле битвы перед телами павших врагов, тотчас же воздвигли трофей… Аргосцев, орнейцев и клеонцев пало 700 человек, мантинейцев — 200, афинян вместе с эгинцами — 200 (в том числе и оба стратега). Союзники лакедемонян не понесли значительных потерь. Относительно самих лакедемонян установить истину было трудно. Передавали, однако, что у них пало до 300 человек.» Глава 15 Филипп II, Македонский Все кто имеет хоть немного опыта войны в хороших стратегиях знает — самое сложное это выжить в начале катки. Урвать себе пару вкусных владений, а уже потом, опираясь на мощную экономику, можно наклепать армию и всех победить. Так вот, Филипп II Македонский и был тем самым человеком, который затащил. Деяния его сына, Александра Великого, это вне всякого сомнения великолепные достижения. Но этот величественный памятник Александру стоит на фундаменте, который построил его отец, сложен из блоков, изготовленных его отцом, и построен людьми, которых нашел, обучил и мотивировал его отец. Для начала, давайте определимся с бэкграундом в котором жил и действовал Филипп. Это Греция, её колонии, некие малозаметные в истории дикари вокруг. Ну и главный полюс силы, это конечно Персия. Считается что IV век до нашей эры это период упадка Древней Греции, но современные историки все сильнее сомневаются в этом. Есть множество имен, которые знает даже далекий от истории человек. Ну ладно, два точно — Платон и Аристотель. Но вообще именно в IV веке Древняя Греция превращается из довольно местечкового явления, в действительно цивилизацию. Меняется сама жизнь, появляется само понятие муниципальный. Творят историки, поэты, музыканты. И конечно скульпторы и архитекторы. Развивается гражданское самосознание. Если помните, в одной из предыдущих статей я рассказывал как вымерла Спарта. Это естественный процесс, в современной экономике есть даже именной закон, который это описывает. Суть проста — все богатство в государстве неизбежно сосредоточивается в руках тех, кто уже и так богат. Мы прямо сейчас свидетельствуем верность этого закона, наблюдая как в тоже время когда множество людей в пандемию потеряло работу и доходы, несколько десятков имен в списке форбс прибавило к своей стоимости миллиарды долларов. Неужели Древние Греки не нашли выход? Древние Греки были умными, мудрыми людьми. И они придумали как бороться с постепенной деградацией гражданского общества. Внимание, сейчас будет красивое емкое слово: Скитализм. Если упростить до неправильного, то можно свести это к тому, что в моем любимом полисе Аргос толпа забила палками (скитала, палка — отсюда и название) 1200 самых богатых граждан. Честно говоря гражданское общество греков тогда находилось в серьезном кризисе. Попросту вымирать, как спартанцы, мало кто хотел. Люди почему-то возмущались. Но обычно резня была наоборот — олигархи вырезали «демократов». А тут такое варварство. Аргосский скитализм потряс Древнюю Грецию, Афины даже провели ритуал Великого Очищения, опасаясь гнева богов. Но в долгосрочной перспективе скитализм послужил для Древней Греции неким аналогом Октябрьской Революции 1917-го года для Европы. В полисах стали идти на демократические уступки, и проводить, как сейчас бы сказали, социальные реформы. Этим во многом и объясняется расцвет греческой культуры. Однако Греция оставалась слабой и раздробленной. Позади были долгие годы Пелопоннесской Войны, где сначала побеждали Афины, потом Спарта, потом сам черт ногу сломит кто против кого и сверху персы, и наконец спартанцев при Левктрах в 371 до н. э. разбил союз в котором ведущую роль играли Фивы. А уже Фивы потерпели ряд поражений, и особенно тяжелую победу в сражении при Мантинсе. Если говорить ретроспективно, сражение при Мантинсе не принесло победы ни одной из сторон, а фиванцы упустили победу из-за гибели своего очень харизматичного предводителя Эпаминонда. Фивы оказались не способны консолидировать вокруг себя полисы. Одновременно в Греции происходит обострение внутриполитической борьбы с резней демократов и наоборот, скитализмом — все были очень заняты, и далеко не сразу заметили как на их агоры упала густая тень от длинных копий. Мудрецы, как это часто бывает, остались в плену старых представлений и проморгали нового гегемона. Македонское царство на севере. И опять таки, как это часто бывает, все началось с конца. Македония оказалась в маленьком шаге от полного краха. В 360 году до нашей эры, царь Македонии с неблагозвучным для русского уха именем Пердикка III, дал себя убить в сражении с иллирийцами. Что еще хуже, с собой за Стикс он утащил около 4000 македонских воинов. Трудно сказать нужно ли это число делить на 40, как в источниках по Персидским войнам, или достаточно на 2, как в Пелопоннесской войне, но суть ясна — Македония потеряла армию, и новую взять было неоткуда. Надо понимать что македонцы буйными фантазиями на тему «ну и пусть завоюют, будем пить иллирийское» не страдали. Собственно мир был попроще, и никто не пытался прикрыть откровенное разграбление длинными терминами и долгими программами с пайками и карточками. Если уж твое государство захватывали, то часто тебя или убивали, или продавали в рабство. В любом случае ты терял социальный статус, имущество и облагался податями. И вообще должно сильно повезти, если после захвата твоего государства врагами, ты пострадаешь косвенно, а не напрямую. Македонцам повезло — все же битва была кровопролитная, и вообще македонцы проявили завидное мужество. Иллирийцы слегка повыдохлись, к тому же у них были другие проблемы — но всем было очевидно, Македония неизбежно станет целью следующего удара соседей. И не обязательно иллирийцев. Именно в таких, прямо скажем не лучших, стартовых условиях и начал катку Филипп. На самом деле то, что царем Македонии стал именно он — практически случайность. Во-первых у него были старшие братья. Во-вторых сам он, сравнительно молодой человек — около 20 лет. В Греции в таком возрасте обычно только вступали в гражданские права. Да и то, эти права зачастую сводились к обязанностям быть гоплитом на войне, а для занятия любой должности или послабления в налогах и обязанностях надо было еще дожить до возрастного ценза в 35–40 лет. Так мало того что Филипп был объективно слишком молодым, он еще и половину жизни провел в заложниках, живя «при дворе» различных соперников Македонии. Несколько лет провел и в Фивах. Возможно, жил в доме и общался даже лично с самим Эпаминондом! Но вряд ли это могло послужить решающим доводом. Очень похоже что в скоротечной резне за власть над Македонией, последовавшей после гибели Пердикки, не оказалось победителей. Все хоть сколько нибудь легитимные наследники Македонского царя оказались убиты. Филипп же оказался удобной, компромиссной фигурой, не выражающей интересы ни одной из местных группировок. Ему просто повезло. Что не умаляет его заслуг — Филиппу, ставшему царем через год после смерти Пердикки, довольно быстро удалось консолидировать вокруг себя в первую очередь аристократию, а потом и «народ». Мы разумеется говорим о прослойке свободных «граждан» — Македония не была полисом, и демократия там работала по другому. Но все же, те люди кто технически должен был отстаивать свое личное и общественное благо, но которые при этом не могли позволить себе не то что лошадь, но даже бронзовый щит — приняли Филиппа. Вот как об этом пишет Курций Руф: «Все войско приняло Филиппа с таким чувством, как самого царя; каждый жал ему руку и благодарил его, как посланного богом. Трудно передать, как велика была, помимо прирожденного почтения македонцев к царям, их преданность именно этому царю, их пламенная к нему любовь. Все были убеждены, что он ничего не предпринимает без помощи богов; ибо если кому-либо постоянно сопутствует счастье, то даже безрассудство ведет его к славе. Возраст царя, едва созревшего для таких деяний, оказался вполне достаточным и прославил все его дела. Вещи, которым обычно не придают значения, имеют большую цену в глазах солдат: соревнование царя с солдатами в телесных упражнениях, его одежда и манера держаться, мало отличающие его от простого человека, его воинский дух» (3.6.17–19). Хорошо когда есть такие как Курций Руф, ведь помимо чисто литературных достоинств, этот историк не ленится передать нам в мелких деталях и устройство македонской армии. Плохо что он, и другие античные историки которые потрудились описать и Александра Великого, и его отца, и их битвы и армию, жили в первом веке нашей эры. Почти через 400 лет после описываемых событий. Похоже что они списывали с одного источника, но списывали плохо — у разных авторов совпадают помимо имен царей, только несколько основных событий. Но суть, тем не менее ясна. Филлип врывается в катку, клепает 9000 тысяч улучшенных фалангитов с длинными копьями, а это ж прям как 200 танков КВ-1 в красную армию к 1941-му, или «тараску» в ДоТе собрать. Ну и затоптал всех своим убер оружием. Все просто, понятно, и скучно.