Раньше воины, с которыми греки столкнулись в Согдиане, представлялись нам так: Сейчас уже понятно, что так были вооружены разве что вспомогательные войска. Всякие шудры, нужные для обоза. Костяком и основными противниками Великой Армии Александра македонского выступала местная знать и профессиональные наемники. И эти ребята выглядели куда серьезнее: Как и всякий великий человек, Александр был нечеловечески, до безумия, упрям. Вместо того, шоб плюнуть, вернуться назад и переварить уже захваченное, он бросился в бой. И потащил за собой всю армию. Ну как всю… Приблизительно в 380 километрах к востоку от Тегерана, у подножия Эльбурса, между современными городками Саидабад и Дамган, в течение нескольких дней Александр ожидал отставшие в ходе погони войска и затем, сделав еще два перехода в северо-восточном направлении, «разбил свой лагерь вблизи города, именуемого Гекатомпилами („Стовратным“)»(Диодор, XVII, 75, 1). На самом деле этот город был основан позднее Селевком I. «Царь устроил здесь свой лагерь, куда отовсюду подвозили провиант. Тут-то и стал распространяться неизвестно откуда взявшийся слух, этот бич праздного солдата, что будто бы царь, удовлетворившись совершенными им деяниями, постановил тут же вернуться в Македонию. Солдаты как безумные стали забегать в палатки и собирать вещи в поход… Поскольку царь дал каждому всаднику (из союзников) по 6 тысяч денариев и по 1 тысяче — каждому пехотинцу, то и они (то есть македоняне) решили, что срок окончания службы настал также и для них»(Курций Руф, VI, 2, 15–17). В походе уже случались сложности с дисциплиной. Глухое недовольство, открытый ропот. Были даже заговоры. Но это был первый случай бунта самой армии, до того безгранично преданной царю, с которым пришлось столкнуться Александру. Он собрал свой «штаб» и убедил его принять ответные меры, а затем, созвав воинское собрание, как было принято в Македонии и играя на чувствах чести, посулах и надеждах, снова смог убедить солдат следовать за ним. Но это, видимо и был тот самый момент, когда всем стало ясно — «азиатское царство» стало делом Александра. Династическим. Делом правителя, не народа. Очень показательно то, как Александр справился с бунтом. Попросту отпустил тех, кто хотел уйти, наняв заново тех, кто хотел остаться. Примерно в это же время Александр решил, что надо бы намекнуть покоренным народам, что он все же их царь. И повелел им вести себя так, как будто Александр царь. Персы падали перед ним ниц (там не самый простой ритуализированный поклон, больше похожий на позу в йоге, я бы не рискнул попытаться его воспроизвести без присмотра учителя) и прочие знаки внимания. Ну и еще всякое, по мелочи. Например, за Александром начал везде ходить специальный человек, который записывал его слова и деяния. Все это не могло не вызвать отторжения у греков. Особенно у македонской знати, привыкшей относится к своему царю как к первому из равных. Тут я скажу — династия Аргеадов хоть и была любима в Македонии, но не была неприкасаемой. Например, Аргеад вполне мог стать объектом кровной мести, оскорби он ненароком одного из своих подданных. Не простого пастуха или горожанина, а представителя знатного рода всадников. В общем, простые и благородные отношения с царем, тут, в Азии, стали выглядеть какими-то примитивными и неуважительными. Захват Бактрии и Согдианы был трудным. Александра дважды ранили — получил стрелу в бок, которая пробила панцирь, и камнем по шлему. Это в разных схватках — местность была гористая, было много укрепленных пунктов, почти каждый из которых приходилось брать штурмом. Вдобавок, похоже, Александра еще получил в характеристики вечного спутника войны — боевой понос. Вот что действительно заставляет сойти с дороги приключений, «стрела в колено» — просто эвфемизм. В одном из сражений Александр даже потерял сознание от слабости и телохранители унесли его прочь от боя. Примерно в этот напряженный момент Александр Македонский и потерпел свое второе, и последнее, поражение. На верхней картинке не конный дварф, а полководец, разгромивший войска Александра Македонского близ современного Самарканда, в Узбекистане. А ты даже не знаешь его имени. Честно говоря, никто не знает. Греки транскрибируют его имя как Спитамен, но у них такие вольности с этим, что следует подозревать скорее то, что его точно звали не так. Некоторые интересующиеся подобрали согдийское звучание как Спитамана. Но пока перекрестных источников нет, а древним грекам я верю чем дальше, тем меньше. Технически Спитамен скорее перс, а не согдиец, и имеет совсем мало отношения к современным таджикам или узбекам, на территории которых была когда-то Согдиана. А в его отряде, похоже, сплошь наемники-массагеты с территории современного Казахстана и белобрысой рожей, как будто в Рязани родились… Но вы же понимаете… Поэтому на нижней фотке современный памятник Спитамену в Таджикистане. Ну и мультфильм с тщательно реконструированным сражением Спитамена против греков из Узбекистана прилагаю: https://youtu.be/lYhBnz9d7B8 Там нет ничего интересного, кроме комментариев, где люди яростно спорят об этнической принадлежности человека, жившего за тысячу лет до появления современных народов. Всё, что мы знаем о битве, укладывается в две строчки: «Перс Спитамен внезапно осадил Мараканду. Оповещенный о том Александр послал туда отряд в 60 верховых гетайров, 800 конных и 1500 пеших наемников. Они попали в засаду, в которой погибло более чем три четверти отряда.» У Спитамена было около 800 наемников-массагетов. Выглядели они примерно так: Александр заплатил своим выжившим солдатам большие деньги за молчание о катастрофе. И, так как я про это пишу, а вы про это читаете, то приходится признать — только деньги зря потратил. Спитамен неожиданно для себя стал героем Узбекского, Таджикского и Афганского народов. Но это потом — пока бедолага бежал по пустыне, от оазиса к оазису, судорожно оглядываясь на облако пыли поднятое копытами коней карательного отряда высланного против него Александром. Бежал как герой — сделал почти 350 километров за неделю. Ничего не помогло. В конце концов безумную скачку не выдержали кочевники-массагеты (!), поэтому отрезали Спитамену голову и бросили ей в греков, со словами: — Да на! Успокойся! Ты больной, оказывается, есть жи! Это резко изменило международные отношения. Настолько, что через некоторое время Александр заключил мир с кочевниками и даже привлек часть из них к себе на службу. Что не нашло понимания у греческой знати, которая до этого была безальтернативным источником всадников в эллинистических армиях. Сквозь века мы можем насладиться ядовитыми слухами о саках из источников: «…в конце лета Александр принял побежденного „Аварану хорийцев“ Сисимитру, согдийского царька, известного тем, что он женился на собственной матери и та произвела от него на свет двух сыновей. Вслед за Сисимитрой к Александру потянулись другие местные вожди, и он теперь свободно мог устраивать большую охоту возле Алайского хребта, грандиозные пиры в Самарканде и празднества в Бактрах.» Еще до этого, после свадьбы на Роксане — представительнице одной из наиболее знатных семей Согдианы — сошло на нет и сопротивление местной знати. Подведем итоги. Как ни странно, но поражения Александра только делают его талант полководца еще более выпуклым. В битве у Персидских Врат не вполне понятно, что делал сам Александр, очень похоже что он не руководил сражением. В битве со Спитаменом Александра, совершенно точно, вообще и рядом не было. При этом, в отсутствии Александра македонская фаланга, греческие гоплиты, фракийские всадники и прочие супер юниты, внезапно перестают быть убероружием. Персы, даже в меньшинстве, не только держатся против македонцев в узких теснинах Персидских Врат, но буквально вырубают их как канадский дровосек лес. Массагеты легко и непринужденно вырезают огромный отряд тяжелой пехоты в сопровождении всадников, будучи в меньшинстве. И все те же самые люди, вдруг оказываются беспомощными перед греками, когда во главе греков встает Александр. Мой рассказ краток — конечно же история завоевания Александром Персидской Империи куда насыщеннее, и полна всяких интересных моментов. Но подробнее можно почитать в куда более увесистых трудах, я же буду стараться оставаться, по возможности, рядом с битвами. Но я бы хотел сказать, что в изнуряющей войне в Бактрии и Согдиане, Александр раскрыл свои таланты полководца, лидера и политика наиболее полно. В этой бесконечной мясорубке, в череде мелких, но ожесточенных схваток, штурмов и предательств, он смог совершить невозможное и победить. Но Великим сделало его то, что он смог совершить невозможное еще и сравнительно быстро. Пожалуй, нам пришло время расстаться с Александром. У него впереди еще поход в Индию и великая битва с индийским правителем Паурава (греки называли его Пор). Но там, как и в любом большом сражении древности, в котором участвуют действительно огромные армии, до ста тысяч с обеих сторон, очень трудно воспроизвести ход битвы. Даже в франко-прусской войне 19-го века, когда казалось бы все тщательно документируются, столкновение десятков тысяч человек быстро превращается в чудовищный хаос, разбираться в котором можно годами. Сражение быстро рассыпается на несколько мелких битв с переменными результатами и многое решает скорее удача и упорство, чем умение и талант полководцев. Александр вернется в Вавилон, понеся по настоящему тяжелые потери уже во время обратного похода, и успеет проправить своей империей всего год. Судя по всему, он переборщит с лекарством, которым его лечили от подхваченной в джунглях дизентерии. А его преемники (на греческом диадохи) скоро разорвут завоеванное им с таким трудом государство на части. Проживи Александр дольше, проправь он хоть десять лет, и даже трудно представить, каким бы мог стать мир. И я говорю о сохранении того непрерывного, тысячелетнего наследия древней колыбели человечества, на территории которого раскинулась Империя Александра. Наверняка он бы подчинил себе и Италию. Вполне возможно, что греко-персидская цивилизация получила мощный толчок к развитию, и распространилась по побережью средиземного моря, запустила щупальца в Индию, добралась до Китая. Древние культы, что проросли зороастрийским единобожием с близкой нам моралью и разделением добра и зла, и древние знания, кропотливо скопленные в записях еще со времен шумера, могли бы дать старт развитию человечества не в 14-м веке, а на тысячу лет раньше. Но, это лишь воображаемые возможности. В нашей с вами истории, вооруженные конфликты IV—III вв. до н. э. между наследниками (диадохами) империи Александра Македонского за раздел сфер влияния длились до тех пор, пока не пришел Рим. И не смел эллинистические государства, основанные диадохами, в корзину истории. И тем удивительнее, что дела Александра Македонского смогли пережить тысячи лет, с веками лишь добавляя ему величия. Глава 29 Звери войны Все мы легко можем представить себя суровыми, мужественными и мускулистыми, как стоим мы в строю братюнь, сжимая в руках свои мечи (но не мечи друг друга, это важный момент) и готовые к славе или смерти. И все мы, хоть раз, пугались неожиданно залаевшей рядом собаки. Особенно обидно, если эта псина не псина даже, а так, псинка. Чихуахуашка с глазами наскоро прилепленными. Но не будем отчаиваться — это в нас от древних гоминидов, из которых создал нас господь. Не от хорошей же жизни мы мозги отрастили. Вот обезьяны были сразу созданы совершенными — оттого и преуспевают, не меняясь, миллионами лет. А наших предков жрали все кому не лень, пока мы не научились палками отбиваться. Но зато опосля, когда мы развились и прокачались, мы страшно отомстили. Спросите у львов, чей ареал обитания еще не так давно захватывал даже Грецию (в которой, как известно, было вообще все). А вот и не спросите, ведь львы, не считая пары сотен недобитков, все по зоопаркам сидят. Что, львы позорные, съели? Впрочем всякой другой мегафауне, кроме африканской, которая эволюционировала вместе с нами, повезло еще меньше. Увы, но на верхушке пищевой пирамиды быстро становится тесно. Наши предприимчивые и сообразительные предки, изнасиловав и съев всяких там гоминидов разной степени родства, как люди целеустремленные, перешли друг на друга. Но играть в царя пищевой пирамиды друг с другом по честному, на равных — не по человечески как-то. Поэтому, мы, разумеется, начали использовать все, что только могло дать преимущество. В том числе и зверей. Со зверями есть несколько серьезных проблем — эти дети природы абсолютно не понимают концепцию бога, денег или социального статуса, а потому воевать решительно не настроены. Впрочем, со зверями вообще куча проблем — даже одомашнить удалось сравнительно небольшое количество животных. Вон, в америке только всякие альпаки оказались достаточно безумны, чтобы жить с людьми. Но заставить скотину драться вместо себя… Люди изворотливы, упорны и изобретательны. Поэтому мы упорно пытались извернуться и изобрести способ заставить драться вместо нас любую скотину. Поскольку я не специалист, подробнее я останавливаться не буду, но все же, в паре абзацев надо сказать, почему же на полях битв так и не появились всадники на белых медведях. Есть такой замечательный зверь, леопард, не путать с гепардом. И именно он, похоже, чемпион по фрагам набитых на людях. Кроме него, больше людей убивают только бактерии и плохо приготовленные грибы. Ну, и из диких животных, может только бегемоты в Египте. Но бегемоты не везде есть. А вот леопарды — много где. Относительно правдоподобный чемпион — леопард из индийского округа Рудрапраяг, за девять лет убил и сожрал 125 жалких людишек. Дело было сразу после Первой Мировой, там послабления всякие, поэтому смерти даже индусов расследовались. Компенсации не платились, поэтому накручивать рекорд вроде как смысла не было — короче, цифра правдоподобна. Возможно, даже занижена. Есть еще истории про всяких львов с тремя сотнями жертв — но они все же немного подозрительные. Кстати, вот и он, чемпион. Лежит у ног белого человека, который его застрелил. Отлично, вот оно, убер оружие — сказали древние египтяне и начали приручать леопардов. Внезапно, леопарды весьма годно приручаются, очень хороши на охоте, прекрасные охранники. Даже на войне не бесполезны. Леопарды мелькают на росписях, в некоторый момент становясь почти неотъемлемым атрибутом фараонов Египта. Но в армии египта так и не появились леопардовой гвардии, которая бы рвала врагов во славу Атона. Потому что леопарды… Плохо размножаются в неволе. Я не в курсе подробностей, я прочитал это в статье по одомашниванию животных. На этом вырванном из контекста примере можно построить перевернутую пирамиду домыслов, но нам важно пока просто определиться — животное, оно животное. И есть множество сложностей в отношениях между нами и ими. Сложности с инстинктивным поведением, трудности в разведении и содержании, и только Гера знает, что там еще. Поэтому, надо полагать всякие медведницы так и не появились потому что в процессе выяснилось что медведи не умеют строем ходить или размножаться по приказу — но наверняка люди пытались. И продолжают пытаться. Как я уже говорил, люди умны и изобретательны, поэтому периодически появлялись частные примеры, которые только подтверждают правила. Мне кажется очень показательна повозка некоего банкира Ротшильда, запряженная зебрами.