Железняков вышел из машины. Я включил двигатель и тронулся с места. За мной пристроилась синяя «Ауди» отряда милиции специального назначения – нашего муровского подразделения, созданного для задержания вооруженных преступников. В былые времена мне пришлось послужить в нем и быть на одной из операций сраженным вражьей пулей. Понятное дело, не до смерти. На Петровке я и двое бойцов просидели в моем кабинете сорок минут. Бойцы были слегка на взводе. Им хотелось, чтобы у меня все вышло и чтобы нашелся клиент, которого брать. Спецназовец, которого не тянет на горячую работу, – уже не настоящий спецназовец. Лезть под пули, на амбразуры можно только на энтузиазме, поскольку деньги за ратный труд получают ребята слезные, куда меньше, чем занимающиеся на рынках поборами богатыри из муниципальной милиции. За сотню баксов бросаться на чеченские амбразуры и освобождать заложников – в мире больше таких чудаков не найти. А у нас есть. По энтузиазму мы впереди планеты всей. – Ну чего, где твой убийца? – спросил голливудский красавец атлетического сложения спецназовец Витя Павин. – Будет тебе убийца. Тут раздался телефонный звонок. Звонил Железняков: – Выпасли. Он на хате у этой голубы. Точно. Мы его засекли. – Сами не проявились? – Обижаешь, Леша. – Давай адрес. Он продиктовал адрес и добавил: – Дверь деревянная, но крепкая. Пусть ребята «отмычку» прихватят. – Они без нее не ездят. – Жду. Проживала блондинка на самой окраине, у черта на рогах в четырехэтажном доме, построенном военнопленными после войны. Москву я знаю неплохо, но плутали мы долго, пока не добрались до места. Железняков ждал нас во дворе. Он сидел на лавочке около песочницы и мило о чем-то беседовал с пенсионерками, выгуливавшими карапузов. Завидев нас, он махнул рукой и подошел. – Третий этаж. Вон окна, – он указал на два окна. – Точно он там? – спросил я. – Точно. Мы голоса из квартиры слышали. Если только у блондинки еще паренька не имеется по имени Гена. – А он не утек, пока ты тут с бабушками-старушками власть костеришь? – Сашок на лестничной клетке. Контролирует. – Ясно. – Я сориентировался и выдал мудрое решение: – Егор, ты со спецназовцами иди в хату и выставляй дверь. А я тут подожду, на случай, если он из окна выпорхнет. – Только поймать его на руки успей, – улыбнулся Павин. – Мы тебе его из окна выбросим. Павин вытащил из багажника огромную кувалду – это и была «отмычка» для дверей. Спецназовцы походили на хоккеистов, куртки раздулись, под ними были нацеплены бронежилеты. Второй боец вытащил бронещиток. Спецназ всегда работает, рассчитывая на самый крутой вариант развития событий. И правильно делает. Именно поэтому у них ни одной потери за многие годы. Я устроился на место Железнякова на лавочку. – Чегой-то у вас? Молотки какие-то? – спросила любопытная бабуля – собеседница Железнякова. – Мы, уважаемая, ремонтники. Газопровод чиним, – ответил я, не уточняя, зачем ремонтникам «Ауди». – А я уж подумала, бандиты какие, – махнула рукой старушка. – Сейчас вон их сколько расплодилось. – Точно, – кивнул я. – Расплодилось. Один из «расплодившихся» очень резво спускался по пожарной лестнице. Путь он свой держал как раз из окна, которое мне показывал Железняков. – Объект через окно уходит! – крикнул я в микрофон и бросился к дому. Успел я как раз вовремя. Гена спрыгнул на землю и увидел ствол «макарыча», смотрящий ему в лицо. Рост Гены не превышал ста семидесяти пяти, но Самбист был тяжеловесно квадратен, мощен – девяносто кило накачанных мышц. – Стоять! К стене! – заорал я… И очутился на мокром замусоренном асфальте. Я недооценил его. Недаром Гена лопал тройные порции на спортивных сборах и чемпионатах, недаром тягал штанги и валял на коврах противников. Бросок – я полетел в одну сторону, пистолет в другую. Впрочем, он тоже недооценил меня. Я зацепил его ногой, мягкое движение, и Гена тоже устроился на асфальте. Я вскочил на ноги. Самбист изогнулся и тоже вскочил. Он сжимал короткий железный прут – надо же, может, десять лет лежала тут ржавая железяка, никого не интересовала и в самый неподходящий момент попалась под злодейскую руку. В его оловянных глазах плескался ужас. Наверное, такие глаза бывают у зайца, попавшего на артиллерийский полигон во время стрельб. Но Гена зайцем не был. Он был пантерой с острыми зубами. Он умел драться. И желал только одного – прорваться через меня и уйти. – П-п… – что он хотел сказать, я так и не понял. Гена рубанул железякой. Бил на уровне груди, видимо понимая, что убивать противника не стоит. Я отступил на шаг. Он двинулся ко мне. Он был очень резок. Среди тех, кому мне пришлось бить морду за последнее время, он был лучший. Но опыт его в основном нарабатывался на борцовских коврах. А у меня, кроме ринга, за плечами спецназ, длинная череда захватов, уличных мордобоев. И когда он дернулся мне навстречу, я просто плюнул ему в лицо. На удар он успел бы среагировать. От плевка же отпрянул и на миг потерял контроль над ситуацией. И заработал хук в челюсть. Теперь он летел в одну сторону, а железяка в другую… Из подъезда высыпали спецназовцы и начали вязать Гену. Защелкнулись наручники. Быстрые руки обшарили карманы и места, где может быть оружие. Готов. – Зараза. В окно пялился и нас высмотрел, – сказал Павин. – Да, – рукавом я вытер пот и засунул «макаров» в кобуру. – Чуть не зашиб меня. – Распадин, – хмыкнул Павин. – Знаю я его. На российских соревнованиях видел. Силен, бродяга. – Я заметил. Гена продышался. Пришел в себя. Теперь тряс головой. Спецназовцы поставили его на ноги и погнали к «Ауди», награждая пинками по мягким местам. – И чегой-то вы его бьете? – заорала из окна тетка в красном халате. – Я в милицию позвонила, бандюги! – Мы сами милиция! – крикнул я. – А это бандюга. – А, ну тогда бейте, – успокоилась тетка… * * * Самбист был в крайне подавленном состоянии. Он сидел на стуле и пялился в пол, будто там было что-то интересное. А ведь ничего интересного, кроме раздавленного окурка, там не было. Поза эта обычная для людей, впервые попавших в такой кабинет и пребывающих в сильно дурном настроении. Гена – это не Датчанин. С ним можно работать. До его души еще можно достучаться. – Давай, Гена, рассказывай, – предложил я. – Про чего? – Про свою преступную деятельность. – Ник-какой деятельности не б-было. Вы п-про Орехово? Евгений п-попросил. Мы его охраняли. – А чего бежал? – Б-боялся. – Милиции? – И б-бандитов. Думал, б-бандиты. Оружия нет. Что я могу? – Так уж оружия и не было? – Нет. Врет. Ох, врет. – Зачем меня убить хотел? – Ну убить. От… Оттолкнуть. Думал, б-бандит. – Ты как старушка, а не мастер спорта. От каждой тени шарахаешься… Неинтересно мне все это. Мне плевать, что ты по лестницам пожарным лазишь – может, у тебя привычка такая. Или ты тренируешься подобным образом. То, что с железякой бросался на меня, – тоже простим. Скажи, ты марки братишке своему дарил? – Ну, д-дарил. – Где взял? – Не п-помню. Где-то взял. Купил п-по дешевке. – Ах, по дешевке… Они пол-лимона в баксах стоят. Мировая ценность. – Сколько?! – И кровушка на них. Так что рассказывай, как ты человека замочил.