Дружинники, среди которых был и Паромов, остановились. — Мы в вашем распоряжении, товарищ участковый, — узнав Черняева, заверила старшая группы, смазливая блондиночка с пухленькими губками и подкрашенными глазками, Снеговая Валентина. — Что случилось? Черняев вкратце обрисовал сложившуюся картину и напомнил о мерах предосторожности, необходимых при задержании пьяных и дерзких хулиганов. — Аннушка, — приказала Снеговая крановщице цеха веснушчатой Арцебашевой, — пулей в ДК! Там постовые милиционеры. Скажи им, чтобы бежали под арку для оказании помощи участковому и дружинникам, а затем позвони в опорный и тоже вызови подмогу. А мы — под арку, чтобы задержать хулиганов, — видя нетерпеливые жесты и недовольную гримасу на лице дружинницы от затянувшегося инструктажа, окончила она. Аннушка кинулась в ДК, а остальные скорым шагом направились под арку. Там по-прежнему продолжали толпиться все те же подвыпившие парни. Они, перемежая обычные слова матерщиной и жестикуляций, живо обсуждали только что произошедшее событие. Увлекшись, мало обращали внимание на происходящее, в том числе, на спешивших к ним дружинников. Приблизившись к хулиганам, Черняев в корне изменил тактику. Он уже не стал представиться им сотрудником милиции, как сделал это в первый раз, а сразу же кинулся в самую гущу с криком: — Милиция! Стоять! Мало того, начал раздавать удары руками и ногами направо и налево всем, кто попадался на пути. Под аркой закрутилась настоящая «карусель» из человеческих тел. Опешившие от неожиданного нападения хулиганы, никак не могли понять, что происходит, и только тупо матерились. С глухими хлопками разбивались о бетонный пол арки падавшие из рук нарушителей бутылки с вином и пивом. — Держи! Вяжи! — кричали дружинники, не выпуская никого из закрученной Черняевым «карусели». По примеру участкового, они щедро раздавали тычки и пинки всем, кто пытался вырваться из-под арки на улицу. Психологическая победа пока была на стороне блюстителей порядка. К тому же к ним присоединилась пара жителей ближайших домов, узнавших Снеговую. По-видимому, сработал неписаный закон: «Наших бьют». Но весь эффект неожиданности мог распасться в любое мгновение, стоило только шпане увидеть свое значительное численное превосходство и осознать этот факт. Но уже бежали из ДК на помощь, громыхая по асфальту подкованными сапожищами, постовые. Со стороны опорного пункта бегом приближалась резервная группа дружинников. Вечернюю тишину разрывали вибрирующие завывания милицейской сирены — это летел на всех парах автопатруль. В минуту все нарушители были скручены, связаны. Часть их была «погружена» в милицейский автомобиль, а не поместившиеся конвоировались в пешем порядке до опорного пункта. Так Паромов впервые познакомился с участковым инспектором Черняевым. И Черняев запомнился ему, как смелый и решительный до дерзости человек. А вот Черняев в той суматохе и круговерти событий вряд ли смог запомнить Паромова. 5 И вот теперь они вновь встретились. Но уже совсем при других обстоятельствах. Черняев почему-то опять не в форменной, а в гражданской одежде. Но держит себя солидно и значительно. Остальные с неподдельным интересом наблюдали за реакцией нового участкового. «Черт бы вас всех побрал с вашими проверками, — мысленно чертыхнулся Паромов, — да и денег ни рубля нет: поиздержался, пока устраивался на работу, месяц живя на зарплату жены. Кроме того, обычно проставляются с первой получки — так уж заведено во всех коллективах… А тут — не успел порог переступить — беги в магазин… Да, дела… Скорее всего, проверяют не на жадность вообще, а на склонность к спиртному. Как поступить? Если сказать правду, что нет денег, то посчитают, что обманываю и жмотничаю… А если попросить в займы и сбегать за бутылкой водки, то не расценят ли это как слабость к спиртному… Еще за алкаша примут. Как быть? Да и дадут ли в долг совсем незнакомому человеку? И начинать свою карьеру с выпивки совсем не хочется». Эти мысли стремительно пронеслись в голове Паромова, вновь выводя его из равновесия, появившегося после доброжелательных слов Василия Ивановича. — Прошу извинения, — с виноватой улыбкой на лице и конфузясь, произнес Паромов, — но у меня при себе сейчас нет денег… Однако если мне кто-либо из вас одолжит… хотя бы до обеда рублей десять,…то я схожу в магазин и куплю водки и закуски. Также хочу сразу предупредить, чтобы потом не было недоразумений: спиртное употребляю очень редко и в небольших дозах, так как быстро пьянею. А этого мне совсем не хочется. Поэтому я выпивать не буду. Выпалив это скороговоркой, на одном дыхании, Паромов стал оглядывать всех, ожидая дальнейшей реакции. Никто давать ему денег в долг не спешил. По-видимому, «переваривали» услышанное. На какое-то мгновение повисла напряженная тишина. Пока длилась эта пауза, Паромов продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу. — Э-э-э, брат, — растягивая на распев первые слова и постепенно заводясь, начал Черняев, — да тут и нет особо пьющих. Лишь чуть употребляющие. Ты еще, как следует, с нами не познакомился, а уже обижаешь. Так дело не пойдет. Мы тебя не пить приглашаем, а отметить наш профессиональный праздник — ведь сегодня день милиции. Впрочем, можешь и не пить — дело хозяйское — а мы не прочь были бы по рюмашки опрокинуть, — закончил он более мягко и как бы от имени всего коллектива монолог. — За знакомство и праздник. — Уймись, будущий опер, не вгоняй человека в краску, — слегка раскачиваясь в кресле, с долей явной иронии в голосе бросил реплику Минаев. — А что такое? — ощетинился Черняев. — Сам лыжи навострил в опера, уже и рапорт подписан, — продолжил Минаев, обращаясь в основном к Василию Ивановичу, — а все молодых «колет». — Серьезно? — искусственно удивился, подыгрывая старшему участковому, Клепиков. — Пытаюсь, — заскромничал, как красная девица, Черняев. — Но неизвестно: выгорит или нет… — Выгорит, — как о деле уже решенном сказал Минаев. — Лучше скажи, когда сам будешь «отступную» ставить, «колун» хренов. — Как только, так сразу, — отшутился Черняев. — Знаете, что за мной не заржавеет. — Каков ты участковый, мы знаем, — усмехнулся Клепиков, — но каков будешь опер — неведомо? Может, с нами тебе и выпить будет зазорно? Опера — они народ крутой, занозисто зазнаистый… не чета участковым. — Ну, ты, дед, и скажешь, — сделал показушно обиженное лицо Черняева, однако в его голосе послышалась неуверенность. — Да всякое было, верно, Васильич? — не оставлял Клепиков в покое участкового. — Верно, — краток Минаев. — Да ну вас, — махнул рукой Черняев. — А ты, Паромов, не стой столбом, а снимай куртку и присаживайся на свободный стул, — сделал Минаев ударение на слове «присаживайся». — Не садись, а присаживайся. Сесть мы всегда успеем. — Спасибо. — Да расскажи-ка нам о себе пообстоятельней, не торопясь. Как говорится: с чувством, с толком, с расстановкой. Времени достаточно. — Особо и рассказывать нечего, — стал раздеваться Паромов. — Ничего, что-нибудь, да найдется. А пока мы с Василием Ивановичем будем слушать твою исповедь, «штаб» сгоняет за «сухочевым», — как о вполне решенном деле говорит он. — Надо же, в самом деле, отметить наш праздник. Верно, Василий Иванович? Василий Иванович, молча, утвердительно кивнул головой. По всему видно, что председатель общественности здесь пользуется большим уважением и авторитетом. Он, как успел заметить Паромов, был немногословен. Потому каждое сказанное им слово звучало веско. От всего его облика исходила какая-то мужская надежность и основательность, а от общения — доброжелательность. — Эй, штаб, найдется ли у тебя на пару бутылок, — обращаясь непосредственно к Подушкину, интересуется Минаев, — или тебе подбросить из своих запасов»? — Найдется, — на ходу отзывается Подушкин, направляясь в магазин. — Тогда действуй. Да порасторопней. — Через минуту доставлю нарушителей порядка — «сухочевых», — схохмил начальник штаба уже из коридора. — Пойду, займусь бумагами, — произносит Черняев, — пока «штаб» за «сухочевым» колдыбает. Праздник — праздником, а дела — делами…. Буркнув что-то еще, он покинул кабинет Минаева. — Мудрит, — бросил реплику Клепиков на демарш участкового. — Форс держит. — Черняев же… — хмыкает старший участковый. Паромов, сняв с себя куртку и повесив ее на металлическую вешалку, стоявшую в углу, недалеко от двери кабинета, сел на стул и стал излагать свою биографию. Акцент поставил на то, что о работе милиции он практически ничего не знает. — Сведения, почерпнутые из книг и фильмов, не в счет… По-видимому, его откровенность подкупила обоих слушателей. Лицо Минаева расплылось доброй улыбкой, а в глазах Василия Ивановича веселыми бесенятами проскочили искорки одобрения и снисходительного великодушия бывалого человека. — Не боги горшки обжигают, — заверяет Минаев, воз-вращаясь к прерванному разговору с молодым участковым. — По себе знаю, — добавляет он для вескости. — Главное — это желание работать, а остальное все придет само собой со временем. Верно, Василий Иванович? Тот утвердительно кивает. — На первых порах присматривайся к работе остальных участковых, в том числе, и к работе Черняева — способный и хваткий, не зря же его берут на оперативную работу так быстро. В голосе Минаева явное одобрение. — Присматривайся и учись. И что особенно важно, не стесняйся спрашивать, если столкнешься с непонятным. Как говорится, спыток — не убыток… Денег не просит и умными поощряется. Верно, Василий Иванович? — Верно. — А еще поменьше заглядывай в стакан. Здесь тебе Черняев не пример. Тут Минаев сделал небольшую паузу. Его светло голубые глаза слегка затуманились. Было видно, что какие-то, не очень приятные, мысли тревожат его душу. — С завтрашнего дня возьмись-ка за изучение уголовного и уголовно-процессуального кодексов, особенно тех разделов УК, где речь идет о хулиганстве и хищениях, — продолжил после короткой заминки он. — Это самые распространенные виды преступлений на сегодняшний момент, с которыми приходится сталкиваться участковому. Плохо, что нет кодекса об административных правонарушениях — все разбросано в различных постановлениях, указах, приказах и отдельных законодательных актах, — скорее для себя, чем для Паромова, с сожалением говорил Минаев. — Но основные нормативные документы в этой области, без которых работа участкового инспектора вообще бессмысленна, имеются. И если ты обратил внимание, то на стенах всех помещений опорного пункта развешаны плакаты с текстами этих документов. Паромов быстро осмотрел стены кабинета старшего участкового. Действительно, все стены, кроме той, что находилась за спиной Минаева, на которой располагался большой цветной портрет Дзержинского в деревянной позолоченной рамке, были «украшены» добротно изготовленными плакатами с текстами Указов, Приказов, Постановлений, Положений. А Минаев между тем продолжал знакомить нового участкового с некоторыми вопросами предстоящей деятельности. — Кроме этого, у каждого участкового имеется папка с образцами оформления документов. Так что и тебе необходимо, как можно быстрее, обзавестись такой папкой. Но это, впрочем, не самое главное. Главное — быть порядочным человеком всегда и во всем. В нашей работе нет мелочей. Мы всегда работаем с людьми. С разными людьми. И всегда у них на виду. Поэтому с каждым человеком: потерпевшим ли, нарушителем ли, с судимым или даже с самым последним пьяницей — будь всегда выдержан и тактичен. Даже, если они тебя вздумают провоцировать. Не поддавайся на провокации, не позволяй эмоциям даже хоть на секунду возобладать над разумом. Не бравируй своими полномочиями, но и спуску никому и ни в чем не давай. В жизни участкового бывают разные ситуации. Порой за себя приходится по-стоять и кулаками. И если прижмет нужда, то бей, не раздумывая. И бей так, чтобы с первого удара «вырубить» обидчика. Нам по Закону и по положению разрешено служебное табельное оружие, но наши руководители-перестраховщики под разными предлогами его не выдают. Так, что защищаться приходится и кулаками. Силу везде уважают, а уж в том контингенте, с которым мы работаем, и подавно. Иначе — беда. Если хоть раз допустишь слабину — считай, что все пропало. Сядут на шею. Работать не дадут. Тогда лучше сразу же увольняться. И еще: в милиции много разных служб, есть и такие, которые следят за работниками милиции. Сотрудники этих служб стараются обзавестись информаторами. Ты — молодой, всех нюансов милицейской работы пока еще не знаешь, поэтому имей это в виду. «Стукачей» у нас не любят и не жалуют. Это я говорю тебе не в обиду, а чтобы предостеречь от греха по неопытности. Василий Иванович одобрительно хмыкнул, давая понять, что он полностью разделяет мнение Минаева в данном вопросе. Хлопнула входная дверь — вернулся из магазина Подушкин. Его появление прервало дальнейшие наставления старшим участковым инспектором нового. По предложению Минаева все прошли в кабинет начальника штаба ДНД.